Страницы авторов "Тёмного леса".
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
За окном поезда мелькают знакомые картины. Вот горы появились на горизонте. Все ближе и ближе подступают они к железнодорожному полотну. А вот и родное Пятигорье приветствует меня своими вершинами. Поезд тормозит на пятигорском вокзале. Большинство пассажиров покидает вагон. За окном радостные лица встречающих и озабоченные лица тех, кого на перроне не ждут. Они уныло тянут свои тяжелые чемоданы и сумки. Через несколько минут перрон уже пуст. У фонарного столба кто-то аккуратно поставил двухлитровую пластмассовую фляжку, доверху наполненную прозрачной водой.
На противоположный путь прибывает электричка. Из нее выкатывается на перрон поток молодежи. Молодые парни беззаботно и легко заигрывают с хохочущими девчонками. Вдруг один из них замечает флягу с водой и ловко ударяет по ней ногой. Фляга быстро превращается в футбольный мяч, перекатываясь от одного "игрока" к другому. Но игра продолжается недолго. Толпа молодежи удаляется. А фляга продолжает лежать на боку посередине перрона, едва покачиваясь из стороны в сторону, поблескивает водой, как бы недоуменно вопрошая: "Неужели никому не нужна драгоценная жидкость, спасающая жизнь в безводной пустыне, где для одинокого путника она дороже всех богатств Земли?".
По перрону бредет неопрятно одетый человек. Таких презрительно именуют бомжами, что значит "без определенного места жительства". Он идет шаркающей походкой, заглядывая в урны и извлекая из них стеклянные бутылки. На глаза ему попадается пластиковая фляга с водой, он бережно поднимает ее с асфальта, вытирает краем куртки, отвинчивает пробку и делает несколько глотков, затем садится на скамью и пристально рассматривает этикетку с двумя снежными вершинами, искрящимися в солнечных лучах. Вода. Солнце. Вершины... По его лицу скользит улыбка от воспоминаний. О чем? О далеком детстве, об отце, подбрасывающем его в небесную синеву, о мечтах юности, о походах в горы, о первой любви? Он старается не вспоминать о прошлом, о старых друзьях, о былой красивой и чистой жизни. Все прошло. Сейчас одна цель: собрать бутылки, сдать их за копейки, чтобы хватило на вечернюю попойку. Выпить, чтобы быстрее забыться во сне. "И попалась же эта дрянь под ноги", - думает он, пытаясь отшвырнуть флягу. Но она будто привораживает его к себе. Он поднимает флягу, тонкой струей льет воду на свои потрескавшиеся руки. "Вот она чистота и живительная влага. Ты нужна мне, как и я нужен тебе. Мы нашли друг друга..."
Поезд трогается. Следующая остановка Ессентуки.
На противоположной стороне от станции на бугорке валяется перевернутый стул. Такого типа стулья когда-то были у моей бабушки. Она называла их "венские". Изящные, с круглыми сидениями, стройной полукруглой спинкой, они блестели темно-вишневым лаком и необыкновенно украшали ее квартирку. Вот такой же стул, довольно прочный, с хорошо сохранившимся лаком, сейчас лежал в росистой траве. Не так давно на нем сидела опрятно одетая старушка, торговавшая зеленью и семечками. Теперь старушки нет, а стул ее продолжает жить, не нужный никому...
Ненужные вещи, ненужные люди... Постоянная смена героев и декораций.
Я помню, как мы с бабушкой решили поменять мебель. В небольшой комнате стоял дубовый письменный стол с зеленым сукном. Мы решили в первую очередь избавиться от него. С трудом вынесли его на улицу и поставили возле мусорных баков. Дедушка сел напротив стола и пристально смотрел на него, вспоминая, как он откладывал деньги на покупку, как выбирал его в магазине, как потом радовалась ценному приобретению вся семья. "Вот, дочка, за таким столом ты должна учиться только на пятерки", - говорил он своей любимице.
- Дедушка, ну если он тебе так дорог, давай вернем его обратно, - сказала я.
- Нет, деточка! - Ответил дедушка, - вернуть обратно ничего нельзя, так же, как войти дважды в одну и ту же воду в реке.
Вот я и дома. Иду через двор мимо мусорных баков и вижу, как ветер едва шевелит толстые листы книг для слепых. Я знаю, что книги эти принадлежали слепой учительнице Марье Степановне и были самым большим ее сокровищем. Раз они выброшены - значит, Марьи Степановны больше нет.
Марья Степановна ослепла в детском возрасте во время войны. При обстреле поезда она потеряла родных и попала в пермский детский дом. Всех детей, заболевших малярией, лечили хиной. Многие ослепли. После войны этих детей перевели в кисловодскую школу слепых. Так Марья Степановна попала в наш город. Окончила школу, институт. И всю жизнь учила слепых детей истории.
Вспоминаю теплые беседы по вечерам за чашкой чая в ее чистой маленькой квартирке. Она очень любила историю и часто повторяла, что принятая история - это красивый миф о жизни правителей, а история жизни простых людей нам не известна. И, наверно, мало отличается от нашей: жили, растили детей, воевали. Внутри каждого человека огромная вселенная, вплетающаяся в бесконечность мироздания.
"Часто я лежу ночью и вижу, как звезды водят хороводы, как они рождаются, растут, как приветливо мигают мне. Я не помню, какое оно, звездное небо. Помню только яркие вспышки не то от молний, не то от разрыва снарядов", - говорила старая учительница.
Теперь никому не нужны старые книги. Только ветер скользит по строчкам, к которым недавно прикасались ее чувствительные пальцы. Скромная тихая женщина, не видящая СВЕТ, несла его внутри и делилась им со своими учениками. Больше мы не встретимся, но этот свет останется в окружавших ее людях.