Страницы авторов "Тёмного леса".
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Пьеса "Иммунитет" написана Е.Кенеманом в 1980-е годы и ранее не публиковалась. Текст сканировался с бледной машинописи, а правка произведена после утраты рукописи. Нераспознанные слова заменены троеточиями в квадратных скобках.
Виктор Орланов
Василий Решкин
Алёна
Мальвина
Дуков
Дукова
Тихон Сапов
Орланов-старший, папа
Некто в черном
Гнусавое дребезжание - третий звонок.
Внезапно гаснет свет.
Полосатый красно-желтый занавес едва освещен.
Время от времени по нему пробегает судорога.
Наконец, кто-то, запутавшись, барахтается молча и сосредоточено, как бы выбираясь из складок занавеса в поисках выхода.
На протяжении всего действия где-то за сценой на пол падает какой-то тяжелый предмет, возможно, штанга или шкаф, с паузами от трех до десяти и более минут.
Музыкальное сопровождение в зависимости от значимости происходящего то громкое, то приглушенное. Иногда обрывается на фортиссимо (фф!). (ff!)
Впрочем, все это не суть как важно. Действие начинается при закрытом занавесе.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. - Ты уходишь?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. - Как видишь.
Ж.Г. - Прощай.
М.Г. - Прощай.
Ж.Г. - Поцелуй меня!
М.Г. - М-м, как голова болит, черт!
(сокрушается и стонет)
Ж.Г. - Поцелуй меня!!
М.Г. - У тебя есть анальгин?
Ж.Г. - Ты меня не хочешь поцеловать?
М.Г. - Ну а кофе у тебя есть?
Ж.Г. - Больше ты ничего не хочешь?
М.Г. - Хочу тебя поцеловать. (пытается обнять)
Ж.Г. - Отпусти меня! (вырывается)
(сцена не видна, но движение ощущается.)
М.Г. - Дай мне анальгин.
Ж.Г. - Я тебе не нужна...
М.Г. - Что мы вчера пили? У тебя голова не болит?
Ж.Г. - Разве ты меня любишь?
М.Г. - Сигареты кончились. Уже восемь утра.
Ж.Г. - Сейчас я заварю чаю.
М.Г. - Поцелуй меня.
Ж.Г. - Анальгин лежит у зеркала. Возьми.
М.Г. - К черту анальгин! Дай мне холодной воды.
Ж.Г. - Сейчас я заварю чаю.
М.Г. - Боже, как время летит!
Ж.Г. - Ты уходишь?
М.Г. - Как видишь.
(ГРОХОТ ПАДЕНИЯ)
Медленно, словно нехотя, отползает занавес
- сцена не видна, но движение ощущается.
Двухкомнатная квартира. Полированная мебель, ковры, картины, хрусталь, цветной телевизор, книги и тому подобный антураж материального благополучия. Налево от гостиной - дверь в коридор и кухню. Направо - вторая комната.
В гостиной - окно, рядом широкая старинная кровать с медными шарами на ажурных железных решетках, на подоконнике телефон, на стене ковер, в центре - стол. Поверх ковра на гвозде висит мотоцикл.
В коридоре - обращает на себя внимание высокое, от пола до потолка, зеркало. Под вешалкой - пустые бутылки, некоторые из-под кефира.
Вторая комната внимания не привлекает.
Музыка вкрадчива и водяниста. Впрочем, все это не суть как важно.
Тени движутся как рыбы в аквариуме.
Тихо входит Виктор Орланов,
тихо садится на кровать, снимает ботинки, рубашку, начинает снимать брюки.
Тихо открывается дверь второй комнаты, тихо выглядывает Орланов-старший, папа.
ПАПА. - Явился, (тихо качает головой и щурит глаза)
ВИКТОР. (вздрагивая и бледнея) - Кто?
Встает с кровати, суетливо одевается, словно бы только что проснулся, но видя, что отца все равно не обмануть, опять раздевается и ложится ногами на подушку.
Папа тихо подходит к сыну, наклоняется. Виктор жмурится, делает вид, что уже спит.
ПАПА. (шёпотом) - Ты где был?
ВИКТОР. (приоткрывая глаза) - Не надо так волноваться. Я исповедаюсь завтра...
П. - А кто волнуется?
В. - Как я выгляжу?
П. - Откуда ты? Между прочим, уже "сегодня".
В. - Неужели я так плохо выгляжу?
П. - Отвратительно. Я уезжаю, и ты это знаешь. А я не сплю всю ночь, а у меня самолет через час. А ты где-то шляешься, а что же здесь будет, когда ты останешься один? А?
В. - С добрым утром, папа!
П. - Виктор!
В. - Я хочу спать.
П. - Конечно. Но почему, почему я должен терпеть все это! Я тоже хочу спать. Посмотрите на него, он и не слышит, ему ни до чего нет дела!
В. - Кошмар!
П. - Где ты был?
В. - О боже! (отворачивается к стене) Спокойной ночи!
П. - Я жду объяснений!
В. - У тебя самолет через час.
Папа делает страшное лицо, затравленно бегает по квартире, шлепая тапочками, надетыми на босую ногу.
Спешно собирается в дорогу.
Проходит минута.
И наконец из комнаты выходит папа, похожий на элегантного верблюда - саквояжи, чемоданы, авоськи с апельсинами.
Недоуменно смотрит на лежащего сына, морщит лоб, вспоминая, что же хотел ему сказать
П. - Виктор! Не серди меня!
В. (поворачиваясь лицом) - Счастливого пути!
П. - Ты это сказал как "скатертью дорожка".
В. (отворачиваясь опять к стене) - Спокойной ночи.
П. - Обормот!
(идет к двери) - И скотина!
С достоинством уходит.
Сцена затемнена. Музыка резко обрывается.
ГРОХОТ ПАДЕНИЯ.
Виктор от неожиданности подскакивает на кровати. Настороженно вслушивается в наступившую тишину.
Сцена ярко освещена.
Виктор Орланов что-то ищет под кроватью.
Его друг, Василий Решкин, сидит на стуле, упав головой на стол.
Руки у него висят плетьми, глаза устремлены в зал.
Кажется, что он прислушивается к собственному пульсу.
РЕШКИН. (глядя в зал) - Хватит, брось, забудь. Упало, закатилось - плевать!
ОРЛАНОВ. - Ну и пыли же здесь...
Р. (не меняя положения головы, раскачивает безвольно руками) - Что творится, посмотри. Какая погода! Какое солнце!
ОРЛАНОВ. (лежа под кроватью) - Сегодня суббота.
РЕШКИН. - Боже мой, сегодня суббота! Какое солнце!
О. - Как сквозь землю!
Р. - [...] насквозь...
О. (чихает) - Ничего не вижу... Посвети мне спичками.
Р. (раскачивая руками) - Светить всегда, светить везде...
О. - Ты мне поможешь или нет? Кинь спички, говорю.
Р. - А кровать не взорвется?
О. - Мне надоело, я вылезаю. Ищи сам.
(ГРОХОТ ПАДЕНИЯ)
Р. - Стучат.
(отрывает голову от стола)
- Ты слышишь, стучат. Это к тебе.
О. (вылезает, слушает, вздыхает) - Показалось. Кто может стучать! У меня звонок на двери, дзали-дон.
Р. - Показалось.
(падает головой на стол)
О. /отряхивается/ - Черт с ним, с рублем. Когда-нибудь сам найдется. Мне надоело...
(с надеждой заглядывает опять под кровать)
Р. (задумчиво) - День только начался. До вечера ещё далеко.
О. (заваливаясь на кровать) - Поспать бы немного. Часок. (отворачивается к стене. Лежит. Тут же вскакивает)
- Всё, Вась, пора!
Р. (глядя в зал) - Не беги впереди паровоза. Десять...
О. - Что?
Р. - Пять минут одиннадцатого.
О. - Что ж так рано! Я думал, уже половина...
Р. - Будем ждать. Отступим в тень.
О. - Суббота... Солнце... Тень...
Орланов ходит насупившись вокруг стола и шевелит губами. Наконец лезет под кровать.
В это время звонят настойчиво в дверь. Василий Решкин сползает со стола и тащится в сторону коридора. Обратно возвращается не один - следом входит сосед Дуков.
ДУКОВ. - Где он? Чмо!
(смотрит на ноги, торчащие из-под кровати) - Нализался что ли, студент? С утра.
РЕШКИН. - У нас рубль закатился.
Д. - Ну-ну, фантики.
(заглядывает под кровать) - Нашел? Ну, щи.
(садится за стол)
Решкин ходит расхлябанно по комнате, держа руки в карманах, как бы пританцовывая в такт тихо звучащей музыке.
Д. (останавливая взгляд на торчащих из-под кровати ногах) - Я, собственно, вот по какому делу. Сегодня суббота. Вы солнце видели?.. У меня получка в понедельник. А жизнь идет. Да нет, я много не попрошу, но нужно до зарезу. Жена, как водится, естественно, зажала, понимаешь? Она у меня ласковая, но стерва. Солнце, конечно, видели? Случай обыкновенный - надо! То, да сё... Есть такое слово "надо". Куда денешься? Ты, Витек (обращается к кровати), одолжил бы мне до понедельника. Можно даже рупь... Очень скромно.
ОРЛАНОВ. (пятится из-под кровати) - Плевать! Надоело!
ДУКОВ. - Это как это?
О. - Мне надоело!
Д. (обижаясь) - Ну ладно, одолжи. Знаешь же, верну.
О. (Дукову) - А, привет. Тебе чего?
Д. (Решкину, повышая тон) - Он же слышал!
РЕШКИН. (пританцовывая) - Конечно.
Д. (Виктору, вставая из-за стола) - Одолжи рупь!
Р. - Одолжи человеку рупь!
Д. - Одолжи!
О. - Тебе?
Д. - Ну!
Р. - Ну!
Д. - Ну!
О. - Тебе?
Д. (громко хлопнув ладонью по столу) - Я так понимаю, что зря жду. Вроде бы как мне не нужно.
О. - Не обижайся, Дуков, но твой рубль закатился. Вон туда (показывает). Я искал - не нашел.
Д. - А потому, как скудоумные! Что вы можете, фантики? Ни зарабатывать, ни тратить. И газет не читаете, одни девки в голове...
двигается бочком к кровати
- Куда, ты говоришь?
(лезет под кровать)
- Случай обыкновенный, но надо, святое дело... (утешает себя)
- Фантики...
Входит Дукова, жена. Просто Аида Дукова.
АИДА. - Здравствуй, Витя. (оглядывает комнату)
У тебя дверь нараспашку. Думаю, что случилось, зашла. Не помешала?
О. - Да, нет.
Р. - Все нормально.
А. - Ты, значит, дома... Ну, извини. Придет Дуков, гони его, дурака, в шею!
(выходит)
РЕШКИН. - Как ты думаешь, он найдет?
(Дуков сопит под кроватью)
- Зачем она заходила?
ОРЛАНОВ. - Ему надо, он найдет.
Р. - Заходит симпатичная, молодая еще соседка. Запросто. Вдруг смутилась, ушла. Все нормально.
О. - Следующим под кровать полезешь ты.
Р. - Здра-асте! Ты закатил, а я полезу? В конце концов, что он, последний, рубль этот!?
О. - Она его искала. (кивает в сторону Дукова)
Р. - Нет, не найдет. Темно, кровать мешает, руки дрожат... Может, тебе ещё поискать?
Дуков вылезает пыльный и потный.
С трудом себя сдерживая, молча уходит, ни разу не обернувшись.
Р. - Я знал, что он не найдет. Обиделся. Думает, мы его разыграли.
О. - Лучше удавиться, чем жениться! Вот так любишь женщину, на все готов ради неё, а она про тебя: дурак!
РЕШКИН. (снимая пиджак) - Ничего не поделаешь. (лезет под кровать)
Виктор Орланов смотрит на часы, подходит к телефону, набирает номер. Долго ждет. Набирает опять.
ГРОХОТ ПАДЕНИЯ.
О. (вздрагивая) - Алло! Алло! Позовите, пожалуйста, Алёну. - Товарищ - просто товарищ - а когда вернется? - да, передайте ей, пусть позвонит Виктору - она знает - я буду ждать её звонка - спасибо. (кладет трубку)
Р. (возбужденно) - Нашёл! Нашёл!
(вылезает, держа на ладони монету)
О. (подходит к Решкину) - Это же 20 копеек!
Р. - Конечно 20 копеек, не слепой?
О. - А где же рубль?
Р. - Вот 20, осталось найти остальные 80.
О. - Ты, псих, рубль же был целиком, [обыденный!]
Р. - Не кричи!
Входит Дуков, волоча за собой длинный провод, на конце которого болтается патрон с горящей лампой.
Отодвинув жестом Решкина, с лампой в руках, Дуков настойчиво лезет под кровать.
Р. (разводя беспомощно руками) - Это, наверное, надолго.
О. [...]. (крутит пальцем у виска)
Р. - Нам пора, я так думаю. (одевает пиджак)
О. - Что?
Р. - Одиннадцать.
О. (спохватываясь) - Одиннадцать!
Орланов и Решкин выходят в коридор. В сетку собирают бутылки, стоящие у вешалки.
О. - [Пошли...]
Р. - А этот? (кивок в сторону кровати)
О. - Это же Дуков, сосед!
Р. - Что ты говоришь! Неужели Дуков?
О. - Он ищет рубль.
Р. - Возможно ли это?
О. - Можешь мне поверить.
Р. (зовет) - Дуков, ты ли это? Дуков!
Уходят, затворяя за собой дверь. В авоське звенят пустые бутылки.
Из-под кровати показывается Дуков с лампой. Он выходит, как шахтер из забоя. Сматывая провод, идет к двери.
Д. - Ну-ну, бобики! Дождетесь! Тоже мне, хвостом крутить! Не хуже других. Только приди ко мне за рублем - ты у меня под шкаф залезешь! Ну, Аида, не прощу! Глазки строить? В шею, говоришь? Всё!! Теперь, как балет - переключаю на хоккей, хватит! Вяжи варежки! Не допросишься! Чмо! Нюх потеряли, гады!
Наползает занавес. Ритм тяжелого рока (фф!)
Дуков, пародируя некий танец, дергается и кривляется. Дергаясь, выходит в коридор.
Д. - Они - у меня - ещё попрыгают!
Плюет в зеркало и, скривившись, шарахается в сторону.
Вечер. Та же квартира. Заметно прибрана. Орланов и Решкин ждут гостей: Виктор подметает пол веником, Василий лениво и безразлично разглаживает складки на скатерти.
Музыка почти не слышна.
Р. - Ну вот, дождь пошел! Зря мы сегодня это затеяли. Нет настроения, я устал. А если вернется твой отец - будет скандал. Знаешь как бывает, погода нелетная - и двое суток просидишь на аэродроме... Будет скандал. Я не готов.
О. (подметая пол) - У тебя никогда нет настроения. Что же делать, я ведь не думал, что так получится. Мы договорились ещё в среду. Я, например, тоже устал.
Р. - Будет скандал.
О. - Ты же знаешь, я пришел сегодня [...] утром.
Р. - Я пришел, ты дрых без задних ног! Устал! Рассказывай.
О. - Я только прилег, как уже ворвался ты...
Р. - А я даже домой не заходил. Как это говориться: ушел вчера - приду завтра. Если бы бессонница! Был бы железным - заржавел бы... Бы.
О. - Отец у меня мудрый мужик. Если что - он позвонит. Скандала не будет!
Р. - И надо же было пригласить их в такую рань - в четыре! Что мы столько времени делать будем? Измождённые, еле живые, без вдохновения кривить душой и ждать пока не стемнеет?
О. - Глупо, конечно. Кто мог знать, что так получится. Стечение обстоятельств. Они придут в четыре, потому что сегодня они уйдут в двенадцать, чтобы не опоздать на метро.
Р. - Вот всегда так, никогда не спросишь. Надо было предвидеть. Метро работает с шести утра.
О. - Что ж теперь! Так вышло, и хватит об этом. Вчерашняя моя встреча с Алёной была экспромтом - я ее не ждал. А пришел утром, отец глядит волком - совсем из головы вылетело, что он в командировку улетает. И как назло, Мальвина моя не звонит, я бы что-нибудь придумал, перенёс бы вечер на другую субботу.
Р. - Мальвина?
О. - Давно ее не видел. Вот, созвонились. Я же объяснял тебе.
Р. - А я здесь зачем?
О. - Она же с подружкой придет. Говорит, познакомь с кем-нибудь, только не с хамом. Размечталась.
Р. - Спасибо... (удивленно). Ты никогда не говорил мне, что ее зовут Мальвина... Мальвина? (меняется в лице)
О. - Редкое имя.
Р. (в замешательстве) - Поле чудес... в стране дураков...
О. - Редкое, но красивое.
Р. (играет заинтересованность) - Ну и как же она выглядит? Брюнетка с розовым бантом?
О. - Не угадал, блондинка и притом натуральная, тоже редкость.
(собирает мусор в совок, выносит за дверь)
Р. (вставая из-за стола, ошалело потирая лоб)
- Черт бы меня побрал! Мальвина! Так я и знал. Я предчувствовал, сегодня что-то должно было произойти. (возбужденно смеется)
- Вот радость-то! Будет скандал...
О. (возвращаясь из коридора в комнату) - Да успокойся ты, не будет никакого скандала, не надейся.
Р. (улыбаясь, нервно трет руки) - Время не оставляет следов, не оставляет надежд... Пора на стол накрывать. Ну-ка, что у нас сегодня для зубов и горла?
Решкин лезет в холодильник, достает консервы, бутылки, начинает резво открывать - развивает кипучую деятельность.
О. (одобрительно) - Давай, не кисни! Нам дождь не помеха.
Р. (оживляясь всё больше и больше)
- Ага! Любая погода - лётная.
О. (театрально) - Плевое дело - поднять настроение. Достаточно открыть холодильник, полный снеди и огненной воды.
Р. - Ну и рожа, должно быть, у этой подружки, коль ее ведут знакомиться!
О. - Мальвина сказала, что будто бы подружка "ничего". Ей можно верить, я ей доверяю.
Р. - Да, она скажет...
О. - Тебя что, жениться заставляют?
Р. - И давно ты... ей доверяешь?
О. - С прошлого лета.
Р. - А-а... А что же твоя Алёна?
О. - Я подонок, но я её люблю.
Р. - Надо же, Мальвина... Неужели ОНА?
О. - [...]
Р. (спохватываясь) - Неужели она не догадывается?
О. - Мальвина? О чём?
Р. - Алёна.
О. - Она меня любит... Остальное как-нибудь... замнется. (расставляет тарелки, бокалы) - Может, я даю прощальный ужин... Сам не знаю. (меняет тему разговора) - Домой звонил?
Р. - Обойдутся!
О. - Смотри, блудный сын, единственное чадо. Твоя мать мне нахлобучит, если узнает... Как в тот раз.
Р. - Брось.
(раздумывает)
- Послушай, может ну её, эту подружку? Я позвоню сейчас одной герле - прелесть что за чудо! - и мы отлично проведем время в узком кругу. Правда, она пьет как лошадь... А заново с кем-то знакомиться... Сейчас это утомительно, да ни к чему и не приведет. Кстати, ещё и не известно, что за подружка, может, дохлый номер.
О. - Договорились же, что я могу поделать. Поезд ушел. А теперь как? Предположим: приходит Мальвина с подругой, а здесь уже полный набор...
Р. - Ну?
О. - Куда мы эту подругу денем?
Р. - Предположим.
О. - Куда?
Р. - Я тебе скажу так: никто ничего этой подруге не обещал. Мы её и в глаза не видели. К слову. Познакомится она со мной или с кем другим - ни тебя, ни меня, ни, тем более, Мальвину это не волнует. Пока мы её не знаем, она для нас с тобой только абстрактный образ, некий фактор, который косвенно влияет, но от которого ничего не зависит...
О. - Стоп! Я понял.
(весомая пауза)
Р. - А если её познакомить с Дуковым?
О. - Фу! Какая пакость!
Р. - Серьезно. Чем мы рискуем? Мне он нравится.
О. (глумливо хихикает) - Во! Она умрет от восторга. (большой палец!) - [...], конечно, такого не найти, нет. Дуков разобьет ей сердце!
Р. - А что тебя смущает?
О. - Объясняю. Кроме того, что шутка эта неприлична, клиент еще и женат, не брит, не мыт, старше нас вдвое, не понимает русского языка и навечно пребывает в глубоком запое. Всё.
Р. - Пустое!
О. - Ну, хорошо! И как ты себе это мыслишь?
Р. - К примеру, Дуков приходит за рублем - он настырный - [...] заодно составляет нам компанию. Наливаем ему от щедрого сердца стакан слезы, он млеет, подруга чахнет. Все пляшут и поют.
О. (сдается) - Логично. Я пошел. Рубль - это выход, он клюнет. Хотя на самом деле это тупик. (идет к двери)
ОРЛАНОВ. - Найду Дукова, а ты звони кому хочешь, мне уже все равно. Расхлебывать будем вместе. Я пошел.
Уходит. Проходя мимо зеркала, пугается собственного отражения, затравленно оглядывается, протирает зеркало носовым платком.
Настороженно стучит ритм тяжелого рока. Василий Решкин набирает номер телефона, заглядывая в свою записную книжку.
Р. - Алло! Алло! Позовите, пожалуйста. Лену. Товарищ - просто товарищ - нет, я не звонил - вы ошибаетесь - это звонил не я - она ушла? - ну, что же, тогда извините.
(отходит от телефона, садится на кровать)
- Вот невезение! Устал я, как собака.
ГРОХОТ ПАДЕНИЯ.
Решкин вскакивает, смотрит вверх, остолбенело прислушивается. Садится опять на кровать.
Р. (размышляет вслух, печально и рассудительно) - ...И ведь уйти не могу! Будь, что будет! Ах, Мальвина, Мальвина, какими глазами ты будешь хлопать!
(показывает руками)
- Придут! И я здесь... Что же мне делать? Нет, уйти я никак не могу. Орланов не так меня поймет... Расхлебывать будем вместе. Вот положение! И остаться нельзя... Кстати! Как же я останусь, подружку-то ведут для меня? Мальвина, конечно, сделает вид, что она это подстроила специально. Уличить меня! Анекдот! Как ни крути, все мы здесь по уши в грязи. Ну, женщины... Ведь только этой ночью - этой ночью, сегодня! - убиться можно! - она клялась мне в любви. А я, дурак... Меня просто смех разбирает. Какой удар! (пауза)
- Досадно, что Ленки нет дома. Она бы меня поддержала. С ней мне было бы не так тошно. Ленка... Вот пока единственная, кого я ещё уважаю. Остальные - где столько слов взять! - напыщенные дурочки, куклы, пучок волос, жабы!.. Что они из себя представляют, боже мой! Тёлки!
(успокаивается)
- Досадно! Ну, Мальвина... Неужели ОНА?
(вздыхает со стоном) Как крепко нас держат иллюзии...
Хлопает входная дверь, в комнату возвращается Виктор Орланов.
О. - Всё!
Р. - Что Дуков?
О. - Дуков злится. Сказал, что непременно придет, будет искать рубль, и если не найдет - устроит нам веселую жизнь... Звонил?
Р. - Куда?
О. - В зоопарк.
Р. (огорченно) - Ее нет дома. Полоса невезения.
О. (оторопело) - ...Зачем же я тогда позвал Дукова?!
Р. - Запасной вариант. (разводит руками)
О. (вне себя) - Ты!.. Ты думаешь, мне будет приятно видеть сегодня это чучело ещё раз?! Я на это пошел только ради тебя, а теперь оказывается вдруг зря.
Р. - Это подвиг. Я тебя понимаю.
О. - Я тебя не понимаю!
Р. - Если он тебя так нервирует, я готов бросить под кровать еще один рубль. Чтобы он сразу нашелся. Дуков не заставит себя долго ждать и уйдет сразу.
О. (успокаиваясь) - Конечно.
Р. - Вот, смотри.
(достает рубль, швыряет под кровать) - раз - и нет!
О. (смеясь) - Мне пришла в голову мысль: а не проще бы было сразу отдать этот рубль Дукову?
Р. - Ах, черт! Действительно...
О. - Скоро моя кровать будет золотой, мне придется ее охранять от грабителей.
Решкин молча снимает пиджак и лезет под кровать.
Орланов ходит вокруг, хихикает и измывается.
Затем садится на Решкина верхом, рассекая воздух ладонью.
О. - Порублю, всех порублю!
Из-под кровати - сдавленное бубнение.
Входит Аида Дукова с мольбертом и рюкзаком за плечами.
АИДА. - Почему вы не закрываете дверь?..
(изумленно смотрит на происходящее)
ОРЛАНОВ. - [...]! (как бы осаждая коня на полном скаку)
А. (заметив накрытый стол) - Ждете гостей?
О. - Разве я не закрыл дверь?
А. - То-то я смотрю, у Дукова глаза бегают...
О. - У нас, в некотором роде, день рожденья.
А. (глядя на лежащего под кроватью Решкина) - Ему что, дурно?
О. (легко соглашаясь) - Ему дурно.
(продолжает сидеть на Решкине)
А. - У тебя день рожденья?
О. (слезает с Решкина) - Мне тоже дурно.
А. - Поздравляю.
Решкин вылезает из-под кровати.
Р. (Орланову) - Тебе что, делать нечего!
О. - Нашел?
Р. - Мордой об асфальт тебя за такие шутки! (разминает спину)
- Найдешь тут, как же!
А. - А что ищете?
О. - О, это длинная история. В двух словах... Мы тут с Васей (показывает на Решкина) задумали срочно совершить гипер-переход в параллельный мир, и чего греха таить, дело это для нас новое.
Р. - Ой, манит!.. Сил нет терпеть!
О. - Вот, возникло подозрение, что одна из точек перехода... то есть черная дыра...
Р. -... черная-черная...
О. - ...находится здесь, под моей кроватью. Проблема - супер! Исследуем. По очереди.
АИДА. - Не хотите говорить - не надо... Давно ищете?
Р. (плотоядно улыбаясь) - Выпейте с нами!
А. - С вами?
Р. - Мы ищем забвения. [Жадно - ?]
А. (краснея) - Я попозже зайду...
(скрывается за дверью)
О.(задумчиво) - Так мы и живем... Как будто нас выпустили на поруки.
Решкин смотрит на часы, заваливается на кровать. Не может скрыть вздоха.
Р. - Вот глупость! (шлепает ладонью по кровати)
ГРОХОТ ПАДЕНИЯ.
В серванте дребезжит посуда, звенят стекла в окнах.
Никто не обращает внимания.
О. (держа руки в карманах) - До чего же бездарно и суетно...
Неужели так будет всегда! Какие-то мы плюшевые и сиропные до отвращения!.. Ты, Вась, меня осуждаешь, наверное. В связи... со всем этим...
Р. - Я?
О. - Мне повезло, что я встретил Алёну. Она удивительная. С ней я становлюсь светлее, чище. Не гляди на меня так снисходительно! Я тебе всё выложу!
Р. - Очень интересно.
О. - Я никогда не верил, что такое возможно. Мы любим друг друга. Я так её люблю, что все остальное кажется нереальным, чужим. Мелким и ненужным. Я ощущаю её, как себя. Первый раз в жизни - невероятное везение. Я цепенею от мысли, что мог пройти мимо, что меня осчастливили по ошибке, по недоразумению, и сейчас придут и все отнимут. Никогда не ходил в счастливчиках, а тут... Как бы... Лавина радости!
(улыбается, закрыв глаза)
Я впервые дышу полной грудью.
(глубоко и проникновенно дышит)
Р. - Понимаю...
О. - Вась, этого нельзя понять, не испытав самому. А Мальвина... (красноречивая пауза) Мальвина... Прошлое. Я слабый, у меня не хватает воли, слов. Раньше мне казалось... что я могу ее полюбить.
Звонит телефон.
Орланов не слышит.
О. - Конечно, я не очень правильно жил. Паскудно жил... Но это ведь было когда-то моим настоящим. Да и теперь... Это мои воспоминания, они мне тоже почему-то дороги...
Р. (спокойно) - Телефон.
О. - ...Представь, я попробую Мальвине все объяснить, но как? Я пытаюсь поставить себя на ее место... Она же меня очень любит, и она не знает всей правды. А если узнает...
Р. - Телефон!
О. - Я бы не вынес такого унижения! Но что ей сказать? Любые слова здесь оскорбительны и неопрятны. Я не могу на такое решиться!
Р. - Телефон!!
О. - Впрочем, надо быть жестоким... Надо быть жестким и решительным - сразу, резко порвать... Нет, я не сумею. Это, конечно, подло, я порядочная сволочь, но пересилить себя...
(телефон перестает трезвонить)
- А может, я напрасно волнуюсь? Пройдет время, все кончится само собой, тихо, без истерик... А?
Р. (монотонно продолжает долдонить как заведенный) - Телефон!
О. - Мы разойдемся мирно, безразлично. Мальвина сама почувствует, что не так уж сильна наша любовь... Да, ей будет тяжело, она меня очень любит, но постепенно это забудется... Забудется!.. А когда она узнает, что у меня есть другая, это уже не будет для неё такой неожиданностью, в глубине души она будет готова. Даже рада...
Р. - Телефон!
Орланов останавливается, изумленно глядя на Решкина.
О. - Телефон? Где?
Р. - Звонил телефон.
О. - Телефон? Когда?
Р. (без интереса) - Звонил из Белого дома, будет скандал. Продолжай, я тебя слушаю...
Музыка нарастает по экспоненте, достигает своего зенита (!) и растворяется в восхитительном небесном звоне.
Все молчат.
Сидят за столом.
Василий Решкин нарочито спокоен, держит себя в руках, на лице его теперь нет и следа тревоги.
Виктор Орланов тем более спокоен.
Входит Дуков.
О. - А вот и Дуков! Не нашел, не смог!
Р. - "Винни-пух и день забот".
ДУКОВ. - Сейчас, фантики, я найду, сейчас!
Лезет под кровать и там затихает.
Орланов и Решкин скоро забывают о нём. Все забывают о нём.
Р. - Нет сил ждать. Выпьем?
О. (легко соглашаясь) - Трезвая мысль!
Наполняют бокалы, пьют.
Р. (спокойно и дружелюбно) - Ты ведь мне друг?
О. - Ещё одна трезвая мысль!
Р. - Я хочу тебе кое-что сказать.
О. - Говори.
Р. - Мы ведь друзья?
О. - Ты хотел мне что-то сказать?
Р. - Вот какое дело... Анекдот. Я ведь знаю эту Мальвину, И давно знаю. И хорошо знаю. У меня даже, вообрази, была мысль жениться. Еще вчера я думал, что мы любим друг друга. Но сегодня... Ты, оказывается, ее тоже знаешь?
О. (в замешательстве) - Я не знал... Черт возьми!
Р. - Верю. Если бы ты знал, ты не говорил бы о ней.
О. - Да ты что! Считаешь, что я мог вот так, за спиной своего друга!..
Р. - Извини, я не это имел ввиду.
О. - Я, конечно, не святой, но так поступить...
Р. - Никто не виноват, что так случилось. никто не застрахован. Выпьем?
Наливает себе и Орланову. Чокаются и пьют.
О. - Ты меня ошарашил! Надо же так влипнуть! Не было печали... Что ни день - новая гильотина, грешно жаловаться. Не скучно живем! Что же нам делать?
Р. - Я благодарен тебе, ты открыл мне глаза.
О. - Да уж! Хорошо бы я выглядел, если бы ты на ней женился. Как бы я тебе сказал?
Р. - Мне просто повезло.
О. - Нет, это мне повезло! Я бы всю жизнь мучился. чувствовал бы себя последним подонком и... И ничего бы, конечно, тебе не сказал. Знал бы и не сказал. Прости.
Р. - Нам повезло, что и говорить. Я тебя понимаю.
Сидят за столом друг против друга, непринужденно беседуют, держа в ладонях хрупкие бокалы.
Р. - С тобой-то все ясно. С Мальвиной ты можешь говорить откровенно. И переживать ей особенно нечего. Можешь быть спокоен - любви не было. И быть не могло.
О. - Вероятно...
Р. - Но вот как быть мне? Я с трудом соображаю. Я пока еще, кажется, не очень осознал, что это произошло со мной. Ничего не приходит в голову, даже злости нет, и душу не отведешь...
О. - Что тебя мучает? Ты тоже с Мальвиной можешь говорить вполне откровенно. Разве нет?
Р. - Я любил. Глупо, но по инерции я еще продолжаю её любить. У меня пока не выработался иммунитет.
О. - Не грусти.
Р. - За вечную любовь пить не будем.
Чокаются, пьют.
Р. - Весь идиотизм заключается в том, что она ведь придет сюда не одна, с подружкой, предназначенной для меня. Выходит, что мне тоже нечего сказать в свое оправдание.
О. - Вот что тебя тревожит... Не надо.
Р. - То есть?
О. - А ты бы хотел встать в позу оскорбленного достоинства и испепелить её презреньем, ты бы хотел носиться со своей разнесчастной любовью, бия себя в грудь?
Р. - А ты бы, конечно, вёл себя по-другому?
О. - Не злись.
Р. - Ты прав. Все мы по уши в грязи... Ах, Мальвина... (встает)
- Я пойду, пожалуй.
О. - А как же я? Что я ей смогу объяснить?
Р. - Тошно.
Подходит к телефону, набирает номер, заглядывая в записную книжку.
Р. (вслух) - Восемь - ноль - восемь, семь - девять, девять - семь... (ждет)
- Никто не подходит... (кладет трубку)
О. (обалдело смотрит на Решкина) - Кому ты звонил?
Р. - Единственной, кому я еще верю. Мы расстались хорошими друзьями. Так, встречаемся изредка... Пьет как лошадь. А что?
О. (вскакивая) - Прекрасно!
Р. - А что?
О. (нервно крутится на одном месте, вот-вот взорвется) - Сижу тут, ёжик, распластался, амёба! Превосходно!
Р. - Объясни толком!
О. - Нет, это ты объясни, откуда ты знаешь Алёну?
Решкин все понимает, начинает безудержно хохотать, падает на кровать. Орланов вне себя.
Р. - Умора!
Хохочет в полной тишине. Музыка остановлена.
Когда, наконец, Решкин успокаивается, начинает громко хохотать статист в зале. Заразительный смех статиста под недоуменным взглядом публики постепенно переходит в сухой кашель и сконфуженно замолкает.
Долгая пауза дает возможность всем собраться с мыслями.
Р. (смущенно) - А ты говорил, скандала не будет...
О. (вымучивает кривую улыбку) - По крайней мере сегодня не будет. С Алёной я встречусь завтра... Ладно... Да и ты, Вась, не заводись. Ну их!
Р. - Переживем. Врасплох нас не застать, нет... Сделаем вид, что могло быть хуже. Знаешь, как говорят, с годами к человеку приходит мудрость, он становится терпимее, уравновешеннее, как бы... умудреннее... (замудрил!)
- Вить, а может уже началось?
О. - Похоже.
Р. - По-моему, нам совсем несложно выработать такого рода иммунитет. Неприятие жизни.
О. - Невосприимчивость. Вроде аллергии, только наоборот.
Р. - Правильно. Но это относится лишь к здоровым людям.
О. - Я здоров. Тебе нездоровится?
Р. - Не исключено, но... но теперь я намерен вырабатывать в себе иммунитет от сомнений...
Недоуменно переглядываются. Пауза.
Задумываются над сказанным, пытаются понять.
О. (разливает вино по бокалам) - Что ж, выработаем иммунитет вместе.
Р. - Да-да-да-да... (Пятая симфония Бетховена - "Как Судьба стучится в дверь")
Долго кивают головами в знак полного взаимопонимания. Мягко и уважительно аплодируют друг другу.
- Непросто выжить.
- Просто не выжить!
Требовательный звонок в входную дверь.
О. - Это Мальвина! Она всегда так звонит.
Р. - Финиш!
(забегал глазами по комнате - нет, не спрятаться!)
Орланов не спеша идет в коридор. Падает занавес и обрывает музыку на фортиссимо.
Орланов отворяет входную дверь.
Решкин напряженно прислушивается, вытягивая шею.
О. (изумленно) - Алёна?
Решкин с воплем "О, господи!", не найдя ничего лучшего, прячется под столом.
Орланов возвращается в комнату. Алёна прихорашивается у зеркала, оправляет свое платье, отороченное мехом, и улыбаясь входит за ним.
АЛЁНА. (замечает накрытый стол) - Виктор, что это? Я не вовремя?
О. - В самый раз. Да, в самый раз.
Стоит отвернувшись, у окна. Решкин под столом ни жив ни мертв. Медленно, затаив дыхание, пытается переменить одну неудобную позу на другую...
А. - Ты мне ничего не говорил... Что это?
О. - Я тебе звонил, тебя не было дома.
А. - А кто придет? А танцы будут?
О. - Будут и танцы.
А. - Я как чувствовала, одела новое платье. Ничего? (показывает)
О. (о чем-то своем) - Ничего, иногда это даже полезно... Смех укрепляет нервную систему.
А. - Да, с мехом. Сейчас это модно.
(изображает маникенщицу)
- Тебе нравится?
О. (раздражаясь) - Кому это может понравиться! Дурак дураком...
А. - Мне идет, правда?
О. (с горечью и сарказмом) - Идет. Но куда? Ты меня, конечно, очень любишь?
А. - Я хочу пить. Я хочу есть. В метро давка, Я сюда ехала два часа, куда-то к черту на рога...
О. - Ага! Вася! (зовет) - Сейчас... будут и танцы.
А. (садится за стол) ...Ещё и дождь! А если бы я не захватила зонтик? Дай мне пепельницу.
(достает из сумочки сигареты)
О. - Я тоже голоден... Боже, как я проголодался! Вася!
А. - Вася это кто?
О. - Не волнуйся, познакомлю... Ну, где же он... Вась!
Ищет друга по всей квартире, не находит, сразу теряется, бросается к окну, распахивает его, смотрит вниз.
О. (в замешательстве) - Нет, восьмой этаж...
А. - Что случилось?
О. - ...Сбежал?
А. - Что случилось? Кто?
О. - Трус! Фантик!
А. - Успокойся.
О. - А с тобой... у меня вообще нет желания разговаривать!
А. (твердо) - Дай мне пепельницу!
О. - Хочешь сделать из меня кретина? Нет уж!
А. - Я хочу выяснить: в чем дело?
О. - Хватит, ты долго меня обманывала.
А. - Я? Обманывала?
О. - Поздно, и это ясно, что-либо менять... Поздно.
А. - Ты меня в чем-нибудь подозреваешь? Глупо.
О. (выпаливает) - Ты никогда, никогда, ни единой минуты меня не любила!
А. - Чушь! Ты просто меня ревнуешь. Я тебя люблю, ты это прекрасно знаешь. Никого, кроме тебя, у меня нет! Нет!
О. - Да!
А. - Нет!
О. - Так бесстыдно, прямо в глаза! Не покраснеет! Актриса!
А. (грозно) - Я пришла не для того, чтобы выслушивать оскорбления! Ещё и дождь этот... противный! Виктор, ты хочешь со мной поссориться?
О. - А я смел на что-то надеяться!!
Из-под кровати выползает Дуков, о котором все давно забыли. Алёна испуганно вскрикивает, опрокидывает стул.
А. - О, боже, это ещё кто?
О. - Не надо, не надо изворачиваться, он мне всё рассказал, ты меня никогда не любила, ты лгала мне каждый день, и всё время мне изменяла! С ним!
А. - Да я впервые его вижу!
О. - Хватит!.. От оскорблений же в Ваш адрес воздержусь. Аминь.
А. (почти весело) - Виктор, любимый, ну честное слово! Я не знаю его! Глупость какая-то!
О. (Дукову) - Не нашёл? Так я и знал!
Д. - Что?
О. - Что потерял.
Д. (злорадно) - Нет, это ты потерял! Дурик!
Подходит к столу, выпивает стакан водки, быстро накалывает что-то на вилку, закусывает и только потом уходит.
А. - Я его не знаю!
Орланов не слушает её, молча лезет под кровать.
А. - Ну, не знаю, честное слово! У меня есть только ты.
Последние слова произносятся уже шепотом, так как Алёна видит вдруг поднимающегося из-за стола Василия Решкина с улыбкой идиота на бледном лице.
Решкин смущенно кивает головой. Алёна изумленно кивает головой вместе с ним. Оба переводят взгляд на ноги Орланова, торчащие из-под кровати.
А. - Вот как...
С глазами полными слез, закрывшись руками, она скрывается во второй комнате.
Решкин идет вслед за ней.
Р.- Лен, подожди!..
Сцена пуста.
Требовательно дилидонит звонок в дверь. Орланов встает с пола, оглядывается, спешит в коридор.
Из-под кровати вылезает Некто в черном трико, подбегает к распахнутому окну и быстро выпрыгивает.
... Тяжелый рок.
Виктор Орланов возвращается в комнату. За ним входит бойкая девушка по имени Мальвина.
МАЛЬВИНА. - Я её так и не дождалась. Договорились встретиться в метро, прождала полчаса, её нет. Сколько можно!
О. - Бог с ней, тем лучше.
М. - А где же твой друг? Уже и стол накрыт! Удивленье!
О. - Трус он, не выдержал, бросил в беде.
М. - В беде? Это интересно!
О. - О-очень!
М. - Что с тобой? Мы одни?
О. - У меня в голове туман, все запуталось, я хотел с тобой поговорить, но теперь вижу: зачем? Мы с тобой одни.
М. - Что с тобой?
Подходит к нему, обнимает, целует.
Из второй комнаты выходит Алёна, останавливается, смотрит на Виктора и Мальвину.
М. (замечая Алёну, в изумленьи) - Кого я вижу? Алёна! Откуда ты? Здесь?
ОРЛАНОВ. (Алёне, в замешательстве) - Я думал, ты ушла...
М. - Алёна, каким образом? А я ждала тебя, ждала...
АЛЁНА. (все понимает) - Так вот куда ты меня звала! Виктор, что происходит?
М. (недоуменно) - Ты его знаешь?
О. - Что тебя удивляет?
Все трое напряженно молчат, нервно переглядываясь.
М. (Виктору) - Так ты об этом хотел со мной поговорить? А я догадывалась... Тебе, действительно, есть что мне сказать.
А. (едва сдерживая рыдания) - Подлец! Шут!
О. - Уймись!
М. - Ну и типчик ты, оказывается! Впрочем, я не удивляюсь!
О. (Мальвине) - Что я слышу! И от кого! Посмотри на себя, ты, можно подумать, лучше! Ха-ха!
М. - Лицемер! Я, по крайней мере, не веду двойной жизни, мы с Алёной честнее тебя.
О. (кричит) - Что ты знаешь, дура! Честнее меня? А куда же ты вела Алёну? Для кого?
М. (теряясь) - Просто так... В гости...
А. - Я ненавижу тебя!
М. (Виктору) - Я презираю тебя - все кончено!
О. - Это вы меня презираете? Двуличные душонки! Комедиантки! И ты, Мальвина, прекрасно понимаешь, о чем я говорю, прекра-а-асно понимаешь!
М. - И ты мне это говоришь! И ты смеешь?!,,
О. (кривляясь) - Ой, что творится, какая спесь, ой, какие мы высокомерные, ой...
М. - [Не надо!]
А. - Бабник!
М. - Ничего святого...
Из комнаты появляется Василий Решкин, аплодирует - он все слышал.
РЕШКИН. - Браво, Мальвина! Будет, что вспомнить.
О. (не скрывая радости) - Так ты здесь? Где ты был. где же ты был? Ты только посмотри на них, Вась, как тебе это нравится! Хорошо, что ты здесь. Ты чуть было не пропустил самое интересное. Мальвина как раз заговорила о высокой нравственности. [...].
М. (растерянно) - Вася?
О. - Слушай, слушай.
М. (Решкину) - Я ничего не понимаю, я объясню тебе...
А. - Можешь ему не объяснять. Он отлично информирован.
М. - Ты его тоже знаешь? Ах, вот как...
А. - Я тут ни при чем... В конце концов, с меня хватит, я устала лгать.
М. - Алёна?
А. - Больше я ничего не скажу. (пауза)
О. - Банально...
Р. - Это правда.
М. - И ты?
О. - Это удивленье тебе не к лицу, Мальвина, не надо. В чём ты хочешь нас убедить?
А. - Печально.
Р. - Ничего не поделаешь. Все мы по уши... в этом самом.
М. (упавшим голосом) - Что же теперь делать?
О. (Решкину) - Но ничто не помешает нам остаться друзьями...
(Жмут грустно друг другу руки)
Р. - Было бы гораздо хуже, если бы мы оставались в неведеньи. Мы избежали катастрофы в будущем. Нам страшно повезло.
О. - Но где гарантия, что этого не повторится? А, Вась?
Р. - Ты меня спрашиваешь?
О. - Жить с оглядкой? Без веры?
Р. - И без любви.
А. - Печально.
М. - Что же теперь делать?
Р. - Смотреть телевизор.
О. - Действительно печально. И [...]!
М. - Легко?
О. - [...]!
Р. - Освободиться ото лжи - вот, оказывается, чего желала моя душа. Мы выбили сто из ста. Сейчас я чувствую себя почти счастливым. Странно. Выздоравливаем?..
О. - Не будем терять надежды. Жизнь - это не смертельно...
Все садятся к столу, старательно скрывая замешательство.
О. (Алёне) - Какое на тебе сегодня платье - прелесть. (трогает ласково мех, которым платье оторочено)
А. - Крыса какая-то, забыла название.
М. - Б-р!
О. - Красота!
М. - Все равно гадость. (не может скрыть зависти)
Р. (Орланову) - Я бы сказал: наши души поросли шерстью, они смердят как дым от палёной кошки.
О. - Ото всех несет чем-то палёным.
М. - Я ничего не чувствую...
Р. - Любовь? Нет, увольте, в любви я атеист...
Без звонка, без стука входят Дуков и его друг Тихон Сапов. Оба уже "мутные".
ДУКОВ. - А вот и молодежь!
САПОВ. - Сидят.
Р. - Что бы это значило?
О. - Боюсь понять.
М. (радушно) - Не стойте в дверях, присоединяйтесь к нам. Не бойтесь.
С. - Охотно.
(Садятся, чокаются, пьют)
Д. - Представляешь, Тихон, я весь день сегодня пролежал под этой кроватью. Так и не нашел.
О. и Р. (почти хором) - И мы тоже.
Д. - Я сразу смекнул, что-то здесь не так... Фантики! Кто это придумал?
САПОВ. (глубокомысленно) - Великое дело - рубль. И не надоело лазить в [...]? Знаете, что я вам скажу? Взять и отодвинуть эту кровать, что может быть проще!
О. и Р. (чему-то радуясь) - Гениально. Не слабо придумано! Что может быть проще!
С. - Ну до чего же я великий!
Все с интересом наблюдают, как Тихон Сапов, выпив следующую рюмку водки, поплевывает на руки и пытается сдвинуть кровать с места. Безуспешно.
С. - Так она же прибита к полу!
Подзадориваемый всеми, ничуть не обескураженный неудачей, Тихон Сапов азартно лезет под кровать. Все пьют за его здоровье.
Р. - А где же твоя жена, Дуков?
Д. - Фантик! Я женился второй раз, чтобы не спиться.
М. - Это интересно!
О. - О-очень!
А. (удивленно, в сторону Сапова) - Зачем он полез под кровать?
Р. - Я не то слышал, не то читал, один фраер спал на гвоздях.
О. (поясняет) - Аутотренинг! Гимнастика души.
Р. - Мы все живем под кроватью, в некотором роде... И спим на гвоздях.
Звонит телефон. Орланов поднимает трубку.
О. - Николая Николаевича? А кто это? - Ах, доцент Дуков... - Да, он здесь.
(Дуков отчаянно жестикулирует, дает понять, что его здесь нет)
- Нет-нет, он уже ушел... Только что был здесь, но теперь его нет. Что вы говорите? Заседание кафедры?.. (Дуков хватается за голову)
- ...Обязательно передам, если его увижу.
(бросает трубку)
Д. - Забыл! Вот память... Всё вчера помнил - сегодня забыл. Ну да ладно, распрекрасно и без меня составят расписание лекций. Плевать!
(ГРОХОТ ПАДЕНИЯ)
О. (смотрит вверх) - Что они там, с ума посходили?! (выбегает)
Дуков сгоряча выпивает стакан, рыщет глазами по столу.
Д. (Решкину) - У тебя соленого огурца нет?
Р. - Огурца нет.
Д. - [...].
А. - Возьмите кусочек сыра.
Р. (предупредительно) - "Чтобы руки не пахли ногами, не берите сыр руками..." (рука Дукова повисает в воздухе)
- Я бы вам посоветовал съесть морковку. Это интеллигентно!
А. (Дукову) - Вы любите свою жену?
Д. - Нет, вообще-то я хороший человек, только иногда забываю приходить домой...
Из-под кровати выползает побледневший Тихон Сапов.
С. - Шуточки...
Р. - Что новенького?
С. - Кто-то прибил гвоздями к полу два рубля!
Д. (вскакивая) - Да они просто издеваются над нами!
Р. - Гвоздями??
Д. - Дай взгляну... (лезет под кровать)
Ритм тяжелого рока.
Тихон Сапов опять садится к столу.
Решкин наливает ему вина.
Р. - Ничего себе... Неожиданность, надо сказать.
С. - Я долго отсутствовал?
Р. - Сделал дело, гуляй смело...
С. - Как сказал Отелло.
Р. - Такая наша доля: вкус к жизни то появляется, то исчезает. При здоровой душе. Одним словом - иммунитет.
А. (с упоением) - Ты такой умный, я так тебя люблю за это... Я хорошая, правда?
Р. - Ты плохая, что и говорить, но зато ты лучше всех.
С. - Ехал грека через реку... по имени Харон. Эх!
(выпивает залпом)
Р. (Алёне) - Поверь, Виктор тебя очень любит...
А. - Ты так говоришь, потому что пьяный.
Р. - Какой же я пьяный, я же тебя вижу!..
Возвращается Орланов, долго крутится перед зеркалом в коридоре, не может себя узнать.
Наконец входит в комнату.
Р. - Ну что там, что за грохот?
О. - Там (показывает вверх пальцем) падение нравов.
М. - Не может быть!
А. (снисходительно) - А я думала, падает столбик ртути в термометре.
Внезапно - снова ГРОХОТ ПАДЕНИЯ, который заглушается воплем Дукова, лежащего под кроватью.
Дуков появляется, держась за голову, шатается.
О. - Как дела, счастливчик?
М. - Что с ним?
Р. - А ты не видишь! Он всю жизнь идет по радуге и слизывает малиновое желе.
О. - Нет, Дуков идет по параболе.
Р. - Дуков идет в гору...
С. - ...Лучше встать и развести огонь, чем лежать и слушать возню крыс...
М. - Дуков, кто тебя ударил?
О. - Его ударили по карману.
А. - Глупости.
Р. - ...Но вдруг ударил сильный боковой ветер, и Дукова смыло волной алкоголя, и палуба опустела.
Д. (держится за голову) - Много вы понимаете... Не смешно.
Обнимается с Тихоном Саповым. Оба, шатаясь, идут к выходу, разговаривая между собой:
"Нюх потеряли, гады." -
"А ты прибей им к дверям дохлую собаку!" -
"Чмо! Они у меня поползают!.."
Все смотрят им вслед и не видят, как за их спинами из-под кровати вылезает Некто в черном трико и, подойдя на цыпочках, выпрыгивает за окно. Один Орланов, обернувшись, успевает его заметить.
О. - Эй! Что это? Эй!
Он пытается привлечь чье-нибудь внимание, но никому нет дела до его волнений. Устало и безнадежно Орланов машет рукой:
О. - А-а... Зачем?.. Плевать!
Барабанная дробь.
Резкая смена настроений.
А. (серьезно) - А какое они имели право с нами так разговаривать?! Осуждать нас? Посмотрели бы на себя!
Р. - Дуков обиделся окончательно. Что бы это значило?
О. - Кто же над нами так подшутил? Боюсь понять. Мистика...
М. (Алёне) - Они себя нисколько не чувствуют виноватыми, ничуть, совершенно. Сегодня с одной, завтра с другой - как будто так и должно быть! Сами живут как хотят... И нас же обливают грязью.
Р. - Будет что вспомнить...
О. (Решкину) - Давай-ка поглядим. Это же глупо, в конце концов, сидеть сложа руки. Прибиты к полу? Гвоздями? Не может же такого быть. Трудно поверить... - Очевидно, что невероятно...
(Орланов молчит, затем смеется, словно догадавшись)
- Ха-ха, здорово они нас разыграли!
Р. - Ты думаешь?
А. (Мальвине) - Ловко же они нас сбили с толку. (с горечью) - Надо же было такому случиться... Что же теперь?
О. - Давай взглянем.
Р. - Давай.
(не трогаются с места)
А. - Вот они и рады! Поймали с поличным, как же!
М. - Это [мы?] ж поймали!
Р. (недоуменно) - Нет. Нет... Но как это могло случиться? Непостижимо.
О. - Давай взглянем.
Р. - Соображаешь? А вдруг так оно и есть? Представь!
М. (встает) - Пошли, Алён!
Все одновременно встают из-за стола.
Р. - Что происходит. Вить? Это ужас!.. Не слова, а белые скользкие тараканы. Тебе не кажется, что [...]... Где мы?
(смотрит напряженно вдоль сцены. Пробует ногой паркет)
- Меня не покидает ощущение сна. Хочу и не могу проснуться. Какие-то кошмарные рожи перед глазами... Словно мы в аквариуме, и звуки висят водорослями.
Решкин встряхивает головой, как бы сбрасывая секундное наваждение.
Р. - Действительно тяжело... Как будто кто-то сглазил.
ОРЛАНОВ. (девушкам) - Куда вы?
АЛЁНА. - Всё сказано, всё выяснено, чего же вам ещё?
МАЛЬВИНА. - Пошли. Не провожайте нас...
О. - Еще ничего не выяснено! Подождите!
Р. - Откуда такое нетерпение? Опять соблазны. Бешенство. Кто же прибил рубли? Ну, кто? Кто?
О. - Сразу два!
Р. - Надо же это выяснить, наконец. Куда вы?
А. - Туда.
М. - Вот вы и выясняйте, а мы уходим.
Р. - Мы вас не отпустим.
О. - Да бросьте, в самом деле. Ну, погорячились, поссорились, мы уже и не помним из-за чего.
Р. - Оставайтесь...
Стоят, не зная куда деть глаза и еще не зная, что они теперь будут делать дальше. По понятным причинам испытывают некоторую неловкость...
Сцена затемняется.
Слева высвечивается квадрат - Дуков и Сапов стоят на лестничной клетке. Курят. Несвязная речь.
САПОВ. - Дня не проходит, чтобы мир не постарел... Черт бы меня побрал, но почему я так завидую их молодости?
ДУКОВ. - Они не ведают... похмелья.
САПОВ. - Я не о том. Быть здоровым ещё не значит, что... ...ты здоров. Будучи больным.
Д. - Не пойму тебя.
С. - Им дано любить...
Д. - Да никого они не любят! Фантики.
С. - Неужели ты не видел, как они очаровательно, наивно влюблены?
Д. - Видел, конечно. У них не то что руки - у них даже бутылка водки на столе запотела. От любви и наивности.
С. - От чего?
Д. - Любят же они исключительно только себя. До иступления. Шпана! Они же из-за рубля зарежут! Индейцы!
С. - Это замечательно... Как ты сказал?
Д. - Вечно носятся неизвестно с чем, индейцы, тоже мне!
С. - Замечательно... Мы когда-то в детстве играли, до одурения, про обед забывали. Босиком по росе... Это замечательно.
Д. - А у тебя, я вижу, больша-ая коллекция скальпов.
С. - Завидуешь?
Д. - Чему здесь завидовать?
С. - Я не знаю, что у них там произошло, но это ничто по сравнению с даром, которым они обладают - им дано любить!
Д. - А нам, значит, не дано?
С. - Тебе не жаль безвозвратно ушедшего, Коль?
Д. - Муть! Одна злость. Типа! Ведь безвозвратно ушедшее - это мы с тобой. И все, что с нами. Конечно, жаль.
С. - Мы ничего не нашли в этой жизни... Какого черта мы здесь делаем?
Д. - Гнусь... И муть, конечно.
С. - ...Даже любви не нашли.
Д. - Сволочи, приколотили рубли гвоздями, они и не звенят. Разве ж найдешь!
С. - Нам не повезло.
Д. - Глотать пыль, чтобы затем уйти ни с чем! Я просто задыхаюсь от злости. Садисты!
С. - Как это унизительно - стареть день ото дня. На глазах у всех. Такая восхитительная идея - ЖИЗНЬ, и так бездарно воплощена. И надо же было Всевышнему свалять такого дурака!
Общее затемнение на сцене. Слышны голоса. Или, лучше сказать, доносятся голоса.
МУЖСКОЙ ГОЛОС. - Ты уходишь?
ЖЕНСКИ ГОЛОС. - Как видишь.
М.Г. - Прощай.
Ж.Г. - Прощай.
М.Г. - Ты меня не хочешь поцеловать?
Ж.Г. - Больше ты ничего не хочешь?
М.Г. - Я тебе не нужен...
Ж.Г. - Боже, как время летит!
М.Г. - Я тебя поцелую. Разве ты уходишь?
Ж.Г. - Как видишь.
Несколько минут темноты... Затем...
На сцене в течение минуты несколько раз меняется освещение:
белый свет - лимонный - желтый - оранжевый...
Под оранжевым светом проходит и все дальнейшее действие.
Другая квартира. Другая мебель. В том числе: двуспальная кровать в углу, трюмо у окна. Оранжевые шторы.
На кровати под одеялом лежит Виктор Орланов. Рядом стоит стул со стаканом воды. У трюмо в пижаме стоит Аида Дукова и расчесывает волосы.
Музыки нет. Словно ее и не было никогда.
О. (тяжело приподнимается, тянется за стаканом, жадно пьет)
- Ты уже встала? Который час?
АИДА. - Уже восемь.
О. (откидываясь на подушки, стонет) - О-о... Такое ощущение, точно я вывихнул мозги. Кошмары замучали...
А. - У меня есть анальгин.
О. - К черту анальгин! Эти сны - такая мерзость...
А. - Сейчас я заварю чаю.
О. - А кофе у тебя есть?
А. - Вставай скорей, уже восемь утра.
О. - Что? Восемь? (вскакивает, становясь босыми ногами на холодный пол)
- У меня же отец улетает в командировку!! (ищет свою одежду)
- Ну, где теперь мой второй ботинок? Ну? Где?
Лезет под кровать. Крик. Падает занавес. ГРОХОТ ПАДЕНИЯ.