Страницы авторов "Тёмного леса".
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Нынешнее полнейшее безвременье в русской литературе особенно отвратительно тем, что игнорируется общественным мнением - если и есть констатации, они безрезонансны.
Некая, с одной стороны, "тусовка" "серьёзных" литераторов, с другой - массовый тираж и, следовательно, массовый читатель вполне создают иллюзию если и не благополучия, то уж заведомо не вакуума.
Вдобавок, самиздат через Интернет "легализовал" тотальное писательство, сняв с него ложно-истинную стыдливость.
Но, как некогда пустые витрины магазинов абсолютно демонстрировали без цифр состояние советской экономики, культурная деградация, похоже, очевидная для всех, показывает истинное значение современной литературы, не рождающей ни идей, ни героев в значительной мере потому, что они, в действительности нашей постоянно порождаемые, действительно не нужны современному нашему обществу.
Если бестактно и огульно отказаться от массива "легальной" литературы, следует заметить, что в обнажившемся андеграунде чрезвычайно много нового и свежего, но он не вызывает настоящего общественного резонанса точно так же, как и "легальные" пустышки.
Причина в том, что нынешняя литература в сути своей продолжает советскую (как вся наша жизнь - советскую), существенно углубляя её доминанту - абсолютную, "принципиальную" беспринципность, составляющую суть нынешнего политического режима и, увы, всего общества.
Советская литература на службе у режима способствовала действительному уничтожению души в человеке, причём - с такой фрагментарностью, что сам человек одновременно считает, что у него нет души, и что душа у него есть.
Другой человек вообще в глазах советского и постсоветского человека (полумерного человека) лишается статуса человека, и мы согласны признать, что есть люди, у которых, например, любовь к детям заменена на суррогат собственнического к ним отношения, природного инстинкта и, что важно, борьбу за реноме, в состав которого входит и , безусловно, имитация любви к своим детям, - вид необходимого социального "приличия" с ярлыком "любовь к детям", но никогда не в состоянии признать такое уродство за собой. Степень фрагментации души, достигнутая коммунизмом (реальным сатанизмом) уже, очевидно, достаточна - те крохи позитивности, которые в нас остались, злу необходимы для того, чтоб наши личные страдания не ограничивались физическими. Это хорошо объясняет, почему у нас не может быть общественного резонанса на разумное, доброе, вечное.
Такая "критика" "автоматически" вызывает примитивное требование указать "путь".
Запросто.
Если человеку направить душевные усилия на противодействие лицемерию и ханжеству, и в себе, и в другом человеке, это может само по себе вызвать реанимацию его души, не требуя от него подвига выбора между правдой и смертью, предоставив его, как в любом несатанинском греховном обществе, героям и святым. Не забывая, разумеется, что "усилия" - это не лицемерные постанывания на диване возле телевизора о том, что всё дурно. Это реальные действия, поступки, каждый раз дающие шанс сделать шаг к подвигу и вызывающие непритворную горечь от слабости.
Но, как и всё гениально простое, и это, сперва должное вызвать осмеяние и озлобление, будет оставлено в болоте нашего общего гниения, потому что может подействовать на человека без души лишь на дне его страданий.
Лишь тогда Мессия сможет превратить камень души человека в хлеб, его бесчеловечность, в "мирное время" на вид совершенно "безобидную", в слезинку.
Советская литруха представляет собой причудливый конгломерат откровенной мерзости, камуфляжа, мимикрии "под классику" и вкраплений подлинного - понятно, чтоб вовсе не прекратить душевные страдания совка. Надо понимать, что чехарда вечных переоценок почти всех писателей - и откровенно одиозных, и "нейтралов", и поэтов Серебряного века, последних не сделало советскими, как бы противное не обосновывалось железобетонными аргументами вроде членства в СП, наград и т.д., - точно так же, как не сделало советскими классиков, которым посчастливилось жить в другие времена.
Литруху не делает литературой её самовосхваление и самопримазывание к русской классике, похвалы каких-то обманутых западных писателей, ни какие-то внешние признаки, чаще формальные.
Есть некая частность, однако способная как-то показать системную несостоятельность литрухи, как и совковости вообще - это её отношение к матам.
Маты являются огромным социальным явлением, и отношение к ним совковости - вовсе не подтверждение её восхваления себя как этического позитива.
Возникший как одно из табу первобытного общества, в советскую эпоху мат превратился в "двуликий анус" - он возглавил вершину категории нецензурности, сделав цензурность критерием этичности, и распространился в реальной разговорной речи как чуть ли ни основной коммуникативный компонент.
В советском "искусстве", в т.ч. и литературе мелькали ссылки на подразумеваемое, известное всем, но основным стержнем было молчаливое утверждение о том, что маты - это частность "мелкая", порок личного характера.
Если в задачу литрухи входило внушение того, что позитивы - человечность, доброта, честность, честь, достоинство и др. - есть книжные химеры, её отношение к матам поддерживало это.
Стоит задаться вопросом, почему именно слова, обозначающие половую сторону человеческой жизни, безусловно интимную, так табуируются в нашем обществе, которое несмотря на многое, мало кто согласится признать примитивным, а слова, обозначающие отрицательное, бесчеловечное, недоброе, считаются хотя и ругательными, но цензурными.
Дело в том, что само понятие оскорбления в советском обществе смещалось от обиды на приписывание действительно негативных черт другому человеку, умышленно подталкивая человека если не к высказываниям "да, я - сволочь, но это ничего", то к прочному такому состоянию, вовсе непритворному.
Наши представления, в том числе и о Западе, столь же лицемерны, как и всё у нас, и отношение к аналагам наших матов - отказ от форсирования их табуирования - у нас "не замечается". Мы не способны не от матов отказаться - от цензурщины, вот что наши ханжи защищают. Несколько пуристов прилизывают свою речь, не заботясь о её коммуникативности полноценной, из морали знают лишь табу, отсутствие аргументов, а адепты лицемерия имеют раздвоенный, как у змей, язык - один для публичного выступления, другой - для реального командывания в непрослушивающихся кабинетах.
Табуирование матов вне примитивного общества, когда язык достаточно сложен, ведёт к их процветанию - вряд ли можно отрицать, что среди мощного процесса сленгизации становится всё больше синонимов обычных слов на основе матов.
Я не выступаю за то, что необходимо говорить только матом. Я - скромнее: за то, чтоб не разделяли язык на "народный" и "литературный" -просто не говорите матом, господа ханжи. Просто перестаньте быть ханжами.
Маты - это некое "счастливое" лингвистическое явление, обнажающее суть функционирования речи, выявляющее отношение к самим негативу и позитиву - это отношение к собственно ханжеству и лицемерию.
Советская литруха реально добивается не просто изоляции литературного языка, культивируя нереальное состояние, но содействует усиленной примитивизации разговорного языка, подталкивая его к языку жестов.
Пользоваться таким языком в современной литературе - это попадать в капкан её безмыслия, отказываться от реального языка - оставаться в самом безмыслии вместе с литрухой. Такова безвыходная ситуация.
Вспоминая забавный курьёз с нашими полицаями, названными "понтами" (а когда назовут жандармами?), можно предложить двигаться от мата к "пату", что очень недурно будет отражать способность лицемерия переходить с уровня на уровень.
Вспомним историю одного мата: некое ужасное слово на "х", пришедшее из тьмы веков, видимо, заменяя предыдущее последующим в Бог знает какой длинной очереди слов, очередной ханжа предложил заменить на название самой этой буквы - и что? Название этой бедной буквы сейчас вводит в стыд девушек и ханжей, а имя того ханжи ещё и , глядишь, попадёт в анналы моральных спасителей России.
Что до меня, я лучше буду осмысливать возвращение от "мат" к "мать" - тут уж острословам будет что пошутить на мой личный счёт... Суть в том, что оскорблён тот, кого обозвали, а не тот, кто произнёс мат.
В интернетовском самиздате некоторая антицензурность чувствуется, однако, по-моему, всего лишь как часть имиджа. Когда я сказал что-то о своей позиции одному из мэтров самиздата, он сказал, что ему "по барабану" позитивное и негативное. Толерантность к Злу составляет суть совкизма.
Понимание и преодоление, а не зарывание головы в песок способны что-то изменить в русской литературе, и жаль было бы нарушать идиллическую картину приличной словесности, если б не то, что за ней стоит лицемерие. Не надо разрушать карфаген советской литрухи её методами - правда созидательна, а созидание и есть разрушение зла.
Пусть совки остаются в совке - в той степени, в какой не калечат души людей своим лицемерием - остальным надо вернуться в русскую словесность, стараясь понять наш мир, нашу и в этом плане многострадальную родину.
Без матов?
Кто как может, если кто-то захочет, без баловства, писать без каких-нибудь букв, допустим, без "ю" или без "х", пусть пишет.
Только с пониманием и без притворства.
И всё.