Страницы авторов "Тёмного леса".
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
О событиях в Новочеркасске в июне 1962 года я узнал в буквальном смысле слова "по слухам". В городе Баку, где я проходил трёхгодичную военную службу, в полку связи нас было трое одногруппников. Мы учились в Новочеркасском геолого-разведочном техникуме. В апреле 1960 года нас выпустили с дипломами, и мы отбыли на работу в г. Ессентуки, где нас распределили по разным полевым партиям Кольцовской экспедиции. А осенью того же года мы "загремели" в армию и попали служить в жаркий и ветреный город Баку - в один полк, но в разные подразделения. Летом 1962 года Толик Кочконогов сподобился заслужить краткосрочный отпуск и съездил к себе домой, в Таганрог. Вернувшись оттуда, он и рассказал нам о событиях в Новочеркасске, но тоже "по слухам". В Новочеркасск он не попал: пытался, но город был закрыт на неделю - ни туда, ни оттуда. Вся информация сводилась к тому, что в городе случилось какое-то восстание, была стрельба, есть погибшие. А в газетах об этом вообще не писали, а может быть, и писали, но этих газет мы не видели: видимо, их придержали замполиты. Кое-что мы позже узнали от офицеров: они знали об этом всё, но при солдатах не говорили, а получалось узнать случайно: то писарь в штабе что-то услышал, то разговоры офицеров кто-то подслушает. Да, если честно, то нас особенно и не интересовало, что там произошло, мы тогда ещё доверяли партии и правительству, а потому "вместе со всем советским народом" считали те события происками "врагов советской власти".
Правда о тех событиях раскрывалась постепенно. В 1967 году в нашу полевую партию приехали сразу трое выпускников геофака НПИ. Самый информированный из них был Вольдемар, потому что в Новочеркасске он жил, там же работал на заводе Никольского, там же и учился в институте. Так получилось, что я сдружился с этими "молодыми специалистами" - так мы называли всех выпускников ВУЗов и СТУЗов в течение первого года их работы. Так вот и рассказали они мне всё, что знали о событиях лета 1962 года. Вольдемар, хоть и знал больше всех, но говорил меньше других. И мы понимали, почему так: он состоял в партии, а с них брали обязательство "не разглашать" правду о событиях. Но наши "мальчишники" за бутылочкой-другой, да под хорошую закуску, да в тёплой дружеской компании, развязывали языки, и таким образом мы узнали всё, как было. Вот тогда я и услышал ключевую фразу: "...это был расстрел рабочей демонстрации". Сам Вольдемар не участвовал в этой демонстрации, но слышал выстрелы и наблюдал перемещения военных колонн по городу. А жил он совсем недалеко от центра в ту сторону, что спускается к вокзалу.
Потом, уже в годы перестройки, в самой смелой газете конца восьмидесятых - начала девяностых - "Комсомольской правде" я прочитал статью о событиях в Новочеркасске. Эта статья включена в книгу С. Подольского. Здесь же приводится очерк Солженицына, а также статьи из других газет и журналов, свидетельства очевидцев, участников, наблюдателей и жителей города. В результате получился полновесный многогранный сборник о событиях в Новочеркасске летом 1962 года.
Автор книги был непосредственным участником тех событий в самый трагический момент июньского дня - он видел и прочувствовал "на своей шкуре", что такое расстрел рабочей демонстрации. Самое страшное и непонятное и тогда, и сейчас - сам факт открытия огня по безоружным людям. Они же вообще не верили, что по ним будут стрелять! Да разве возможно такое?!. Оказалось, возможно...
Рабочую демонстрацию расстреляли солдаты "рабоче-крестьянской" армии. Свои против своих. Дети стреляли в отцов и матерей, в своих братьев и сестёр. Кто же отдал такой приказ?.. В книге нет ясности по этому вопросу, но разрешение на применение боевого оружия несомненно исходило от высоких политических вождей. Вот так запросто они поставили армию-защитницу в положение чуждой, враждебной народу силы. А сам народ объявили "врагами народа", то есть народ оказался врагом самому себе. И горько, и смешно...Можно было бы посмеяться, да что-то не получается...И как отдавались приказы - письменно или устно?.. Из книги мы узнаём, что нашлись всё-таки среди военных командиров такие, кто отказался применять оружие против демонстрации. Это мужественные люди, но как же их мало было тогда... А сейчас?
На первой волне перестройки были попытки выяснить подробности новочеркасской трагедии по депутатским запросам. Тогда ещё с депутатами считались, и в книге приводятся эти запросы и ответы на них. Довольно быстрые ответы, надо сказать, - полтора-два месяца и вот они - ответы, подписанные высокими товарищами. А что же в ответах?.. "КГБ Союза ССР не располагает сведениями о применении... оружия для наведения порядка...". Генштаб предложил народным депутатам ознакомиться с нужными им документами в Центральном архиве Минобороны (в закрытом порядке, разумеется). А Прокуратура СССР пообещала разобраться и проинформировать...
А вот теперь скажите, пожалуйста, вы верите, что КГБ не располагает сведениями? А что там узнали депутаты из архива МО, мы до сих пор не знаем. И разобралась ли Прокуратура Союза ССР с обстоятельствами трагических событий, мы тоже не знаем. И не узнаем уже никогда.
Последующие за первой волной перестройки более мощные волны событий оказались очень разрушительными. Они в несколько накатов слизнули могучий ещё вчера "Союз нерушимый", а с ним все его институты и атрибуты. Кто и кому, когда и как должен ответить за трагедию Новочеркасска? Как сказал поэт "...есть Высший Суд", но он пока молчит.
Виталий Василенко (один из авторов альманаха "ЛК") в тот расстрельный год учился в Новочеркасске, и он тоже поделился своими наблюдениями и соображениями. Его воспоминания вошли в обсуждаемую книгу под заглавием "Новочеркасская школа". Виталий также изложил свои жизненные разочарования в связи с известными событиями в Новочеркасске, и они мне показались очень сходными с моими. Но у меня это состоялось позже, когда я узнал подробности тех событий. "Вольно или невольно я представлял себя на месте расстреливаемых, и утешало то, что не на месте стрелявших в людей". Далее Виталий добавляет: "И я не мог больше верить в партию, в коммунизм, в программу КПСС".
Когда я узнал подробности событий, то само собой возник большой вопрос, разделённый на два пункта: "А как бы я поступил, будучи участником тех событий в Новочеркасске?" А вот два пункта, вытекающие из вопроса:
а) будучи в составе армии;
б) будучи студентом в Новочеркасске.
По времени действия я совпадал с пунктом "а", но в пространстве я не совпадал - я служил слишком далеко от Новочеркасска, в Закавказском военном округе. Пункт "б" подразумевает совпадение в пространстве и сдвиг на два года во времени. А если бы, допустим, совпало и во времени, и в пространстве? Стал бы я стрелять в толпу безоружных людей?.. Честно скажу - не знаю... Но если бы у меня попытались вырвать автомат, то здесь я уже за себя не могу поручиться. Нельзя у солдата отнимать оружие на глазах у его товарищей и командиров... А такое видел Александр Косоножкин (статья "Свидетельствуют раны").У него же описываются некоторые элементы погрома в здании горкома: "...из окон второго этажа вниз полетели стулья, какие-то бумаги, портрет Н.С. Хрущёва и канцелярская утварь. Вероятно, это было делом рук людей, пробравшихся туда чуть раньше". Русский бунт не может обойтись без погромов. А это ещё один повод для открытия огня...Когда же мы научимся жить в мире? Ведь сказано нам мудрыми: "Не будем давать повода ищущим повода".
Трудный это вопрос - стал бы я стрелять?.. Кто может - задайте его себе и попытайтесь ответить. Это сейчас нам легко судить, когда всё известно и без нас разложено по полочкам, когда расставлены все плюсы и минусы, когда определились злодеи и жертвы. А тогда... тогда всё было по-другому. Тогда я ещё верил "партии и правительству", все мои разочарования были впереди. А что бы я делал в совпадающем с Новочеркасском пространстве? Трудно сказать... Возможно, пришёл бы в центр города из любопытства, посмотреть что там, кто там и зачем? А скорее всего дисциплинированно отсиделся бы в общаге - по указанию руководства техникума. И, даже, может быть, выпили с друзьями портвейну по случаю вынужденного безделья. Не припоминаю я за собой и за друзьями тоже какой-то готовности идти на баррикады.
Считаю большим достоинством книги С.Подольского точность хронологии событий, которая слагается из множества кусочков в единую последовательную картину. Автор собрал достаточно богатый документальный материал. У некоторых свидетелей и участников событий преобладают эмоции над здравым смыслом, отчего события выглядят иногда противоречиво. "Когда речь идёт о крови, трудно быть "объективным". Объективных свидетелей, наверное, не бывает... Если перед лицом ужаса свидетель забывает правду, разве можно его осуждать? Он ведь всего-навсего испуганный человек. Так объясняет автор в своих вставках-репликах между речами действующих лиц в "пьесе для чтения" под названием "Свидетель". Согласен с автором - объективных свидетелей вообще не бывает.
Есть в этих репликах и в речах персонажей сильные по смыслу выражения: "...память портится, как фотобумага", "дома и деревья так примелькались, что стали похожи на простые декорации, в которых идёт один и тот же спектакль с продолжениями". Или: "Ещё во сне снится желание не просыпаться". И вот ещё точный укол: " Он нервничал немного и потому много лгал о том, чего не видел, нам, которые видели". Здесь я привёл только некоторые выражения, а их в пьесе много. Не скрою, очень люблю находить в тексте вот такие выражения, наполненные явным или скрытым смыслом.
Есть, однако, некоторые утверждения, где мне хотелось бы возразить по сути одному из персонажей пьесы, Виталию. Он говорит: "Они заявили, что я просто лгу... что я политически неграмотен. Это они, которые ничего не видели, говорили мне. Я понял, что их разум давно умер, что у них в мозгах мёртвая идеология". Увы, эта мёртвая с виду идеология - она очень даже живучая. Это идеология неприятия правды в угоду политическому моменту. И сейчас эта идеология живёт и процветает.
Вот ещё несколько строчек из пьесы "Свидетель": "...вместо людей на судейских стульях расположились куклы в человеческий рост, управляемые откуда-то сверху, из темноты."
"Судья /поспешно/: Свидетельница, вы пока свободны".
Вот вам наш "самый гуманный в мире суд". Он и сегодня "карманный", управляемый сверху, из темноты, оказывающий давление на свидетелей.
По ходу пьесы из хриплого динамика звучат сообщения об успехах народного хозяйства в Союзе ССР и о борьбе итальянских трудящихся за свои права. В итальянском городе Чаккано полиция открыла огонь по безоружной толпе. Очень прозрачный намёк, очень чёткая параллель с Новочеркасском. Чаккано и Новочеркасск - города-побратимы! А власть не видит и не слышит, и это без всякого притворства, только себя и слышат.
Есть в пьесе и романтические отношения, описаны они скупо, но, на мой взгляд, точно. Яков (один из свидетелей) говорит: "И женщины у меня не было, потому что гнусно было встречаться в подворотнях или даже в общежитии, да и нежности у меня для неё не было"... А если нет, то где взять? Как это мне знакомо! Похожая мысль где-то у меня в дневниках записана. Прямо реминисценция какая-то.
Я не берусь оценивать литературно-художественные достоинства книги С.Подольского, это сделают другие, опытные литераторы, но по содержанию она получилась, как я уже сказал, полновесной и многогранной. И ещё интересной, особенно для тех, кто тогда не знал и не интересовался, а сейчас хочет узнать этот кусочек российской истории.
"Зачем нам нужна правда о новочеркасских событиях?" - такой вопрос ставят на страницах книги некоторые участники тех событий и журналисты. И отвечают: чтобы понять, чтобы разобраться. И выражают уверенность, что такое не повторится... "Ха-ха" три раза! С горечью... "Неисправимые оптимисты!" - это уже В. Василенко в своём стихотворении "Красный факел" разбавляет благодушный настрой изрядной долей пессимизма.
Ну хорошо, допустим, мы поняли, разобрались, определились с понятиями, установили, кто есть "ху" (англ. who - кто), а дальше что? Должны перемениться люди, должна измениться власть, кто-то должен покаяться и вообще, всё должно стать лучше, не так ли? А что происходит в натуре?.. Власть, конечно, изменила методы подавления недовольных - водомёты, дубинки, ОМОН и никакой стрельбы. Да ещё и "наших хунвэйбинов" натаскивают на людей лаять. Бесполезно призывать к покаянию, сначала надо назначить виноватых, а много вы их видели, признавших свою вину хоть в чём-то? Да и вообще, покаяние - это вещь интимная, наедине с Богом. А кто у нас верит в живого Бога? Всё больше на портреты и на статуи молятся. Публичное же покаяние - это чаще всего лицемерие, что-то наподобие показного благочестия.
На вопрос: "Зачем нам нужна правда?.." я бы ответил так: во-первых, в человеке заложено стремление к познанию истины, это у нас от Бога; во-вторых мы всегда, сами того не подозревая, склонны делать сравнительный анализ - сравниваем прошлое с нынешним состоянием российского общества. И что же с тех пор изменилось? Враньё, насилие, нарушение прав человека, марионеточное правосудие по-прежнему имеют место в жизни страны. И большинство людей такое положение дел устраивает - лишь бы хорошо кормили. Широкие круги прогрессивной общественности пока ещё не кричат, но уже созрели для того, чтобы поднять повыше лозунг: "Да здравствует партия и правительство!"
Правители с народом общаются через телевизор, создаётся имитация единства партии и народа. Заклинания на эту тему звучат постоянно и громко. Ничего ведь не изменилось, власть по-прежнему враждебна народу, хотя и делаются демократические реверансы и "хождение в народ".
И ещё раз о людях из Новочеркасска, об их отношении к расстрелу рабочих. В политехническом институте идёт митинг, выступает партийный функционер из центра (цитирую из пьесы "Свидетель"): "А он кричал: "Правильно армия сделала?" И все орали: "Правильно!" Он кричал: " Так надо стрелять?" И зал завопил: "Надо!" Тогда он мигом отбросил свою "простоту" и пробормотал устало: "Ну вот, я так и думал. Вы настоящая НАША молодёжь". И тут же на сцене закурил, как после привычной завершённой работёнки".
А ведь партийный деятель оказался "пророком" в своём отечестве. Более сорока лет прошло, люди пришли другие и во власть и в народ, но НАША молодёжь никуда не делась, она, как и прежде, орёт на недовольных властью в угоду власти. Только те на митинге в НПИ орали бесплатно, а этим крикунам их ор оплачивается по тарифу: капитализм всё-таки...
Книга С.Подольского "Новочеркасск-1962..." начиналась писаться по горячим следам летом того же года. Написанные тогда стихи, а также добавленные к ним более поздние стихи, вошли в отдельный раздел книги под названием "REQUIEM". Автор предпочитает свободный стих, и, пожалуй, ему удалось передать скорбь и гнев по поводу июньской трагедии. Это надо читать, это надо понять, а я, признаюсь, уловил только общую тему, проходящую через все стихотворения - боль, кровь, смерть, печаль.
Какими мы были тогда, какими мы стали сегодня? Лучше или хуже, или всё под луной осталось по-прежнему? На эти вопросы, видимо, каждый ответит себе сам. Если захочет. Бывают такие выводы, в которых и самому себе не хочется признаваться. Тягостно как-то... А может, вообще не думать об этом, забыть: так легче жить вроде...
Ну, не знаю... Если книгу прочитать, то забыть уже не получится.
16.10.2010
Опубликовано в "Литературном Кисловодске", N40 (декабрь 2010)
Станислав Подольский. Новочеркасск 1962.