"Тёмный лес" - лафанский журнал. Выходит с 1969-го года тиражом 4-20 экземпляров. Данный номер посвящён лафанским литературным событиям 2002-го года.
1. В январе в Лафании небольшим тиражом напечатаны избранные стихотворения Евгения Кенемана - сборник "Необоснованность". С книгой можно познакомиться в гостях у Ю.Н.
2. Тогда же и позднее дополнительно распечатаны "Восьмистишия лафанцев" (стихи Богданова, Гаделия, Дицман, Кенемана, Меллера, Миклашевского, Насимовича, Разумовского, Таллер), избранные стихотворения Александра Богданова и рубаи Алексея Меллера.
3. В июне в Лафании опубликованы избранные стихотворения Людмилы Темчиной ("Летающее дерево"). С несколькими из них можно познакомиться ниже. Ранее стихи этого автора публиковались только за пределами Лафании.
4. Тогда же тиражом 2 экземпляра напечатан сводный конспект научных и научно-популярных работ "Происхождение и эволюция человека". Составитель - Ю.А.Насимович.
СТИХОТВОРЕНИЯ ЛЮДМИЛЫ ТЕМЧИНОЙ
ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР
В тот вечер призрачный была
земля, остывшая от зноя,
и небо чёрное, ночное
луна прожектором прожгла.
И были улицы пусты.
А впрочем, было всё, как надо,
и мы носились до упада,
и не боялись темноты.
Вдруг исчезал куда-то страх,
и в час, когда и шорох слышен,
прозрачный шар к нам падал с крыши,
и звонко лопался в руках.
А мы носились, словно лани,
могли б луну рукой достать.
Сбывались тайные желанья,
и так хотелось помечтать.
И мысли были так просты! -
нам были улицы просторны,
сияли звёзды в небе чёрном,
подмигивая с высоты.
И мне бы приотстать тогда,
земли почувствовать прохладу...
А впрочем, было всё как надо
в тот летний вечер, в те года.
1984
СОН
Как хорошо, что это сон!
А значит, не было печали.
Не мы стояли и молчали,
смотря на тёмный горизонт.
И снег неведомо откуда
не опускался на траву.
Как хорошо, что наяву
я очень скоро всё забуду.
1985
УТРО
С ресниц слетает мрак. И мне бы
туманы вмиг разбить везде.
Уже в глазах кружится небо,
как карусель. И брезжит день.
И дождь натягивает струны.
И только миг. Ещё чуть-чуть.
Как я хочу скорей взглянуть
на этот мир - шальной и юный!
А воздух свеж. И тонок лучик.
И утро набирает прыть.
И так сейчас мне нужен ключик,
чтоб сердце для всего открыть!
1986
СЕДЬМОЙ КЛАСС
Солнечные зайчики скачут по клеткам лестниц.
Сегодня кончилось лето,
и листья падают вниз...
Высокая семиклассница
прощается с кратким детством.
Высокая семиклассница
вступает в большую жизнь.
Весёлая пионерка всех переросла за лето,
и для неё мальчишки - беспечные малыши.
А ты начерти на асфальте
восемь неровных клеток,
и на стене шершавой "А+К" напиши!
Она, загибая пальцы,
считает сто красных машинок,
надеясь, что тот ей приснится,
при ком краснеет, как рак,
но он куском промокашки
стреляет в неё из резинки,
и, вытирая слёзы, она ему шепчет: "Дурак!".
А ты улыбнись нечаянно,
как ни в чём ни бывало,
я б о своём рассказала,
но дело вовсе не в том.
Сегодня и я в печали -
сегодня лето кончается.
Но развевается галстук
на шее прощальным костром.
1987
ШУТ
Давно ли были Вы
в том самом королевстве,
где позабытый двор
доселе процветал?
Там королевский сын
всё ждёт свою принцессу,
давай её искать!
Но я люблю шута.
А говорят мне: "Брось!
К чему причуды эти?
Зачем тебе чудак
в огромном колпаке?
Он слишком юн и глуп,
хоть знает много песен.
Пожалуй, он смешон
от жизни вдалеке".
Кого-то манит трон
и жизни полный ящик.
Я ж не хочу туда,
мне власть давно претит.
В моей душе - зеро,
быть не могло иначе.
Напрасная любовь,
как крепость на пути.
Мне говорят: "Смотри,
себя, забравши в руки,
как ярок мир и нов,
и плакать перестань."
А юный принц уже
стрелу сжимает в луке,
на подвиги готов,
но я люблю шута.
А в это время шут
в забытом тридевятом
не помнит обо мне
и совершенно прав.
Ему бы пить и петь,
а струны рвутся в схватку,
и рвут на нём колпак
угрюмые ветра.
И забываются
сегодняшние даты,
и революций вихрь,
и новое с листа...
Уж умер тот король,
и принц пропал куда-то,
и королевства нет.
А я люблю шута.
1990
БОЛОТО
С одиноких берегов
я спускаюсь по трясине,
я спускаюсь в никуда,
и тому помехи нет.
Не ищите здесь любовь,
здесь любви нет и в помине.
Лишь надломленный камыш
отражается в воде.
На болотном берегу
я одна, и знаю это,
но ищу свою любовь,
будто та ещё жива.
И уже тревожат ум
те, кого в помине нету,
и меняющие жизнь
на красивые слова.
На болоте - никого,
это значит - всё в порядке,
и поэты, жизнь любя,
вдохновенья ищут тут.
Я прошу лишь одного:
камышей ломать не надо,
не крошите им хребет,
пусть они ещё растут.
Стало небо голубо,
и пока что не остыла
кипячёная вода,
что осталась на плите.
Не ищите здесь любовь,
я о ней уже забыла.
Из руки моей сейчас
шарик в небо улетел.
1991
СУББОТА
Разумные беседы развеют наши беды,
и я их ожидаю, как новый мой урок.
Туда зовут в субботу, а мне удобней в среду,
да посреди недели не пустят на порог.
Там зелен куст ракиты,
щебечут птицы в клетке,
весёлые кастрюли, хрустящее бельё...
Но вот другая ходит по моему паркету,
потом сидит на стуле,
мой чай из блюдца пьёт.
Я помню то, что ране, ещё свежо преданье,
забытые свиданья, как искорки в золе.
Но говорит со мной он по-менторски спокойно.
И, подгоняя время, она мне смотрит вслед.
1999
РОМАНС
Уходит ярких красок аромат,
и дворник подметает листья лета,
и годы теми листьями летят,
и, как никто, я понимаю это.
И видится таинственный Покров,
катание на лошадях со смехом,
и ты - моя последняя любовь,
упавшая мне на голову снегом.
Я прошлого уже не ворошу,
ведь всё, что в нём, достаточно далёко,
и только об одном тебя прошу:
мой друг, не покидай меня до срока!
Поблёкшая палитра на стене,
дай бог, тебе не сбавит вдохновенья,
и чудом уцелевшие мгновенья
покажутся реальными вполне.
Черёмуха весною отцвела,
с природой спорить попусту не стоит,
вот только речь твоя из серебра,
в моих глазах - сеченье золотое.
И стылый воздух невесть почему
окажется таким огнём согретым,
что я тебе поверю и приму
твои слова за чистую монету.
Уйдут за горизонт леса, поля,
останется отчаянное солнце,
и ты поймёшь: жизнь прожита не зря,
а значит, всё опять ко мне вернётся.
Мечта, рождённая из ничего,
и свет, и тени, и надежды всходы,
и ты - моя последняя любовь,
которую не разгадаешь с ходу.
2000
ОБРАЗ
Я собирала образ твой, как дом,
из кубиков фантазии и писем
и пятилетних впечатлений - встреч,
уже заросших густо трын-травою,
покрытых паутиной, и потом
на смену снам вступило властно утро,
а я всё продолжаю сочинять
нехитрую, но радостную сказку,
вот только вихрь мой домик развалил,
порвал все нитки хрупкой паутины,
под потолком оставив пустоту,
и письма бросил из окна на волю,
чтоб получил их кто-нибудь ещё. 1997
ПЕСНЯ ГАЛИНЫ ДИЦМАН
БЛЮЗ В ВЕЧЕРНЕМ МЕТРО
Ночное метро
городское нутро,
где серые лица,
пустые глазницы
и пьяный галдёж,
и дремлющий бомж.
Пустой переход,
последний народ,
а над радиальной
из двери вокзальной
в открытый вагон
поплыл саксофон.
О, этот блюз в вечернем метро...
Когда болит душа,
то ты её не тронь!
Нам только кажется, мой друг,
что жизнь устроена хитро.
Она проста, как этот блюз
в вечернем метро.
За нас давно всё решено,
и неизвестен только час.
И блюз в вечернем метро
играют для нас.
В вагоне пустом
подумай о том,
что страшные тайны
не так уж печальны,
совсем не страшны
и вряд ли нужны.
Знакомый мотив
незатейлив и тих,
а душу всю вынет,
проникнет навылет.
Никто не умрёт,
поболит и пройдёт.
О, этот блюз в вечернем метро...
Когда болит душа,
то ты её не тронь!
Нам только кажется, мой друг,
что жизнь устроена хитро.
Она проста, как этот блюз
в вечернем метро.
За нас давно всё решено,
и неизвестен только час.
И блюз в вечернем метро
играют для нас.
Давай выходи
один на один
с осенним перроном,
шальным саксофоном.
Страшнее всего
не любить никого.
Простые слова,
почти дважды два:
все блюзы планеты
играют про это,
ведь на миллион
хоть один да влюблён.
О, этот блюз в вечернем метро...
Когда болит душа,
то ты её не тронь!
Нам только кажется, мой друг,
что жизнь устроена хитро.
Она проста, как этот блюз
в вечернем метро.
За нас давно всё решено,
и неизвестен только час.
И блюз в вечернем метро
играют для нас.
2000
ИЗ ТЕТРАДИ АЛЕКСЕЯ МЕЛЛЕРА
* * *
Я в роли мула
тащу поклажу.
Жизнь промелькнула -
лови пропажу!
2001
* * *
Смеясь безбожно
над всем святым,
совсем несложно
прослыть крутым.
2002
* * *
Кто ты, странник, и где твой дом,
и далёко ли держишь путь?
Ночь осенняя за окном,
и к нулю потянулась ртуть.
Дождь и капает, и стучит
по железу и по стеклу,
и размеренно кот урчит
вопреки мировому злу.
Чайник песню поёт с плиты,
обещая душистый чай.
Кто ты, странник, откуда ты?
Но не хочешь - не отвечай.
Завтра утром - опять сума,
посох страннический в руке,
а за осенью вслед зима
замаячила вдалеке.
Заметутся твои пути,
затеряется в поле след,
но не можешь ты не идти,
даже если надежды нет.
2001
* * *
Заново конь подкован,
спала слегка жара.
Так что, наверно, снова
трогаться в путь пора.
Скоро уйдёт на отдых
солнце. Луна взойдёт.
И разукрасят звёзды
россыпью небосвод.
Только грустить не надо,
но помахай рукой.
Ночь снизойдёт прохладой
и принесёт покой.
Путь впереди далёкий,
ночь до утра длинна.
Эти не могут строки
выразить всё сполна.
Всё рассказать не в силах.
К этому не готов.
Полночь нас поглотила
полностью и без слов.
Кажется эфемерным
этот аллюр в ночи.
Конь мой, товарищ верный,
к ясной заре скачи.
2001
РУБАИ (2001-2002 гг.)
* * *
Я, мира этого изгой,
дорогу в мир ищу другой,
но постоянно спотыкаюсь,
задев за что-нибудь ногой.
* * *
Старо предание, как мир:
везде сулят бесплатный сыр,
где он бывает - каждый знает,
но помани - бегом на пир.
* * *
Судьбу злословить нет причин,
здесь каждый - полный властелин,
и если плевелы посеешь,
то вряд ли вырастит жасмин.
* * *
Несётся крик, что мир негож,
что всюду лесть, обман и ложь,
что всё не так, что всё не этак...
Короче, вынь да и положь!
* * *
Душа - как разорённый храм:
навален кучей разный хлам,
и остаётся только силы
раскинуть мусор по углам.
* * *
Не расслабляясь ни на миг,
я всё своим трудом достиг,
и вот на лаврах почиваю -
седой измученный старик.
* * *
В пух-прах развеяны мечты...
Совсем не конкурс красоты -
жизнь, проведённая на кухне
у электрической плиты.
* * *
О, легкомысленный язык!
Болтаться ты во рту привык,
произнося слова и фразы,
в которых мало что постиг.
* * *
Оставить в жизни хочешь след,
но жизнь земная - цепь сует,
и, дни былые вспоминая,
кряхтит на печке старый дед.
* * *
Разбита жизнь моя о быт,
но не о том душа скорбит -
нет мира в ней и нет покоя
среди бесчисленных обид.
ПЕСНЯ АЛЕКСАНДРА БОГДАНОВА
* * *
Устав от дорог опасных,
бродяга домой вернулся,
и скоро уют домашний
кошмары развеет в дым,
но память опять заставит
задуматься о вчерашнем -
о той дороге, с которой
пришёл он совсем седым.
И снова тоска о друге
- в горах похоронен где-то -
хоть сделал ты всё, что можно,
и нет здесь твоей вины...
Бродяга, очнись! Ты дома.
Ты столько мечтал об этом,
ты снова бредишь горами,
и суше глаза жены.
И ночью приснятся горы -
шесть тысяч над уровнем моря,
палатка, мороз, и ветер,
и чёрной стеной скала.
И можно идти обратно,
и нужно! Но это - горе,
и вы, молодые психи,
решили: "Была - не была".
Костыль, ледоруб, верёвка,
расчёт - полчаса три метра,
и ближе к закату солнца
победа была близка...
Не видел ты камнепада -
слезились глаза от ветра,
и он не увидел камня,
коснувшегося виска.
К утру, заложив могилу,
один и за гранью риска
ты снова к скале рванулся,
и ты одолел её,
стоял на вершине и плакал,
и стала скала обелиском
над скромной могилой друга,
ушедшего в небытиё.
И снятся теперь, и снятся
закат тот, скала, могила,
убийственный спуск на базу,
когда ты почти замёрз,
глаза у невесты друга...
И столько в них горя было! -
что ты проснёшься со стоном
с глазами, полными слёз.
1984, 2002
ВОСЬМИСТИШИЯ ЮРИЯ НАСИМОВИЧА
* * *
Жизнь - это танец на краю,
над пропастью, над бездной...
О, королева! Узнаю
Ваш сад в дали небесной
и в танце увлекаю всех
в чертог прекрасной девы...
Да будут с нами свет и смех
незримой королевы!
2000
* * *
Мне вспоминается Кавказ:
я шёл один, а вы - далёко;
шум водопада сзади гас,
и к облакам вела дорога.
Я помню скалы и покой,
простор, а в грёзах - ваши лица,
и грусть - ведь этой красотой
не мог я с вами поделиться.
2002
* * *
Мы уже в штанах последних
и властям грозим давно:
вот мы вас, погрязших в сплетнях,
воровстве и барстве... Но,
если вдруг возьмут да минут
дни позорные страны,
в первый день свободы снимут
с нас последние штаны.
2002
* * *
Людоед на дудочке играет,
козочку любимую ласкает,
и танцуют люди возле речки -
тихие и кроткие овечки.
Слушают берёзки эти трели,
бабочка на солнышке порхает...
Людоед на дудочке играет,
на своей пастушеской свирели.
2002
* * *
Он жил себе, разгуливал,
обутый и одетый,
и как-то не раздумывал
о смысле жизни этой,
и только лишь по стайности
учился и трудился,
и дожил он до старости,
но так и не родился.
2002
* * *
К окошку прикрепил мороз
букетик серебристых роз,
и спит, искрясь под лунным светом,
земля, к которой ты прирос,
и тишь... Какая тишь! Во мраке
молчат сараи и бараки,
и только трубы с белым дымом,
как восклицательные знаки.
1978, 2002
* * *
Вот он, твой заколдованный сад,
ты уснула под цокот цикад,
не поднимешь тяжёлые веки -
эти мутные чары навеки.
Вот бы руку тебе предложить,
завертеть бы тебя, закружить,
кубок жизни - играющий, пенный -
поднести на балу у Вселенной!