Людмила Темчина. Стихотворения и рассказы

ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР

В тот вечер призрачный была
земля, остывшая от зноя,
и небо чёрное, ночное
луна прожектором прожгла.

И были улицы пусты.
А впрочем, было всё, как надо,
и мы носились до упада,
и не боялись темноты.

Вдруг исчезал куда-то страх,
и в час, когда и шорох слышен,
прозрачный шар к нам падал с крыши,
и звонко лопался в руках.

А мы носились, словно лани,
могли б луну рукой достать.
Сбывались тайные желанья,
и так хотелось помечтать.

И мысли были так просты! -
нам были улицы просторны,
сияли звёзды в небе чёрном,
подмигивая с высоты.

И мне бы приотстать тогда,
земли почувствовать прохладу...
А впрочем, было всё как надо
в тот летний вечер, в те года.

1984

УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ

По синему небу снежинки летают.
Ещё догорает луна одиноко,
а где-то светает,
и сны мои тают,
и сны улетают в холодные окна.
Давайте ж проснёмся! Давайте помчимся
по улицам мокрым, огромным и синим,
и робкой снежинкой в окно постучимся,
и холод осилим.
Пускай заискрится земля под ногами...
Но что ты молчишь и грустишь почему-то?
Смотри же, какое прекрасное утро,
и в небе снежинки смеются над нами.
Так пусть над землёй этот смех разнесётся,
и вмиг, словно льдинки, обиды растают.
Вот-вот над домами поднимется солнце,
а в небе снежинки летают.

1985

ТАК ЭТО, НАВЕРНОЕ, БЫЛО...

Это было в сорок первом,
где-то там, в конце квартала,
где дома-одноэтажки
робко жались к стрелам свай.
Были первые маневры
и тревоги на заставах,
эхо грома не однажды
возвращалось в тихий край.

Было лето. Жизнь вертелась.
Солнце по небу летало,
с высоты на всё взирало
и не видело теней.
Что-то верить не хотелось.
У кого нашлась бы смелость
незадолго до начала
сбить со счёту столько дней?

Мрачно сваи застывали.
На Полянке и Неглинке
заколачивались окна
от пугающей волны.
И ночами уезжали,
не прощаясь по-старинке,
оставляя в память детям
лишь безоблачные сны.

И не знали, не гадали,
сколько будут дни тянуться,
для кого они прервутся,
навсегда к земле прижав.
Как легко туда вернуться!
Стоит только оглянуться,
и очнуться, и проснуться,
слёз внезапных не сдержав.

И сиренный вой ночами
вам напомнит о начале,
от которого бежали,
без которого нельзя.
Вспомни свой конец квартала,
где, о прошлом зная мало,
новый дом тебя встречает,
крышу к небу вознося.

1986

СОН

Как хорошо, что это сон!
А значит, не было печали.
Не мы стояли и молчали,
смотря на тёмный горизонт.
И снег неведомо откуда
не опускался на траву.
Как хорошо, что наяву
я очень скоро всё забуду.

1985

УТРО

С ресниц слетает мрак. И мне бы
туманы вмиг разбить везде.
Уже в глазах кружится небо,
как карусель. И брезжит день.
И дождь натягивает струны.
И только миг. Ещё чуть-чуть.
Как я хочу скорей взглянуть
на этот мир - шальной и юный!
А воздух свеж. И тонок лучик.
И утро набирает прыть.
И так сейчас мне нужен ключик,
чтоб сердце для всего открыть!

1986

ЛИСТЬЯ

Листья, листья жёлтые
в воздухе кружатся,
но недолго листьям
над землёй лететь.
Я прошу на миг их
в небе задержаться.
Только б мне увидеть.
Только б мне успеть.

Но не остановишь
золотые листья -
видно, им так хочется
на земле застыть.
Осень в позолоту
обмакнула кисти
и уже рисует.
И ничем не смыть.

1986

ЗВОНОК

Разорвите тишину,
не тяните, позвоните,
два конца соедините,
руку к трубке протянув.

Я сама бы, да никак
не набрать мне этот номер,
потому что в нашем доме
правит смертная тоска.

Пусть безжалостный навет
и тупое равнодушье
вмиг рассеет и разрушит
лаконичное "Привет!"

Не пора ли нам пробить
эту каменную стену?
Жду и верю в перемену.
Жаль, что этому не быть.

1987

* * *

В то утро пахло серым и стальным,
так пахнет иногда - стальным и серым.
И мальчики, не знавшие войны,
устали ждать. И щекотало нервы.
Но были все спокойными на вид,
когда с толпой салатовой смешались,
и девочки, не знавшие любви,
о чём-то заразительно смеялись.

1989

* * *

Полоска утреннего света
манила нас из темноты,
но были взорваны мосты,
висевшие над сонной Летой.
И не вернуться никогда
в край, где неистовствует утро.
А ты всё ждёшь, и веришь в чудо,
смотря в пустующую даль.

1989

ЛЮБОВЬ ВО ВСЮ ЖИЗНЬ

(Из Роберта Браунинга)

За дверью дверь ты настежь открывала
и в тишине мелькала впереди.
Ничто той тишины не нарушало,
а я мечтал тебя догнать, найти.
Но только ты была неуловима
и, отражаясь в зыбких зеркалах,
ты равнодушно проходила мимо
с лучом, рассыпавшимся в волосах.

Так день прошёл неслышно, незаметно.
За дверью дверь мелькала предо мной.
Мои надежды! - может, вы не тщетны,
и, может, это шанс последний мой:
я руку протяну и дверь открою -
ты подойдёшь, за верность мне платя.
... Но сумерки сгустились надо мною,
провозгласив конец моим страстям.

Пер. Л.Темчиной
1980-е гг.

ШУТ

Давно ли были Вы
в том самом королевстве,
где позабытый двор
доселе процветал?
Там королевский сын
всё ждёт свою принцессу,
давай её искать!
Но я люблю шута.

И говорят мне: "Брось!
К чему причуды эти?
Зачем тебе чудак
в огромном колпаке?
Он слишком юн и глуп,
хоть знает много песен.
Пожалуй, он смешон
от жизни вдалеке".

Кого-то манит трон
и власти полный ящик.
Я ж не хочу туда,
такая жизнь претит.
Но нет иных путей,
и не пройти иначе:
напрасная любовь,
что крепость, на пути.

Мне говорят: "Смотри,
себя, забравши в руки,
как ярок мир и нов,
и плакать перестань."
А юный принц уже
стрелу сжимает в луке,
на подвиги готов,
но я люблю шута.

А в это время шут
в забытом тридевятом
не помнит обо мне
и совершенно прав.
Ему бы пить и петь,
а струны рвутся в схватку,
и рвут на нём колпак
угрюмые ветра.

Но забываются
события и даты:
и революций вихрь,
и новое с листа...
Уж умер тот король,
и принц пропал куда-то,
и королевства нет.
А я люблю шута.

1990

БОЛОТО

С одиноких берегов
я спускаюсь по трясине,
я спускаюсь в никуда,
и тому помехи нет.
Не ищите здесь любовь,
не найдёте и в помине.
Лишь надломленный камыш
отражается в воде.

На болотном берегу
я одна, и знаю это,
но ищу свою любовь,
будто та ещё жива.
И уже тревожат ум
те, кого в помине нету,
и меняющие жизнь
на красивые слова.

На болоте - никого,
это значит - всё в порядке,
и поэты, жизнь любя,
вдохновенья ищут тут.
Я прошу лишь одного:
камышей ломать не надо,
не крошите им хребет,
пусть они ещё растут.

Стало небо голубым,
и пока что не остыла
кипячёная вода,
что осталась на плите.
Не ищите здесь любовь,
я о ней уже забыла.
Из руки моей сейчас
шарик в небо улетел.

1991

СТЕНА

Твой взгляд был равнодушен, как стена,
а слов почти что не было и вовсе,
и краток был последний твой визит,
и приходил ты словно не ко мне.
А за окном ещё светило солнце,
и у природы был ещё не вечер,
и я смотрела на стекло в стене
и думала, как беспощадно время.

1997

ОБРАЗ

Я собирала образ твой, как дом,
из кубиков фантазии и писем
и пятилетних впечатлений - встреч,
уже заросших густо трын-травою,
покрытых паутиной, и потом
на смену снам вступило властно утро,
а я всё продолжаю сочинять
нехитрую, но радостную сказку,
вот только вихрь мой домик развалил,
порвал все нитки хрупкой паутины,
под потолком оставив пустоту,
и письма бросил из окна на волю,
чтоб получил их кто-нибудь ещё.

1997

* * *

И будет идеальная картина:
за столиком, у чая-самовара,
невеста, засидевшаяся в девках,
что выдана за горе-жениха.
Детишек что-то нет у них пока.
А впрочем, ведь от них одни проблемы.
А денег нет - так счастье не в деньгах,
ведь и без них живут и умирают.
Так выпьем чашку призрачного чая
за эту встречу в призрачных гостях.

1997

ПОЗДНИЕ ТАНЦЫ

Вечерние танцы. И музыка проще простого.
Повсюду довольные лица танцующих пар.
И тайно, в душе я сегодня - Наташа Ростова,
которая вышла на свой удивительный бал.
Я вижу тебя. Ты стоишь и рассеянно смотришь
на дымку за окнами, на патефон заводной.
Откуда он здесь? Ну а мне уже видится вскоре
с тобою прогулка по снегу под полной луной.
Ну, что же молчишь ты? Валерий, давай потанцуем.
Во мне эта музыка очень зовуще звенит.
Сегодняшний вечер мне чудо-картины рисует.
В каких сундуках их безвестный художник хранит?
Забыв о годах, вновь предаться любимому танцу,
бесцветную чёлку небрежно откинув со лба.
Сквозь линии первых морщин проступает румянец.
Ну что ж мы застыли, как два телеграфных столба?
И, кажется, звёзды погасли на небе лиловом.
И песня прервётся. Ей незачем больше звучать.
Тогда я пойму: Это всё. Кончен бал образцовый.
Упрямый Валерий со мной не пойдёт танцевать.
Я стану у снежной реки, у корыта пустого,
в морозе ночном. Всё стерильно. Такие дела.
И что куда делось? Теперь не сыщу и следов я.
Весь мир меня гонит, как я его раньше гнала.

1998

СУББОТА

Разумные беседы развеют наши беды,
и я их ожидаю, как новый мой урок.
Туда зовут в субботу, а мне удобней в среду,
да посреди недели не пустят на порог.

Там зелен куст ракиты, щебечут птицы в клетке,
весёлые кастрюли, хрустящее бельё...
Но вот другая ходит по моему паркету,
потом сидит на стуле, мой чай из блюдца пьёт.

Я помню то, что ране, ещё свежо преданье,
забытые свиданья, как искорки в золе.
Но говорит со мной он по-менторски спокойно.
И, подгоняя время, она мне смотрит вслед.

1999

МОСКОВСКИЙ ПЕЙЗАЖ

Там ездят франты в лимузинах,
их дамы - в норке и кораллах -
несут шикарные презенты.
Стоит охрана у дверей.
А у закрытого завода
вахтёр маячит одиноко,
и далека домой дорога,
и не найти назад путей.

И станет нам вполне понятно,
что больше нет пути обратно,
и ни к чему искать напрасно,
и слишком бодрый делать вид,
а, наплевав на ложку дёгтя,
как все, в толпе раздвинуть локти
и наточить острее когти,
чтоб сам ты не был в прах разбит.

Покуда клеишь ты листовки,
где призываешь к забастовке,
и на кружках политпросвета
проводишь сутки напролёт,
довольный франт, в трюмо глазея,
надел шикарные обновки
и, с новой тёлкою балдея,
с шампанским рябчика жуёт.

2000

РОМАНС

Уходит ярких красок аромат,
и дворник подметает листья лета,
и годы теми листьями летят,
и, как никто, я понимаю это.

И видится таинственный Покров,
катание на лошадях со смехом,
и ты - моя последняя любовь,
упавшая мне на голову снегом.

Я прошлого уже не ворошу,
ведь всё, что в нём, достаточно далёко,
и только об одном тебя прошу:
мой друг, не покидай меня до срока!

Поблёкшая палитра на стене,
дай бог, тебе не сбавит вдохновенья,
и чудом уцелевшие мгновенья
покажутся реальными вполне.

Черёмуха весною отцвела,
с природой спорить попусту не стоит,
вот только речь твоя из серебра,
в моих глазах - сеченье золотое.

И стылый воздух невесть почему
окажется таким огнём согретым,
что я тебе поверю и приму
твои слова за чистую монету.

Уйдут за горизонт леса, поля,
останется отчаянное солнце,
и ты поймёшь: жизнь прожита не зря,
а значит, всё опять ко мне вернётся.

Мечта, рождённая из ничего,
и свет, и тени, и надежды всходы,
и ты - моя последняя любовь,
которую не разгадаешь с ходу.

2000

* * *

Я делаю конфетку из дерьма
и оживляю миг давно забытый:
я сочиняю про тебя роман,
а может быть, рассказ - и будем квиты;
я думаю, как насолить тебе,
чтоб ты отбросил всяческие маски,
и был бы груб, а я - ещё грубей,
и наш роман приблизился к развязке.

2002

СКАЗКА

Весенний скверик. Веер из газет.
Мы разбирались долго и пристрастно.
И он тогда сказал мне: Это - бред.
А я ответила: Нет, это сказка.

- Послушайте! Но зря воображать,
что никогда не будет в самом деле...
А я сказала: Нужно приближать
к себе недосягаемые цели.

В руках шуршали пёстрые листы
и складывались вдруг на ветре зыбком.
И так мы с ним не перешли на "ты",
хоть время вместе провели с избытком.

2000

ПРИЗРАК СЧАСТЬЯ

Раз в Подмосковье в ночь
с небес звезда упала,
и загадала я
желание тогда.
А я была такой,
затем другою стала,
и вот, к тебе лечу
на ранних поездах.

Когда-то у меня
был кладезь страсти лютой,
сжигающей дотла,
но освещавшей мрак,
но улетело всё,
и, пользуясь минутой,
я помню о тебе
и мчусь на всех ветрах.

Я в оны времена
бывала так капризна,
повсюду - нарасхват,
и не ждала звонка.
Но телефон молчит,
и постарели принцы,
но остаёшься ты,
как верный пёс Полкан.

Нехитрая любовь,
что так легко досталась,
и мне тебя делить
ни с кем причины нет.
Ты, я, да мы с тобой,
и счастья зыбкий парус
несёт нас в никуда
к несбыточной стране.

2002

РАЗГОВОР

Как хорошо, когда приходят в гости
и спорят о материях высоких,
а после... Ну а после - ничего.
А вообще-то всё не так уж плохо.
И кажется мне, что со мною скоро
неведомое что-нибудь случится,
а может ничего не получиться,
но я запомню умный разговор.

2003

ЭТЮД

Давай мы шахматы расставим,
для записи возьмём бумагу.
Я снова ход не рассчитаю,
а проиграв не буду плакать.
Но вдруг почувствую тогда я
случайной влаги след на коже.
А в заключенье помечтаю
о том, чего и быть не может...

2003

ГАРРИ ПОТТЕР

Я в бесконечность на метле лечу,
чтоб снитч поймать свободною рукою.
Я не волшебник, я ещё учусь,
и нету ни минуты мне покоя.

Есть у меня друзья и есть враги -
и в мире волшебства полно коварства,
и напрягать приходится мозги,
чтоб от судьбы изобрести лекарство.

Здесь привиденья чтут вчерашний день,
и в зареве, разлившемся повсюду,
погибший мой отец - лесной олень -
спешит на помощь в трудную минуту.

Здесь варит зелья злой профессор Снегг,
любимый наш учитель станет волком,
и оклеветанный скиталец Блэк
под видом пса скрываться будет долго.

Витает надо мною дух беды.
Преодолеть его смогу не скоро.
Но в замке тайные найти ходы
мне помогает Карта Мародёров.

Дементоры мой охлаждают пыл.
Их поцелуй - конец для человека.
Но из окна спасённый Клювокрыл
уносит в небо Сириуса Блэка.

Сова в конверте передаст привет
от тех, кто стал необходим и дорог.
И пусть надёжных предсказаний нет,
я всё же знаю - встретимся мы скоро.

2003

* * *

Для тебя вскипячу чаи,
на столе разложу печенья...
Этот парень - не для любви,
он для лёгкого увлеченья.

Он сорвёт с меня лепестки
и на ветер с улыбкой пустит.
Этот парень - не для тоски,
он всего лишь для лёгкой грусти.

За туманом не видно звёзд,
а в руке не видна синица...
Равновесья качнётся мост,
если всё это прояснится.

2003

ИЗ НИОТКУДА В НИКУДА

Причуда чувства пробежит волной
и упадёт котёнком на колени.
И я отброшу покрывало лени,
чтоб в мир взглянуть со стороны иной.
Ты окружён обрывками стихов,
восторженными птичьими речами,
Фортуны переменными лучами
и паутиной внутренних миров.
А для меня снаружи и внутри -
одни ухабы или пустыри.
Ты ограждён от бурь резной стеной.
Весёлый смех привычней всех мелодий.
Всё это так.
Пока ты здесь со мной,
то вовсе ничего не происходит.
Не получу я очевидный кнут,
а лишь нехитрый виртуальный пряник,
который на недели мы растянем,
из-за кулис приветствуя весну.
И глядя на компьютерный экран,
я убеждаюсь вновь, что жизнь - игра.
Тончайшие движения души
запечатлеет ручка на бумаге.
И никому не достаёт отваги
для пожеланья: "Больше не пиши!"
И вот, сама не знаю почему,
ищу я пищу сердцу и уму.

2004

МЛАДЕНЕЦ ВЕЧНОСТИ

Посв. Сергею Шапкину

В моём шкафу - веселья дефицит.
Но в юность перекинут мостик шаткий.
И не смогу я вспомнить без обид
"Вертеп", в котором был Серёжа Шапкин.

Прошли года. "Вертепа" нет давно.
Он сделался "Гармонией" вальяжной.
А мы "Дождём" прольёмся. Нам дано
на пошлый мир упасть грозою влажной.

Поэты выросли. Обзавелись
богатым прошлым, семьями, деньгами,
уже почти не пишут. Но в пыли
лежит тетрадь со старыми стихами.

Я открываю книги синий том.
Там - жизнь, душа, истории скрижали.
Мои друзья забросили мой дом.
Им хорошо. И мне ничуть не жаль их.

... Я в зеркало уже боюсь глядеть:
увижу годы и тоски бездонность.
Но улыбается, не зная новых бед,
студентка из "Малинового Звона".

Всё замечал Поэта зоркий глаз.
Светла печаль, и не хватает бога.
А жизнь не ждёт. Уже который раз
моя любовь растоптана жестоко,

успевшая порядком напугать
и никому не нужная задаром.
Так вечность пролетит за миг в мозгах
и разрешится об асфальт ударом.

Нас очень мало, и согласья нет.
Но всё-таки собрались в этих стенах.
И посылаем в прошлое привет,
чтоб разойтись, едва сойдём со сцены.

2005

* * *

От суеты и скуки отдохнув
и отразив назойливые стрелы,
я загляну в счастливую страну
и вдруг сниму привычные пределы.

Чтоб хлопотного риска избежать,
флажки Вы расставляете по краю.
И всё-таки по лезвию ножа
Вы ходите, того не замечая.

Вновь в мыслях ветер, и несётся чушь,
и образы былые не тревожат.
Но Вы направите холодный душ
мне в сердце. И мороз пройдёт по коже.

На улице берёзы да цветы.
Уже давно хорошая погода.
Мы скоро с Вами перейдём на "ты",
и отчества отбросятся свободно.

Не скажет музыка, о чём она.
Слух режут неожиданные ноты...
Но если вдруг наступит тишина,
то станет пусто отчего-то.

2004

РАБОЧЕМУ АРИСТОКРАТУ

Нагонит законную гордость
платёжный листок боевой.
Работа, работа, работа.
Оттуда в "Рамстор" и домой.

Там музычку слушать, а скоро
нагрянут к Петру друганы -
такие же парни-мажоры -
культурны, богаты, умны.

Но если в ноябрьский холод
попросится на огонёк
к ребятам мой друг безработный -
не пустят они на порог.

Нас взглядом блондинка-подруга
проводит с презреньем слегка.
И скажет мне мой безработный:
"Да - жёсткая Петька рука!"

А Петя друзей своих грузит
на кухне с бокалом пивка:
"Госкап был в Советском Союзе -
потеря, знать, невелика!"

2006

РИНКИНЫ ВОСПОМИНАНИЯ

1. Любимое занятие

Рина любила сидеть и вспоминать. Это было её любимым занятием. Так как она почти всё время этим занималась, то вспоминать было уже нечего.

Её назвали Тракториной, потому что отец был родом из деревни и любил сельхозтехнику. Он думал, что если назовёт её таким красивым именем, то она будет необыкновенная. Но Рина стала, наоборот, очень заурядной, и от необычности осталось лишь одно имя.

2. Подруга по духу

Тракторина очень хотела с кем-нибудь подружиться. Но желающих всё не было. Тогда она начала писать лирические стихи. В них было всё: небо, солнце, далёкие горы и такая же далёкая любовь. Не хватало только поэзии, и Рине было стыдно их читать. Однажды, гуляя, она увидела девочку лет шестнадцати, которая шла и громко выла. Рина из интереса подошла поближе. Оказывается, она ошиблась. Незнакомка пела песню.

- Музыка моя, слова мои, - громко и не глядя сообщила она. - Кому не нравится мой голос, может уйти.

Рине не очень нравился её голос. Но она не ушла, так как из-за плохого слуха не разбиралась в голосах.

- Слушай! Раз слова - твои, значит, ты, как и я, пишешь стихи! - озарила её догадка.

- А случается так, что сначала сочинишь их, а потом тебе стыдно их читать? - осторожно спросила Рина.

3. Брат

Но всё равно чего-то не хватало, и Тракторине было скучно.

- Наверное, это потому, что я почти одна в семье: у меня нет брата...

Хотя сестра Октябрина была. Причём старше её на целых восемь лет.

- А у меня есть брат. Троюродный, правда, но всё равно брат, - сообщила она сестре. Рине стало завидно, и она даже заплакала.

- Успокойся, - велела Октябрина, - у тебя тоже есть брат. Более того, он тот же самый. Его мама работает в моей поликлинике. Очень культурная женщина.

Культурную женщину звали Светкой. С приходом гостей её дом тут же превратился в избу-читальню. У сестёр в руках внезапно оказались свежие газеты, в которые они уткнулись. Читали все. Рина очень хотела посмотреть на брата, но не видела его из-за газеты. Наконец Светка оторвалась от газеты и начала говорить. Говорила она умно, много и долго. Светка знала обо всём на свете. Рина теперь тоже знала обо всём на свете - от Светки. Она решила на первую же стипендию подписаться на все газеты и журналы. Она тогда не получала стипендию.

Рина так и не поняла, кто её брат. Оказывается, его вообще тогда не было дома.

4. Первый интеграл

Светка позвонила Рине через два дня. Она как раз сидела у сестры и пила чай.

- У меня куда-то делся один "Квант" и два "Огонька", - сказала она. Не у вас случайно?

У Октябрины их не было. Но случайно они оказались у Рины.

- Там, в "Кванте", есть статья про дифференциальные уравнения. Димке позарез нужна. Так что придётся вам встретиться.

Рина была готова отдать не то что три журнала, а полцарства, чтобы увидеть брата. А Димка - столько же за статью про уравнения.

Так они и встретились. Это было у станции метро, где совсем неподалёку стучали длинные поезда и ничего не было слышно.

- Ну как журналы? - поинтересовался Дима. - Понравились?

- А ты случайно не читала статью про дифференциальные уравнения? - спросил брат.

- Это в "Огоньке" что ли? ("Огоньков" как-никак было два.)

- Нет, к сожалению, это пока там не печатают, - вздохнул Дима. - Да и в "Кванте" дураки, наверное, сидят. Сами ничего не знают. Решают чёрти как. Погрешности дикие... А знаешь, как надо решать? - вдруг спросил он и ответил сам:

Димка долго ей рассказывал, потом вытащил ручку и начал что-то писать. А Рина не слушала. Она всё думала, хороший у него характер или нет.

- Наверное, плохой, - решила она. - Очень уж он похож на меня. Даже неинтересно.

И ей стало скучно. Она поднялась со скамейки и вошла в метро. Димка даже не заметил этого. Наверное, он искал свой первый интеграл. И знал, что обязательно найдёт!

5. Музыка души

Рина сидела в углу. Ей было хорошо, потому что рядом с ней была её подруга по духу. Подруга играла на фоно и чуть слышно что-то напевала.

- Я хочу рассказать тебе про брата, - громко сказала она. В последнее время Рина любила рассказывать про брата, и, хотя больше его не видела, каждый раз она рассказывала что-то новое. А если нечего было рассказывать, она рассказывала про сестру - её тоже видела редко. Но больше сказать было нечего.

- Хорошо иметь брата, - сказала в заключение Рина. - Даже такого.

И Рина очень обрадовалась. Первый раз она слышала от неё такую умную вещь.

Рина тогда согнала подругу и сама села за фоно. На фоно горели синие свечи. Рина пела. Она не знала ни слов, ни нот, но это не пугало её. Это была музыка её души. Это пела каждая нервная клетка - громко и вдохновенно.

Тракторина обиделась. Она считала себя честным человеком. И она закрыла фоно.

- Занимаемся тут чёрти чем, - вдруг резко сказала подруга по духу. - А зачем всё это нужно?

Рина не знала, зачем. В ярком мире её воспоминаний никогда не бывала эта мысль. И она только молча посмотрела в окно, куда улетела её музыка.

ГРУППА ПРОДЛЁННОГО ДНЯ

На экране показывали про любовь. Было непонятно, но заманчиво. Парень и девушка с экрана уходили туда, куда Аришке Игловой было никак нельзя, и она пожимала плечами. Любовь была для неё, скорее, именем собственным, и этого ей вполне хватало. А сейчас, согнав кошку со стула, она смотрела телевизор на опасно близком расстоянии, и мать переглядывалась с полусонной кошкой, так как сестры Янки, как всегда, не было дома. Где-то её чёрт носил, и если бы не Ариша, ей бы не сходило с рук. Ариша училась ещё в седьмом классе по-старому, а по-новому на год постарела. Учёба давалась ей легко, но всё же не с ходу, всё-таки приходилось и подумать, что наводило грусть. Но дело было сегодня не в этом. А главное было то, что накануне все слиняли с продлёнки. Они и не нужны были там, девочки-акселератки, почти на выданье, но за них платили училке Любови Сергеевне Сидоренко, её официально называли "Инструктором ГПД" (то есть Группы продлённого дня), и после уроков она всеми правдами и неправдами загоняла их наверх, в кабинет на пятом этаже со старой мебелью и лампами без абажуров и там не сводила с них глаз. Училка она была так себе и всегда проверяла тетрадки с д/з по тетради Игловой Арины. И Арина уходила с продлёнки позже всех.

Иглова пыталась написать д/з плохо, но ничего не получалось - другие писали ещё хуже, и Любовь Сергеевна всё равно брала Аришкину тетрадь, а её отправляла в столовую - пить молоко. Молоко им до 9-го класса давали бесплатно, и девчонки смеялись: за вредность - от Любови Сергеевны. Любовь гнала всех в 15-30 пить молоко, а сама уходила последней, оглядываясь, но Арина однажды опоздала, так как ей надо было позвонить из автомата, и она видела, как Л.С. сливает из всех стаканов в банку с крышкой и прячет её в рюкзак. Потом она, шаркая подмётками "Прощай молодость", поднималась на пятый этаж и вязала жёлтый свитер - где-то уже год, или читала детскую книжку - всё равно обращаться к ней было бесполезно, на любой вопрос она отвечала неизменно:

- Да кто его знает, я ещё при Сталине училась, - и добавляла почтительно - Иосифе Виссарионовиче. Правда, помер он в тот год.

Иглова помогала Л.С. сматывать нитку распущенных женских рейтуз - на них ещё сохранялись лямочки для ступней. Когда-то в этих рейтузах приходила к ней девушка, похожая на Любовь Сергеевну, такая же кареглазая, но покрупнее и с волосами, пережжёнными "химией".

- Наверное, это дочка Любовь Сергеевны, - решили девчонки.

В тот день Любовь Сергеевна с часу дня читала тетрадь в толстом коричневом переплёте под интересным названием "Материаловедение", но лежала она у неё на столе почему-то вверх ногами, и Любовь в ней, судя по напряжённому выражению лица, ничего не поняла, а Аришке в тот день было скучно, и она выучила наизусть, и всю ночь ей снилась сталь марки МОГ-52. Потом младшая Сидоренко сказала сухо: - Извини, девочка, - и отняла у Арины тетрадь и ушла с защитного цвета рюкзаком в институт.

У Любови был такой же рюкзак, но с дыркой, и они обычно их не путали, а вот в тот день дочка торопилась на экзамен утром.

Надо сказать, она сдала и без тетради, но на "четыре", что ей как отличнице было нельзя, и студентка бежала договариваться с деканом о пересдаче, так как все сдавали со шпор, или, на худой конец, с тетрадей, а шпоры у неё были внутри. И она пересдала, но потребовала у Любови Сергеевны купить ей новый рюкзак, и с тех пор рюкзаки у них были разные: у дочки - синий с бантиком, а у матери - бывший дочери, потому что её был с дыркой. Дочка выпила молоко из банки и ушла, а Аришку вдруг охватила странная тоска. Тогда она смылась с продлёнки и поехала за ней, и приехала в Институт Стали и Сплавов на Октябрьской, где было много разных парней и девчонок.

Дочь звали Тоней. Переэкзаменовку дали в тот же день, она была устной, и списывать не давали, и Аришка сидела на подоконнике туалета, сторожила тетрадь, а Тоня один раз вышла, листала тетрадь, писала при этом что-то на ладонях и беззвучно шептала, потом пошла назад, а Аришка опять сторожила, но Тоня вышла тогда с раскрытой ладонью, что значило "пять" и сказала: "Какой прелестный ребёнок, с меня причитается!"

- Приходи ко мне в гости, - сказала Иглова, а то я с продлёнки смылась раньше времени, а дома мне влетит. Они говорят, что у меня другие интересы. Янка орёт на меня, особенно при родителях, когда сама дома.

На обратном Иглова видела Л.С. с банкой молока, но Тоне не сказала и привела её к себе, и открыла варенье к чаю. Но Тоня сидела недолго, говорила мало, больше пила чай, а когда пришла Янка, переключилась сразу на неё. Выяснилось, что они вместе поступали в МИСИС, но Янка провалилась, потому что ни черта не готовилась, а Тоня прошла, и уже на третьем курсе, а Янка кончает медучилище и идёт работать в поликлинику, а вообще сама не знает, чего хочет. И девушки быстро нашли общий язык и забыли Аришку, и ей стало скучно. Она зашла обратно на продлёнку, но школа была уже закрыта.

От Любови ей не попало, хотя должно было - Любовь боялась проверки, и по правилам выходило замечание в дневник. Но девчонки окрысились, так как из-за того, что она раньше времени смылась, Любе было некуда смотреть, и она начала проверять сама, всё напутала, перечеркала все тетради, и все сидели до семи, а не до 18.00 и не успели к "В гостях у сказки". Говорили, что после этого Любовь стала немного разбираться в математике, особенно в алгебре, в квадратных уравнениях, и как видела уравнение, непременнно решала, причём сразу разлагала по теореме Виета на множители; как она этому научилась за один день, вместивший пусть не три, а четыре часа, никто не понимал, ведь даже Иглова считала их через дискриминант, хотя и в уме. Но это было зимой седьмого по-новому, а через год продлёнку решили прикрыть, но Любовь сопротивлялась, потому что она была по образованию инструктором ГПД и больше ничего не знала, и уже смотрела девчонкам в глаза заискивающе: "Вы, когда спросят, нужна она, или как, говорите: "А как же? Конечно, нужна! У нас учительница хорошая". А я вам пятёрки поставлю в тетради".

Но на пятёрки в тетрадях никто всерьёз не смотрел, так как все знали, что там списывают, и всех без тетрадей вызывали к доске.

И как раз в тот день, когда должна была, по мнению Любови, прийти комиссия, которая всё решит, девчонки смотались, и оставалась там только Иглова - оторвалась от коллектива в который раз - и сидела, скучая, одна, и Любовь, глядя в окно, громко шептала: Авось пронесёт!

А потом вдруг ойкнула и толкнула Аришку в бок:

- Глянь-ка, "Волга" чёрная! Пришли незваные, как назло.

- Нет тут никого, - пробормотала Аришка, глядя в землю.

- А ты что же, - оживилась Любовь, - не уследила за подружками? Не вовремя-то как... Куда же их чёрт унёс?

- Кто их знает, - отозвалась Аришка, - в кино, кажись. И меня звали с собой - Анька всё больше. А я ни в какую: - Не хочу Любовь подводить, - говорю, - вас то есть. - Ну и сиди, - говорят! А мне какое дело? Я - сама по себе, они - сами по себе.

- Не права ты, Аришка, - возразила Л.С., - отвечать за друзей надо. Мало ли, что они натворят? Может, школу взорвут вместе с продлённым кабинетом, а ты не при чём? В кустах стало быть? - грозно заключила она...

Аришке стало стыдно за откровенность и кусты, и Любовь смягчилась.

- Ну ладно, не переживай, разберёмся мы с ними. Я на занятия к вам приду завтра утром и всех пропесочу! Кино-то далеко? Может, сбегаешь, завернёшь?

Иглова молчала. Она знала, что за ней всё равно никто не пойдёт, и это её сбивало с толку.

- Ну ладно, не надо. Всё равно не успеешь туда-сюда, а тут вовсе не останется никого. В общем так: сиди тут и - никуда!

Любовь Сергеевна встала и на всякий случай закрыла дверь на задвижку. Она посадила Иглову напротив себя и в упор на неё уставилась так, что Аришке стало неуютно.

- Может, тетрадь проверить, - осторожно предложила она.

- Сама проверь и поставь себе пять - я разрешаю, - приказала Любовь, - ты - девочка старательная, с мозгами на плечах. Как Тоня моя точно. Посмотри-ка лучше, идут?

Аришка открыла задвижку и выглянула. Никого не было. Она опять закрыла и села.

- Может, показалось, - облегчённо вздохнула Любовь. - Мало ли "Волг"? Нынче все - богатые. Вот и разъезжают на чём попало. Вон, школьников уже на личных машинах в школу возят. Ходить им пешком далеко, видите ли. Как будто мне близко, можно подумать. Нынче все - богатые, мы вот только... - И спросила ревниво: - Или вы сами - зажиточные?

- Да не очень-то. У папы, правда, есть машина, но не чёрная "Волга", "Жигули" синего цвета. Но он с нами не живёт.

- Понятно всё, - заключила Любовь. - Много инженеров развелось, и ничего не делают. Ты-то сама кем хочешь быть?

- Я? Учительницей, - сказала Арина, чтобы не перечить Любови Сергеевне.

Но Любовь Сергеевна опять оказалась недовольна:

- Не-е, учителем не иди, - сказала она, - нервы трепать с детьми. Дети разные бывают. А ты тихая. Надо на такую работу, где ничего не делать и получать хорошо. Ты такую найди и иди.

А по утрам говорили не то. Наоборот, весь класс звали в ПТУ и красочно расписывали кошмары 10-го класса, хотя Арина знала, что через два года папа найдёт ей репетитора, и она будет поступать в институт, и конечно поступит, что не удалось Янке, потому что Янка вообще валяла дурака. Хотя сама Янка говорила, что сейчас знания на фиг не нужны...

И окончательно запутавшись, Аришка спросила:

Любовь вдруг потеряла интерес к Игловой и уткнулась в книжку для детей, давая понять, что разговор окончен. Иглова незаметно, на цыпочках, выглянула за дверь. В конце коридора уже маячили двое с дипломатами и дама в костюме - живое воплощение страшного слова "комиссия". "Комиссия" уже были совсем близко и стучались в соседнюю дверь, где сидел девятый - вторая смена. А чуть левее настороженно стоял рослый парнишка в тесной форме и увешанный значками рок-групп.

- Ну в чём дело? - Любовь недовольно выглянула за дверь ГПД.

- Врёшь! - отрезала Любовь. - Ну-ка... - И она спросила недоверчиво у парня: - Был кто, признайся!

- Ага, были, - подтвердил он, - к нам в класс зашли.

- Не скоро они, однако, надо было бы тебе, Иглова, всё же сбегать за ними в кино, а что теперь.

А потом подошла к парню и спросила грозно: - А ты сам чего тут делаешь?

Парень опешил, но тон Любови был решительный. Попробуй не ответь!

- Выгнали небось, - заключила Любовь. - В каком классе-то?

- Великоват, - заметила Любовь. - А впрочем, сойдёшь. Все такие лбы. Поди сюда, а.

- Какой умный! Сядь за парту, потом узнаешь. Прогульщик! Вон, комиссия из РОНО пришла, спросят, почему не в классе, а ты чего? Позор на всю школу. В общем, сиди тут. Я добрая.

И уже под стук в дверь шепнула: - Скажи, что с продлёнки. А лучше вообще молчи, голос больно взрослый. Аришка за тебя скажет.

Аришка встала, вытащила из сумки аккуратно сложенный пионергалстук - значок с вождём был на ней - и выдавила:

- Здравствуйте. Мы все из 8-го "а". Мы вас давно ждали. Даже ушли некоторые.

А наутро Любовь вошла в класс прямо на математике, посреди урока. Аришка тогда тянула руку, чтобы показать тетрадь с д/з, а девчонки тряслись за своими партами; они уже с утра косо смотрели на Иглову, и та со злости не дала им списать, хотя могла бы, но математик объяснял теорему Фалеса и не замечал Аришкиной руки, и тут Любовь ворвалась и командным голосом сказала: - Тише, дети!

Иглова нехотя опустила руку, а девчонки перекинулись парой фраз: с одной стороны, Любка - это развлекаловка от скучной геометрии, но не сейчас, и Аришка слышала, как Анька сказала: - Пахнет жареным!

Любовь говорила долго, не глядя на часы и испуганное лицо учителя - она всех прогульщиц назвала и велела поставить им "двойки", но почему-то не сказала ничего про Иглову, хотя та была с ней и в тот день просидели аж до 8 вечера, хотя комиссия была в 5: Любовь читала книжку, Иглова посмотрела, она называлась "приключения Буратино", а Иглова со скуки перерешала всю геометрию за 8-й класс, и даже одну задачу за 9-й, а был только март-месяц, и уборщица уже не раз стучала шваброй в дверь, чтобы их выгнать, и, когда они уходили, учительская была уже закрыта, и они не могли сдать туда ключ от кабинета, и Игловой пришлось приходить в 8.00 и вешать ключ в учительскую. Она в тот вечер не делала уроки, а села смотреть фильм для взрослых про любовь, хотя ей было ещё рано смотреть такие фильмы при родителях; было ей всего 13 с хвостиком, и на уме была только учёба, как полагалось примерной девочке и за что её любили учителя, а девчонки, наоборот, недолюбливали, хотя и брали у неё списать, и хотя она была старостой класса.

Математик возмущался, пообещал принять меры и поставил-таки зачинщице Аньке "двойку", хотя через два дня закрыл её "четвёркой" за гомотетию, ведь был конец третьей четверти и нельзя было оставлять "двойки" на конец, но Анька злилась и кусала ногти в розовом маникюре, "двоек" она не любила, хотя училась всегда неважно, а списывала здорово, но больше интересовал её мир в маленьком круглом зеркальце и краски, оживляющие миловидное лицо, а ездили они, оказывается, на районный конкурс красоты, но всех их завернули, сказав, что ещё рано, а Аньке сказали почему-то: - Приходи через год обязательно, - а год - это так долго, это уйма дней, и не дождаться сладкого мига!

Но тут терпение лопнуло окончательно, и пар вышел из котла, и вредную зануду Иглову избили, но она-то знала, что это не из-за ГПД, её и раньше не любили, был только повод. Кстати, тогда проходила Любовь Сергеевна, но вмешиваться не стала, и бочком наспех вошла в узкую калитку - на груди её на чёрном дешёвом драповом пальтишке развевался пламенный красный шарф, а на голове была детская шапочка с помпоном, и губы накрашены ярко-розовой помадой. Она что-то неслышно бормотала себе под нос, на ходу размахивая рюкзаком, и лишь мельком взглянула на Аришку, и прочиталось той во взгляде что-то отрешённо-прощальное...

А Иглова подвергалась инквизиции, и в глазах её уже сверкали искры зловещего костра, как у Жанны д'Арк из учебника средних веков, но не чувствовала боли и с трудом понимала логику событий - в голове была жидкая смесь, но они были не правы и всё равно не победят её, и она ничего не скажет, и одноклассницы слегка удивлялись: им хотелось настоящего, а не боксёрскую грушу. Она была не из дохлых - Иглова, а туда же, и странно, что она - дура, хоть и отличница? Никто бы не потерпел...

Вот и всё. Она стряхнёт грязный и рыхлый снег с пальто и пойдёт от закрытой продлёнки на все четыре стороны, а между тем у неё осталась случайно тетрадь Любови с надписью "УЧЕБНОВОСПЕТА- ТЕЛЬНАЯ РАБОТА", а внутри - пустая, и куда её девать - непонятно, а спрашивать неудобно, учитель всё-таки, хоть и такая...

Только не важно, всё уже не то, того больше не будет, что-то другое, но хоть бы каплю общего, а то всё зря, и ничего не пригодится, и напрасно старалась, и спрашивается - зачем? А она сегодня гуляет одна и ни с кем, а Анька, между прочим, с тем, из 9-го "в", который вчера... Она их видела вдвоём. Правда, он вовсе не нравится и наверняка - двоечник, а Иглова учится хорошо, хотя, конечно, всякое бывает, но этого не отнимешь, а им завидно, вот и злятся.

И вообще, ей почти никто не нравится, только один друг Янки, они с ним играли в шахматы, и Янка кое-как сыграла два раза, а Аришка выиграла и больше не стала играть; а сейчас опять захотела, а у Янки уже другой, с декабря, и дурак, а с собой играть неинтересно, хотя и не обидно проигрывать, но она играет хорошо, и чаще всего бывает ничья, потому что все друг друга поедают вплоть до королей.

Солнце светило жёлто и назойливо - к новой весне.

В цепи событий уже не хватало нескольких связок, и было трудно думать наугад.

НОВЫЙ ПОВОРОТ

Из окна Валерика виден перекрёсток дорог, весенняя распутица. Виден горизонт из окна Валерика, а значит - есть перспектива. Она есть, несмотря на весьма мрачные будни, подаренные нам демократами. На злой ветер перемен. А Валерик - он против ветра. Валерий сейчас выполняет дело государственной важности. Он правит газету. И не какую-нибудь, а свою собственную. Называется она "Левый поворот". Валерий - её учредитель, он - автор, он же - её главный редактор. Всё вместе. И он делает эту газету по-настоящему. Помогает ему в этом его друг Иван. Ему 53 года, и он работает в типографии. У него тёмные с лёгкой проседью волосы и простое русское лицо рабочего. Хороший парень Иван! Безвозмездно, только из уважения к Валерику, он помогает ему выпускать газету. И Валерик из своего кармана не тратит на неё ни копейки! Молодцы ребята! А ещё Валерик в свои 25 лет уже руководит политической организацией. И называется она так же - "Левый поворот". И рождается в один прекрасный день у Валерика мысль:

- Зачем, Валер? - сонно потягиваясь, удивляется Иван. - Я и так помогаю.

Ну как зачем, - поясняет Валерий, - раньше ты помогал нам просто так, а теперь будешь помогать как член организации. Так сказать, официально. И членские взносы платить будешь. Сечёшь?

Юлечка Балашова уже держит наготове белый бланк, отпечатанный тем же Иваном. Это - настоящий бланк для заявления, который, вполне возможно, Иван будет заполнять. Юлечка - также член организации "Левый поворот". А еще она - жена Валерия. И она гордится этим. Ещё бы, ей всего 22, а она уже замужем за таким человеком! И Валерик дорожит Юлькой. Недаром его друзья говорят: "Как тебе повезло и как ей не повезло"! Но Валерик не отвечает им на это. И Юлька считает: ей повезло.

Сейчас она - секретарь организации. И выглядит солидно вполне, не хватает только очков и пучка, но этого нет: у нее прекрасные прямые светлые волосы. А лицо такое, что её без труда можно спутать с другими девушками её лет. Черты его мелковаты. И поэтому Юлька обычно обводит губы яркой помадой. Вообще-то у Юльки сроду не было подруг. Не говоря уже о ребятах! Это вообще был мрак! Но со знакомством с Валериком всё изменилось. У неё появилось много подруг и, главное, друзей; получилось так, что все они - друзья Валерика. Значит, у неё всегда были зарытые в землю большие достоинства? А почему бы и нет?

Вообще, если честно, Юлечка никогда особо не интересовалась политикой. Она и историю в школе знала на трояк, а книг не открывала почти. Когда училась в техникуме на бухгалтера, в перестройку, ребята в группе яростно делились на коммунистов и демократов, правых и левых, а Юлечке было до фени. Она и различить их друг от друга не могла. У неё в голове были лишь танцы да мальчики. А познакомилась с Валериком в этом же техникуме, и всё переменилось. Неожиданно для себя Юлия Балашова стала пламенной революционной марксисткой. И как-то легко и сразу влилась в такую серьёзную организацию, как "Левый поворот", и вот - стала её секретарём.

Она берёт со стола заполненный бланк и с размахом ставит на него свою новую подпись, - Ну что ж, Валерик, поздравляю, теперь нас уже трое!

С тех пор прошло три года. Три года пролетело - миг в смысле истории, а на деле - целая эпоха. Многое изменилось с тех пор. Так, Ивана Ивановича после известных грозных событий в 93-м почему-то уволили из типографии. И теперь он вахтёр на заводе. И всё перешло к Валерику. Валерик даже устроился на работу и зарабатывает неплохие деньги. Он уже может выпускать "Левый поворот" за свой счёт. Что он, кстати, и делает. И тогда квартира Валеры превращается в склад. Организация его разрослась, как на дрожжах, и насчитывает уже более тысячи человек по стране, если, конечно, брать всё СНГ. Многих из них Юлечка видела своими глазами. Симпатичные ребята! А один активист, Виктор, вообще очень щедрый и не так давно угостил Юлечку конфетой. Юлечке сейчас исполнилось 25 лет. Она уже давно работает бухгалтером в учебном институте и получает 30 тысяч рублей. Она немного поправилась и носит очки, а у Валерика в его неполные 29 лет уже начинают местами лезть волосы.

Как члены организации ребята встречаются на собраниях по средам у Валерика. И Юлечка также встречается по средам. Тем более, что сейчас, к сожалению, она живёт отдельно от друга по причине ссоры в декабре прошлого года, правда, из-за какой-то ерунды. Юлька уже не помнит сама, из-за чего. Но хотя сейчас уже апрель, она всё ещё живёт в ссоре, у себя дома. И получается, только собрания, и Юлечка как никто ходит туда, чтобы хоть изредка видеть Валерика. За это время у него в квартире стало здорово набросано, но не велит ей почему-то убираться Валерик. Она и не убирает - ничего не поделаешь. А недавно в собраниях наступила пауза. Перестали проводиться собрания - и точка. И не знала Юлечка, почему. Ведь общается она с Валериком только на собраниях. И здорово расстроилась тогда Юлечка. Было грустно почему-то. И когда на днях позвонил Иван и сказал, что они снова начали собираться, Юлечка вздохнула с облегчением. И приехала она к Валерику, как всегда. Интересно приехать куда-то после перерыва, когда тебя там долго не было. Посмотреть на то, что изменилось с того времени. Вспомнить прошлое - а оно не за горами. И изменилось кое-что. Как-то чище стало теперь у Валерика. Исчезли горы газет, и стало меньше бардака. Но не нравится почему-то Юлечке такой новый порядок. И всё по-другому. Стали какими-то напряжёнными друзья, они уже не лезут к Юльке с разговорами и смотрят на неё как-то отстранённо. А Юлечка не в курсе и пытается держаться, как ни в чём не бывало, но не выходит, и всё зависает в воздухе. И собрание начинается. Юлечка слушает, о чем речь, со всем, как всегда, соглашается, а Валерик молчит как рыба и как будто не в духе. А в перерыве на неё наконец-то обращают внимание.

К ней подходит Виктор, друг Валерия, и говорит, что её нужно отчислить из организации. А Юлечке страшно. Ведь она состояла в ней давно. А что будет дальше?

- За то, что ты ничего не делаешь для организации и не оправдываешь высокое звание её члена.

- Но ведь другие тоже ничего не делают, - замечает она товарищу.

- Будут делать - заставим, - уверяет Виктор без тени сомнения. - Куда денутся!

Юлечка растерянно смотрит по сторонам, надеясь на поддержку. Но все как в рот воды набрали. И тут в комнату снова входит Валерик.

И заходит он туда не один. Вслед за ним появляется незнакомая девушка. От неё издалека пахнет терпкими духами. Она моложе Юлечки лет на пять, и ещё она красивая. Юлечка чувствует себя перед ней серой мышкой, а ребята провожают её масляными глазами.

- А ты кто такая, - возмущается Юлия, - чтобы командовать? Из какой такой организации, интересно?

- Успокойся, дорогая, я не из организации. - А это и без того было видно. И Юлечка понимает всё. И она достаёт из стола Валерика бланк заявления и широким почерком заполняет его.

- Ничего не делаю, говорите!.. - кричит она на всю квартиру, не обращая внимания на незнакомку. - А я и не собиралась ничего для вас делать! Я, между прочим, если хочешь знать, Виктор, в вашу с Валериком дребедень никогда не верила! Всё это давно устарело!.. Над вами же все смеются! ...Правильно Сталин всех посадил в 37-м как врагов народа! Ледоруба на вас нет!..

И она поднимается с насиженного дивана Валерика и покидает его собрание раньше срока. И активисты не пытаются её удержать. Лишь переглядываются понимающе.

- Вот какую двурушницу мы растили в своих рядах, - замечает Виктор злорадно. - Хорошо, что вовремя вскрыли.

- Ладно, Вить, - задумчиво произносит Валерик, - замнём...

И он минут пять ещё курит, глядя в окно, а потом возвращается на место и продолжает вести собрание как ни в чём не бывало.

Иван в коридоре смущённо подаёт Юлии пальто.

- А ты иди в РКРП, - советует он, - там как раз новая фракция намечается.

- Да ну, неохота. Меня больше политики не интересуют, - возражает Юлька.

А организация работает. Она в пике с режимом. Так и существуют они - режим отдельно, а организация отдельно.

на сайте "Тёмного леса":

Людмила Темчина

ПОЛОСКА УТРЕННЕГО СВЕТА

Стихотворения и рассказы

(Из Роберта Браунинга)

Посв. Сергею Шапкину

1. Любимое занятие

2. Подруга по духу

3. Брат

4. Первый интеграл

5. Музыка души

1

2

поделиться: