От света восприняв крупицу
Совокупляяся в миру
Прияв и воздух и водицу
И неподвижность и игру -
Ужели в нас не отразиться
Первопричинному шатру?
И движимому в нём отрадно
Столь сбитому чудесно, ладно -
Ужели красок не сотру?
Ужели холст не подготовлю,
Не распишусь любовно в нём,
И киноварью, как огнём
Не дам разлиться благословью
И не скажу: "Душа любезна,
Возрадуйся своим летам,
Возрадуйся, не бесполезно
На поле пребывать цветам;
Проникновенное устам
Возрадуйся, взойдя чудесно,
И днесь возрадуйся над тьмою
Блаженное моё живое"?
Когда приволье золотое
И синий цвет твоих надежд,
И облаков жнивьё густое
И мысль рождённая допрежд
Старая страстно, всё живописуя,
Всему живому шепчут: "Алилуйя";
Презрев насмешки глупые невежд,
Когда глядят и видят - всё прекрасно,
И жизнь, сгорая, гибнет не напрасно,
Сжигая старый хлам своих одежд -
Так надо, и должно быть, и конечно
Дух возводя над сытым животом
Ты нас учила думать не о том,
Что нас само покинет неизбежно;
Мы говорим, рисуем и поём:
"Возрадуйся, столь пребывая нежно,
Возрадуйся, коль даже безутешно
Пылает горе, жжёт своим огнём,
И если даже кажется, что ждём,
Возрадуйся - не длится то, что грешно,
И днесь возрадуйся над тьмою
Блаженное моё живое"
И тёмное в ночи твоё подворье
Дыханье полное своё несёт,
И затихает сладостное в боли
Лишь потому, что каждому черёд
Приходит свой, и тот кто ропщет всуе,
Живому всё-же шепчет: "Алилуйя";
И даже познаёт печальный тот,
Кто вечно и вздыхает и чудится,
Что куст зелёный цветом нарядится
И благостная тишь в него войдёт;
И невесомое наполнит рот,
Тягучее дурманом наслоится,
И воздух, хоть и пъёшь, а не напиться,
И воду бесконечно вдаль несёт,
А зелень по воде струит желанья,
Стремления свои и трепетанья -
Возрадуйся, она тебе поёт:
"Возрадуйся, когда в душе рыданья,
Возрадуйся - неживший без страданья
Появится и вновь во тьму уйдёт,
И днесь возрадуйся над тьмою
Блаженное моё живое"
Всё наполняемо по воле
Живущего, и никогда
Не остановится доколе
Ещё жива его страда,
И пребывает испытуя,
И шепчет страстно: "Алилуйя!";
Но семя оживает лишь тогда,
Когда оно рождая погибает,
И ссохнется оно, и убывает
Его, обозначаясь, череда;
Оно о том не ведает, не знает -
Живое не блюдёт свои года,
Опомнится оно уже тогда,
Когда о жизни прошлой вспоминает;
Ужели погнушается трудом?
Порядок собственный его смущает:
"Возрадуйся, тебя ведь ожидает
Живое многократ своим перстом,
Живое многократ поёт о том,
Что надо тьмой и светом прорастает,
И днесь возрадуйся над тьмою
Блаженное моё живое"
За ветром ласковым наступит жизнь зноя,
За мягким светом луч прямой грядёт,
И пряное дыхание со мною
Свой говор изнурительный ведёт,
А ветер листья сонные тасуя
Своё бесвязно шепчет "Аллилуйя";
И кажется недвижие пород
Навечно наступило - всё клокочет,
И всё природу живостию точит
Передавая нить из рода в род;
Безостановочно твоих красот
Налюбоваться глаз лукавый хочет
Не потому-ль, что червь сомненья точит
Передаваемый из рода в род
Не позволяя жизнью насладиться
Вошедшему за жизнию сюда,
И ничего, что более труда
Ему не оставляя - приключится:
"Но ты возрадуйся, коль не вошла беда,
Которая могла с тобой случиться,
И днесь возрадуйся над тьмою
Блаженное моё, живое."
Рождённое живёт в повое -
Кокошники не для забот,
Всё медленное и земное
Благословляет день хлопот,
И даже если протестуя -
Устало шепчет "Алиллуя";
И мало ли несёт с собою год
Печали, откровенного смятенья,
Однако не нужны самовнушенья
Тому кто дышит, любит и живёт;
Конечно тяжко пребывает тот,
Кого пинают мелочные души,
Но он в дороге факела не тушит
И не цурается своих высот.
В нём расцветают демоны сомненья,
Тоскует часто, прошлого скорбит,
Отчаянье, недоуменье
На нём привычной тяжестью лежит:
"Но ты возрадуйся, поверженное тленью,
Твой взгляд ещё бушует и горит,
И днесь возрадуйся над тьмою
Блаженное моё, живое!"
И сумрачное тоже есть благое -
Такая тишина на нём лежит:
Почти не дышит дерево живое
И всё-таки с тобою говорит,
Ослепшее, о прошлом не горюя,
Своим молчаньем шепчет: "Алиллуя!";
И облако простором дорожит,
Раскинулось, дитятя дорогое,
И смежило глаза оно, благое,
И кажется, что скоро заснежит;
А между тем усталость утишит,
На всё нашлёт спасительную влагу,
Зелёному ковру нашепчет сагу,
Который разнотравием расшит;
Богато вышит он, зелёный дол,
И всё на нём столь густо затемнело,
Испариною бурою вспотело -
Не дышит, ожидает каждый ствол,
И вот - гроза: "Возрадуйся, пошёл,
Пролился, оживил струёю тело,
И днесь возрадуйся над тьмою
Блаженное моё, живое!"