ВЫСШАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Пришел как-то почтальон Печкин, и ни с того ни с сего начал стыдить Матроскина с Шариком.

- Эх вы, - говорит, - темнота! Газет не выписываете. Отсталые вы.

- А нам это ни к чему, - Матроскин отвечает. - Одни расходы. А у нас хозяйство.

- Вот именно! А какое, интересуюсь, у вас хозяйство? - Печкин интересуется.

- Хорошее, - Шарик отвечает, а Матроскин добавляет: - Зажиточное.

- А вот и нет! - говорит Печкин. - Вас тут двое? С галчонком - трое, а ежели дядя Федор с родителями приедет, что будет?

- Помогать по хозяйству будут.

- Вот именно! Значит, хозяйство ваше коллективное.

- Ну и что? - спрашивает Шарик. - Что плохого-то?

- А то, - объясняет Печкин, - что оно не фик... не эфик... не эффектное, вот. Об этом во всех газетах пишут.

- Это в каких-таких газетах про нас такие гадости врут? - обиделся Матроскин.

- В прогрессивных.

- А это почему? - спрашивает Шарик.

- Потому что в коллективных хозяйствах нарушается справедливость и неравномерно распределяется конечный продукт. В смысле - неправильно. Уравниловка у вас. От каждого из вас разный вклад в общее дело, а едите все сколько захотите. Вот Матроскин, к примеру, цельными днями в хлопотах и заботах по хозяйству...

- Это правильно, - согласился кот.

-...А ты, Шарик, - Печкин продолжает, - слоняешься цельными днями без дела по Простоквашину, в лес бегаешь. Никчемный ты какой-то, тунеядец.

- Да я... да я... - Шарик даже слов не нашел от обиды. - Матроскин! Ты-то хоть ответь! Твоего лучшего друга оскорбляют. Чего молчишь?

- Я думаю... - Матроскин говорит. - Вдруг Печкин прав?

- Неправда это! - закричал Шарик.- Я полезный! Я грядки окучиваю... Иногда. А еще двор сторожу, вот!

- И от кого же ты его сторожишь? - ехидно спрашивает Печкин. - У нас в Простоквашине жуликов пока что нету.

- Потому и нет. Я от всяких разных, которые вокруг шляются, сторожу.

- Это каких-таких "разных"? - Печкин насторожился.

- А таких. Лиц разных национальностей. Вот у вас, товарищ Печкин, какая, интересуюсь, национальность лица?

- Моя?.. Я - лицо официальное: почтальон.

- Ага, понятно. Значит, лицо официальной национальности. Самое вредное! Р-р-р. Попр-рошу!! - оскалил зубы Шарик.

- Меня нельзя кусать, - заволновался Печкин, - я при исполнении!

Но Шарик возразил:

- Если бы вы, дядя Печкин, были при исполнении, то принесли бы нам посылку или бандероль хотя бы. А так - одни вредные разговоры. Р-р-р! До свидания.

- Ну и ладно, ну и уйду, - обиделся Печкин и ушел. А Шарик все не мог успокоиться.

- Слыхал, Матроскин?! Вот ведь вредина... Как он меня обзывал!

- А ты, Шарик, не обижайся, - говорит кот, - но и впрямь от тебя мало проку.

- Что?! И ты туда же? Опять из меня ездовую собаку делать будешь?

- Ну, сам посуди: какой из тебя сторож? Если бы ты его сразу прогнал - тогда другое дело. А теперь у меня вот сомнения появились, - Матроскин говорит.

- А я еще ведь охотой промышляю, забыл?

- Фотоохотой, - уточнил Матроскин. - А фотокарточки твои в кастрюле не сваришь. В альбоме и на стенах места уже нет, даже сарай снаружи и изнутри весь твоими фотокарточками обклеен.

- А что ты против фотоискусства имеешь? - говорит Шарик. - Это хорошая профессия! Я, может быть, в газету свои фотокарточки посылать буду. За деньги!

- В газетах своих фотографов полно, - резонно возражает кот. - Они там корреспондентами работают, в горячие точки ездят. За то им и платят. А ты, Шарик, поедешь в горячую точку?

- А что это такое? - спрашивает Шарик.

- Вот сядь на плитку - узнаешь.

- Нет, - отвечает пес, подумав, - я на это не согласен. Даже за деньги.

- Ну вот, видишь... Значит, Печкин прав: дармоед ты и нахлебник.

- А... а... а галчонок наш, Хватайка, он ведь тоже ничего по хозяйству не делает!

- Он у нас "ктотамом" работает - забыл? Кстати, тебя вполне заменяет и поста не оставляет, как некоторые. И ест мало, - добавил Матроскин, - а на тебя костей одних сколько уходит...

- Ну... Я согласен, так и быть, на одно мясо. Без костей...

- Ты пойми, Шарик, мне костей не жалко. Не в костях дело, а в принципе. Нарушаешь ты его.

- Чего-чего? - удивился Шарик. - Ничего я не нарушаю.

- Принцип справедливости ты нарушаешь, - объясняет Матроскин. - Который называется "кто не работает, тот не ест".

- Это, Матроскин, принцип какой-то неправильный. Я же ем! - возражает Шарик.

- То-то и оно! Надо нам, похоже, хозяйство поделить, - говорит Матроскин.

- Да ты, Матроскин, соображаешь? Как делить, зачем???

- Затем, чтобы у каждого было свое единоличное хозяйство, - говорит Матроскин. - Тогда появится конкуренция, а от нее враз подскочит производительность труда и понизятся трудозатраты и расходы.

- Матроскин! - испугался Шарик. - Ты это сам придумал? Или Печкин научил? Может, тебе лучше температуру померить?

- Я, Шарик, радио слушаю, когда тебя где-то носит. А по радио сейчас много чего умного говорят, полезного даже. Иногда.

- Значит, радио тебе дороже? А еще друг называется!

- Дружба-дружбой, а денежки врозь, - возражает Матроскин. - Времена нынче суровые, каждый сам о себе заботиться должен. А в коллективе-то особенно и не разбогатеешь.

- А зачем тебе, Матроскин, надо особенно богатеть? У тебя все, что надо есть: корова, трактор, огород, запасы, дом...

- А патриотизм? Родину надо любить, - объясняет Матроскин. - А по радио объяснили, что богатство страны и ее престиж измеряется богатством ее обитателей. Значит, чем я богаче буду, тем больше престижа для нашего Простоквашина. Так что - хочешь-не хочешь! - а придется нам провести экономическую реформу и поделить хозяйство. Корову, значит, я себе заберу, тебе она ни к чему, тр-тр Митя за дядей Федором останется, а тебе фотоаппарат...

- Ничего мне от тебя не надо! - закричал Шарик. - Вот ты, значит, какой? Ну и подавись!

Убежал Шарик, обидевшись на Матроскина на всю жизнь. А Матроскин вздохнул и говорит Хватайке:

- Вот видишь, птица, какое это непростое дело: перестройка сознания на новые экономические рельсы. Не всем это по силам. Предупреждало радио: возможны психические потрясения.

Матроскин даже не подозревал тогда, что как в воду глядел. Три дня Шарика не было видно; кот уже собирался телеграмму дяде Федору послать, но тут вдруг объявился пес. И не один, а с целой сворой бродячих собак. Расселись перед воротами и подняли такой лай, что Матроскин из дому выскочил.

- Эй, вы! - закричал. - А ну-ка, прекратить несанкционированный митинг! Не то я на вас Гаврюшу спущу.

Собаки попритихли, а Матроскин увидел Шарика, обрадовался, но вида не подал.

- Эй, Шарик, здорово! Как дела? Где шлялся?

- Не твое дело, - Шарик говорит. - И, между прочим, я теперь уже не Шарик.

- И кто же ты?

- Я, Матроскин, в партию вступил. И мне новую кличку дали, партийную. В честь известного революционера. Теперь я - "товарищ Шариков", - важно отвечает пес.

- И что же это за партия такая, куда всех, кого ни попадя, берут?

- Самая что ни на есть р-революционная! Партия товарища Вопилова, - отвечает товарищ Шариков. - Так что трепещи, Матроскин! Скоро мы тебя раскулачивать придем, как только власть в Простоквашине нашей будет.

- Ты чего это городишь? - заволновался кот.- Это как это так: "раскулачивать"?

- А вот так. Ты, Матроскин, кулак, куркуль и мироед. Вон у тебя какое хозяйство-то зажиточное! Вот мы и придем, все отберем, а что не надо - поломаем. Или пожгём.

- Зачем?! - удивился Матроскин.

- Чтобы все по справедливости было. Когда у одного все есть, а у других ничего - это несправедливо. Пускай ни у кого ничего не будет. Принцип такой.

Матроскин малость подумал, а потом говорит:

- Ну-ка, заходи в дом.

- Это еще зачем? - насторожился товарищ Шариков.

- В гости. У меня как раз обед готов.

Товарищ Шариков сглотнул слюну и спрашивает:

- А что сегодня на обед? Я в смысле... Я ведь не заработал...

- Пустяки! Я угощаю. Яишница будет. И еще рыбный суп.

- Ладно, - говорит товарищ Шариков, - зайду на минутку. Только за яишницу я своими принципами не поступлюсь!

Вошел пес во двор и к друзьям-соратникам обернулся:

- Наше дело правое, победа будет за нами!

Сели они за стол, Матроскин говорит:

- У меня еще холодец вчерашний есть. С костями. За холодец поступишься?

- Да, - отвечает пес. - За холодец кто угодно поступится! Ты, Матроскин, меня теперь опять Шариком зови.

Тут он вскочил, подбежал к окну и закричал поскуливавшей за забором своре:

- Передайте товарищу Вопилову, что товарищ Шариков пал в неравной борьбе с холодцом! Пусть, если хочет, считает его коммунистом. А меня - не считает.

После сытного обеда Шарик встал из-за стола и говорит:

- Ну, Матроскин, спасибо! Накормил. Теперь я пойду, пожалуй...

- Да куда ты пойдешь? Тебя же соратники разорвут! - говорит Матроскин. - Ты вот что, оставайся у меня. Погостишь.

- А сколько гостить можно?

- Да сколько угодно! Пока не надоест.

- А ты меня дармоедом ругать будешь, да? - спрашивает Шарик.

- Не буду, - отвечает Матроскин. - Гости дармоедами не бывают, они гостят. И работать им не обязательно. У меня запасов хватит, а потом дядя Федор приедет, поможет. Выкрутимся!

- Нет, Матроскин, я так не могу. Я тоже работать буду, - говорит Шарик. - Я знаешь, кем буду? Не просто сторожем, а начальником Службы Безопасности!

- А какая разница? - спрашивает Матроскин.

- А такая, что Служба Безопасности - она гораздо дороже! Охранникам знаешь, сколько баксов платят?! Не то, что сторожам.

- У меня баксов нету, - насторожился Матроскин, но Шарик его успокоил:

- Не волнуйся! Я с тебя вообще денег брать не буду. Представляешь, сколько ты сэкономишь?!! Пятьсот баксов в месяц!

- Лучше тысячу, - говорит Матроскин.

- Нет, - говорит Шарик подумав. - За тысячу баксов вооруженную охрану нанять можно.

- А у тебя же фоторужье есть. Вот с ним и будешь охранять.

- Годится! - обрадовался Шарик.

С тех пор началась новая, капиталистическая эра в хозяйстве простоквашинского фермера кота Матроскина и его секъюрити Шарика.

поделиться: