Страницы авторов "Тёмного леса".
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Вспомнились славные, хотя и довольно жесткие для поэзии, времена начала 80-х. Первые фестивали свободных стихов в Москве (музей Вадима Сидура), участником которых был и я, т.к. пишу свободные (как и метрические) стихи с начала 60-х. Но, если поначалу советские издательства, журналы на дух не принимали верлибр, то в 80-е наметились некоторые перемены.
Любопытна одна особенность отношения наших "блюстителей" классических форм к поэтам-верлибристам. Почему-то русским литераторам наотрез воспрещалось практиковать верлибр.
В 1982 году в редакции ленинградской "Невы" так разбирались в моих текстах: рифмованные откладывали вправо, безрифменные - влево. "Это мы посмотрим, - сказал мне ответственный лит.раб. относительно правой стопки, а эти, что слева, и смотреть не будем".
Зато ещё в 1975 году в издательстве "Современник" вышла книжечка очень свежих верлибров юного русскоязычного бурятского поэта Намжила Нимбуева "Стреноженные молнии" (М., Современник, 1975 г.): национальным литераторам - можно.
Постепенно идеологический лед всё же таял: наверно, в парткомы приходили более образованные и либеральные люди. В 1980 году в Ленинграде вышла в свет книга Геннадия Алексеева "Высокие деревья" - новеллы в свободных стихах. Помог "пробить" публикацию, по моим сведениям, фронтовик, герой соц. труда, "небожитель" (как его называли в тогдашнем СП коллеги), очень официальный поэт Михаил Дудин: похоже, он думал о будущем!
В 1990 году вышла в свет книга удивительных верлибров скульптора, художника, уникального поэта Вадима Сидура "Самая счастливая осень", книга единственная, предсмертная - и сразу совершенство!
Возникла группа достойнейших поэтов, подвижников верлибра: Владимир Бурич, Вячеслав Куприянов, Арво Метс, Карен Джангиров. Каждый из них сподобился издать книгу свободных стихотворений, правда, за свой счёт, исключая Вяч. Куприянова, который умудрился издаться в "Современнике". Были собраны свободные стихи сотен авторов, пылившиеся на дальних полках московских журналов (в ту пору стихи не выбрасывали в мусорные корзины сразу по получению). Финансовый гений Карен Джангиров издал первую "Антологию русского верлибра" (М. "Прометей", 1991 г., 360 авторов). Возникли первые - сразу международные - фестивали верлибра. Ура! Лед тронулся!
Увы, тотчас проявились обычные интеллигентские распри, непродуманности. К примеру, выступали - по алфавиту. В результате некий юный Апушкин читал свои скромные опыты на утренней заре, а какой-нибудь многоопытный и крайне интересный Бенцион Шрайбер мог взобраться на эстраду глубокой ночью, когда утомленные слушатели уже разбрелись, да и сам он "лыка не вязал" и, разумеется, отказывался читать.
Отцы-основоположники ревниво блюли свой приоритет. Владимир Бурич, одаренный поэт, выступил теоретиком свободных стихов. Но в его интерпретации русский свободный стих выглядел как-то не совсем свободным: возник ряд ограничений. Оказалась запретной даже случайная рифма. Тексты, в которых сопрягались свободные (дисметрические) и метрические куски именовались презрительно "ассамбляжами". Вообще метрические стихи - в пику массовой стихотворной "продукции" - именовались "конвенциональными" в отличие от "спонтанного" верлибра. Ощущалось некоторое отторжение-наоборот: "Вы преследуете верлибр, мы отрицаем верметр". Я попытался высказать свою точку зрения в телеинтервью, которое проводили разбитные тележурналисты налево и направо. Моих высказываний в вышедшей телепередаче о фестивале верлибра, конечно же, не оказалось. Высказывались только "основоположники". Ну, и слава Богу! Лед же всё-таки тронулся!
А распри продолжались. Признанный глава движения верлибристов Владимир Бурич в публичном выступлении, перечисляя "основоположников", назвал Карена Джангирова издателем (а не поэтом). Сильно обиженный Карен в июле 1992 года созвал в Донецке около 200 верлибристов со всей страны и зарегистрировал "Ассоциацию русских верлибристов". Себя назначил, конечно же, Президентом Ассоциации. И небезосновательно: всем приезжим оплатили проезд в оба конца, гостиницу. Обещали издать каждому члену ассоциации книгу верлибров.
Но, увы, как всегда, (нет в мире совершенства!) возникли неприятные оттенки. В числе приглашенных не оказалось ни В. Бурича, ни Вяч. Куприянова. Присутствовал, правда, Арво Метс: это придавало всё-таки Ассоциации некую солидность. Были, конечно, и очень интересные авторы отовсюду. Но вот выскочил на эстраду некий малороссийский ухарь-националист и возопил (в стихах), что "не успокоится, пока не сотрёт с украинского неба последнюю шестиконечную звезду". Никто его не остановил.
Проявился восточный менталитет Президента: десятка полтора "приближённых" литераторов пригласили "к столу" президентскому - в ресторан. Остальные поэты довольствовались своим кефиром с рогаликом - по номерам. В заключение нашего "всесоюзного общения" произошло уж совсем отвратительное событие: всем участникам Ассоциации предложили подписать обязательство "не публиковать свои произведения в изданиях, не связанных с Ассоциацией", иначе строптивым неподписантам грозили отлучением от Ассоциации и неоплатой проезда. Последнее было весьма существенно: большинство подписали "обязательство", хотя никто не собирался ему следовать...
Надо ли говорить, что участники Ассоциации больше ни разу не встречались вот так, сообща. Правда, вышли-таки две брошюры стихотворений членов Ассоциации - Президента и его заместителя...
И всё-таки было одно серьёзнейшее последствие этого съезда верлибристов лично для меня. Дело в том, что каждый участник съезда, уезжая, оставил пачечку своих стихотворений на предмет обещанной публикации. Оставил и я. И, было, уж позабыл об этом: иллюзий особых не было, издательский "футбол" хорошо натренировал нас - в смысле безнадёги. И вдруг месяца через полтора я получаю письмо из Донецка. Некто незнакомый мне на чистом листе формата А4 аккуратным стройным почерком сообщает: "Ваши стихи для меня - родниковая вода" - вот и всё. Я не думаю, что моя скромная работа в поэзии достойна такой оценки. С другой стороны, любое высказывание, прежде всего, говорит об авторе высказывания, а уж потом об адресате: какая родниковая душа у незнакомого читателя, которому неведомыми путями попали мои стихи! Конечно же, простые искренние слова, сказанные без намерения познакомиться, общаться (обратного адреса не было) воодушевили меня в то время, т.к. оказались ясной формулой того, что я всегда ценил в поэзии.
Неприятности были - мелочами. Главное, русский свободный стих заявил о себе массированно. С этим способом существования поэзии уже нельзя было не считаться. В результате нынче любой мало-мальски уважающий себя стихотворец стремится доказать, что верлибру он не чужд, что он "запросто умеет". Правда, понятной, всеобъемлющей концепции русского свободного стиха так и не возникло. Договариваются до анекдотического определения: "верлибр - это просто проза в столбик", что, разумеется, ахинея. Возможно, неразбериха происходит, потому что до сих пор не обнаружено действительно крупного поэта свободного стиха, который своим творчеством убедительно показал бы: русский свободный стих - полноценное самостоятельное художественное явление, всеобъемлющее, развивающееся, а не некий "промежуток между прозой и метрическими стихами". А ведь такие поэты есть. Я их знаю. Просто они нуждаются во внимании хотя бы литературного сообщества. Просто - они нуждаются, у них нет возможности достойно опубликовать свои стихи в сколько-нибудь заметном издании.
Так что, полагаю, за русским верлибром громадное будущее. Этому способствуют замечательные и убедительные публикации, такие, как воспоминания об Арво Метсе, сопровождённые крупной подборкой его ярких и нежных стихотворений, в которых отразилась его уникальная личность одарённого поэта. К слову сказать, верлибр, как никакая другая форма поэтического творчества, обнаруживает личность автора, ибо слово здесь не украшено традиционной ритмикой, блистательными рифмами - никакой внешней полировкой: либо присутствует личность и поэзия, либо нет ничего, кроме пустопорожних слов.
В заключение предлагаю вниманию читателей небольшую композицию собственных текстов, в которой большинство свободных стихотворений дополняются несколькими текстами метрического характера и, как мне представляется, естественно оттеняют своих расплавленных собратьев.
Опубликовано в "Литературном Кисловодске", N40 (декабрь 2010)