Страницы авторов "Тёмного леса".
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
П О С Л Е У Р А Л Ь С К И Е С Т И Х И
_________________________________________________________________
* * *
Други, поднимем бокалы ситро
за справедливость, любовь и добро
и опьянеем от солнечных глаз,
робко и нежно глядящих на нас.
Шпаги у нас не для низких удач,
не для захвата квартир или дач,
шпаги у нас для того, чтоб слеза
не отуманила эти глаза.
Много ещё предстоит нам успеть -
новую песню по-новому спеть,
вырастить в пасмурных душах сады,
вычислить путь до счастливой звезды,
мир сделать заново и соскрести
пьяную скверну с зелёной Руси.
Ну так поднимем бокалы ситро
за справедливость, любовь и добро!
Пусть от бокала развеется грусть!
За молодую зелёную Русь!
БРОДЯГА-МИШКА
Для таких, для беспачпортных
только койки психбольниц
да ещё в халатах жёнки:
заикнись и всадят шприц.
А поставил бы домишко,
на земле бы напрочь стал
да сосватал бы молодку -
уж с внучатами б играл.
Что б там было да не сбылось,
ясно Богу одному,
а сосватал я дорогу
да бродяжную суму.
Так и прожил я в дороге
без жены и без жилья.
Эх, дорога-кунгурянка,
кунгуряночка моя!
Эх, дорога, ты, дорога!
Что там будет впереди?
Но связался с психбольницей -
лучше радости не жди.
И харчи там дармовые,
и фатера, и бельё.
Только мне у этих психов,
хоть убейте, не житьё.
Я иду по белу свету.
Ни родимых, ни жилья...
Эх, дорога-кунгурянка,
кунгуряночка моя!
Ни пачпорта, ни прописки -
только небо да земля...
Эх, дорога-кунгурянка,
кунгуряночка моя!
ЗА ВЕСЁЛЫМ ВЕТЕРКОМ
Босиком, босиком
за весёлым ветерком,
за весёлым ветерком,
за весёлым ветерком.
По росе - в руке рука -
на зелёные луга,
с луга - в мокрые кусты,
в дождь холодный - я и ты
босиком, босиком
за весёлым ветерком,
за весёлым ветерком,
за весёлым ветерком.
На себя - всю росу
на дугу и в лесу,
на себя - мокрый лист
под лихой пересвист.
ЛЕСНОЕ ОЗЕРО
Если ты увидеть хочешь
душу озера лесного,
то спускайся на рассвете
к топям с берега крутого,
пробирайся к водным гладям
по пружинящим сплавинам,
по багульнику и клюкве,
по свалившимся лесинам,
опускайся осторожно
в черноту воды озёрной
и, от кромки оттолкнувшись,
отдавайся влаге чёрной.
И вода подарит бодрость,
смоет слой тоски и скуки.
Станут радостными мысли
и оранжевыми - руки.
Ты легко, самозабвенно
заскользишь по глади водной
и опишешь круг, пьянея
от живой воды болотной.
И когда коснёшься торфа
и шагнёшь на край сплавины,
станут вновь, как в раннем детстве,
и душа, и плоть едины,
и болото улыбнётся,
и сверкнёт свободой дикой,
и одарит горькой клюквой
и пьянящей голубикой.
Ну так стань отныне мудрым,
полюби болот величье
и войди, как равный, в это
царство рыбье, царство птичье.
Приходи к нему с поклоном
каждым утром снова, снова!
И однажды ты увидишь
душу озера лесного.
ВЕТЕР
Вот он, ветер! Ликующий ветер!
Он врывается шквалом в листву,
пыльный столб поднимает и вертит,
и уносится - в даль, в синеву.
Друг ты мой, самый ветреный в мире,
веселись, хохочи и свисти!
Как я рад, что достаточно шири
разгуляться тебе на Руси.
* * *
Пока обмануты мы сладко,
пока мы верим и горим,
и жизни горького осадка
не пили с хмелем молодым,
давайте горы передвинем,
заложим вечные сады,
и необъятное обнимем,
и путь проложим до звезды,
и выкрикнем хмельно и зычно,
запутанно, косноязычно,
но непосредственно, как есть,
о чудо-жизни чудо-весть.
Потом - придёт пора иная,
и мастерство придёт - потом.
Но непосредственность живая
не возместится мастерством.
* * *
Читает юность голубую книгу счастья,
покуда в ароматных розах сад, и вдруг
осенний ветер
перелистнёт страницы.
ВАЛДАЙСКИЙ КОЛОКОЛЬЧИК
Колокольчик - медный кончик,
колокольчик звонкий мой,
мой валдайский колокольчик,
колокольчик покупной!
Нежно-нежно, тонко-тонко
он в руке моей звенит
и о счастье звонко-звонко,
грустно-грустно говорит.
Ведь не сам его я вылил,
прославляя мастерство,
и не свой узор я вывел
на закраинке его.
Всё на свете я имею,
кроме счастья своего,
потому что не умею
ровным счётом ничего.
Потому что я не мастер,
ходит счастье стороной.
И звенит, звенит о счастье
колокольчик покупной.
ПУТНИК
Иногда мне хочется уйти.
На рассвете. Без предупрежденья.
Чтоб в реке дремали отраженья,
чтоб туман стелился впереди,
чтоб сливались радость и печаль
с тихим светом ясного востока,
чтоб вела беспечная дорога
в светлую таинственную даль.
Где-то там за полем будет лес,
а за ним холмы, луга, озёра...
Широта зелёного простора!
Чистота распахнутых небес!
Будут сёла, пашни и сады,
будет лай собак и скрип колодца,
и с крыльца девчонка улыбнётся
и подаст колодезной воды.
Будут грозы, ливни и ветра,
будет шум качающихся сосен,
и тревожный птичий крик под осень,
и уха, и ночи у костра.
Будут сказки, жуть и темнота,
и в золе горячие печёнки,
и улыбка той босой девчонки
станет болью сладкой навсегда.
И опять не радость, не печаль -
что-то третье, светлое, от бога,
и ведёт беспечная дорога
в новую раскрывшуюся даль.
И опять... Но нет, я всё равно
не уйду. Живу других не хуже,
суечусь, верчусь в житейской луже,
тороплюсь, опаздываю... Но
иногда мне хочется уйти
навсегда в синеющие дали,
и пьянеть от солнца на привале,
и идти, идти, идти. идти...
В паутинках, в росах и в пыли
налегке пройти с душою вольной
по Руси - зелёной, колокольной -
и исчезнуть где-нибудь вдали.
ВЕТЕР
Здравствуй, ветер! Порывистый ветер!
Ты хмелён и кудряв, ты влюблён
в самых тонких девчонок на свете,
в самых юных и ласковых жён.
Много есть у меня настоящих,
беспокойных и пылких друзей.
Почтальон опускает мне в ящик
много самых кипучих вестей.
Но никто, но никто так не может
не ужиться нигде и ни с кем,
так без спросу ворваться, встревожить,
так внезапно исчезнуть совсем,
чтобы я в изумлении строгом
вдруг увидел бессмысленность дней
и печально подумал о многом,
что прошло мимо жизни моей...
* * *
Если ты думаешь только о хлебе -
вспомни о небе,
вспомни о небе;
если ты помнишь о небе одном -
вспомни о хлебе насущном твоём.
ЧИТАТЕЛЬ И ПИСАТЕЛЬ
Я пишу очень много и всякого,
но значенье моё не в том -
я чужим, как своим, одинаково
наслаждаться могу стихом.
Людям пишется, если хоть кто-нибудь
их написанное прочтёт
и, тем более, если хоть что-нибудь
из написанного поймёт.
Ведь нельзя же представить писателей
без читателей на Земле,
и ищу я стихи у приятелей
на столе, под столом, в столе.
И в плену стихоищущей мании
не курю и не пью с тоски,
а по всей разноцветной Лафании
я разыскиваю стихи.
Я ищу год от года внимательней,
нахожу, заношу в тетрадь,
чтоб десятки бумагомарателей
начинали марать опять.
Я из редкого клана читателей
и, чужие стихи любя,
удивительно, сколько писателей
расплодил я вокруг себя.
СТИХОТВОРЕНИЕ, СОЧИНЁННОЕ В МОЁМ СНЕ
УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ШКОЛЕ N 52
Не спеши ко мне с улыбкою -
разорвётся то, что тонко.
Ведь любовь такая хлипкая -
паутинка да и только.
Ну а снег пошёл - рассеялся,
ну а дождь пошёл - не выдюжил.
Ну а счастье улыбнулося -
только ты, мой милый, выдержал.
ДОМ
В селе одном
был каменный дом
за высоким забором
с широким запором.
Что было в доме том,
не знаем о том,
так как у номерного знака
табличка висела:
"Осторожно, злая собака!"
И жили в доме взрослые,
и были эти взрослые
из всех взрослых
самые серьёзные.
И жили в доме дети,
и были дети эти
самыми злыми
из всех детей на свете.
Почему?
Не ведомо никому.
Может быть, потому,
что снаружи богат был дом,
а внутри - убог.
Но никто не знал,
никто не помог.
Широк был запор,
а забор - высок.
MISSA SOLEMNIS
Я шёл по дороге
с толпой, жующей и пьющей,
мечтающей возвышенно
и вдохновенно
о многом:
о мясе, о масле, о сыре и колбасе,
о квартире, машине и даче,
об импортных брюках и коврах,
о стекле, хрустале
и стенке,
а ещё - о цветном телевизоре.
Я понимал, как несчастлив,
и шёл по дороге с толпой
к счастью.
И вдруг я понял,
что счастья не будет, когда я достигну
мечту,
съем и надену её,
поставлю в квартире
и буду исправно стирать с неё пыль.
И тогда
я взгляд оторвал
от скучной
и грязной дороги;
я поднял глаза
к цветам и деревьям,
к непуганным птицам
и выше -
выше,
бесконечно выше
к иным цивилизациям
и мирозданьям,
к иным измереньям,
к иному
теченью времени и мысли.
Я понял,
что должен ВОБРАТЬ этот мир,
отразить
всю
сложность его,
глубину,
бесконечность и вечность.
Я - разум твой, Вселенная!
Твой тоскующий разум.
Я вспыхнул внезапно,
чтоб угаснуть
внезапно.
Но я
вспыхну опять и опять
посреди темноты,
пустоты
и безмолвия...
Вспыхну опять и опять,
вновь отражу этот мир,
цветы и деревья,
непуганных птиц
и далёкие звёзды.
Даже свет не может
раздвинуть
пределы Вселенной
и вынужден вечно блуждать
по замкнутому пространству,
а мысль
пределы раздвинет,
стремясь
к мирозданьям иным,
где атом подобен вселенной,
вселенная - атому, крошечной малой частице
иных мирозданий
больше Вселенной,
и ещё больше,
ещё больше,
бесконечно больше
и бесконечно меньше.
Я - разум твой, Вселенная!
Твой тоскующий разум.
Ты мыслишь мной, Вселенная.
Я ещё в колыбели,
однако, тоска -
это взрослое чувство,
и мысль,
только мысль
может объять за мгновенье
Вселенную,
птиц и деревья,
пчелу
и цветок
на обочине скучной и грязной дороги.
РУССКАЯ ПЕСНЯ
Как ты, зорюшка,
затуманилась?
Где ты, молодость.
поистратилась?
По чужим углам,
знать, помыкалась;
по чужим людям
притомилася...
Вот он, угол мой,
трудом нажитый;
вот добро моё,
потом полито.
Я могу созвать
дорогих гостей,
чем хочу, могу
угощать-поить.
Что хочу, могу
прикупить-достать,
подарить-отдать
душе-девице.
Только б стольничать!
Только б вольничать!
Только б жить да жить,
жизнью тешиться.
Но не быть весне
вслед за осенью,
золотому дню -
после вечера.
Никаким теплом
жаром-полымем
с холодком в груди
не согреешься.
* * *
Николаю Максимову
Ax, простите, простите, простите!
Расстаюсь, расстаюсь навсегда
и лечу по орбите, орбите,
а она не проста, не проста.
Только письма, случайные письма,
пара грустных и солнечных строк...
Только песня, печальная песня
переступит далёкий порог.
Если б мог я всех тех, с кем расстался,
хоть однажды увидеть, обнять,
как бы жарко я с ними обнялся,
чтоб уже не расстаться опять.
Но простите, простите, простите,
но простите, простите, друзья!
Мы летим по орбите, орбите,
пересечься орбитам нельзя.
Только письма, случайные письма,
пара грустных и солнечных строк...
Только песня, печальная песня
переступит далёкий порог.
ЛИРИЧЕСКАЯ ЗАРИСОВКА
Последний кусок колбасы -
и очередь осатанела,
очнулась,
качнулась,
взревела...
И, чтоб не отдать концы,
я вышел
и со стороны
смотрел,
как крехтя от усилий,
дрались ветераны войны -
колбасу не поделили.
А.Б.В.Г.Д и Е
А,Б,В,Г,Д и Е
поскакали на коне,
конь от тяжести упал,
буквы все пораскидал;
вышли
ДЕВА и БЕДА,
ГАВ-ГАВ-ГАВ
и ДА-ДА-ДА,
и БЕГА,
и ГА-ГА-ГА -
очень странная строка!
Как такое величать?
А смотря с чего начать:
если с А - Абракадабра,
если с Б - Белиберда,
с В так - Вздор,
с Г так - Глупость,
с Д так - Дичь.
с Е - Ерунда.
ЗВЕЗДА МОЯ
Гори, звезда моя, не падай.
(С.Есенин)
Гори, звезда моя, не падай,
лучи наивные роняй,
чтоб с непонятной всем отрадой
я шёл по ним из края в край.
Гори, гори по-детски ясно,
по-детски чисто и светло,
чтоб было мне в ночи безгласной
от света робкого тепло;
чтоб я любил, мечтал и верил
и зажигал сердца добром
и доброту людскую мерил
тобой подаренным лучом;
чтоб сквозь бураны и ненастья,
сквозь непрерывный жёсткий бой
светил мне тонкий лучик счастья,
с небес протянутый тобой.
Гори, звезда моя, не падай!
Тогда и я не упаду
и по суровой и горбатой
Земле до счастья добреду.
* * *
Занавес сразу, внезапно упал, и со сцены
к людям они заспешили в нарядных одеждах,
чтобы по-дружески руку пожать, улыбнуться
и удалиться, растаять, исчезнуть... И вдруг
в этой толпе я увидел тебя, ты светилась,
тонкая ткань облекала твой стан, по веснушкам
солнечный зайчик восторга скользил, а глаза
словно искали кого-то. Я вышел навстречу.
Ты улыбнулась и, чтобы волненье не выдать,
чтобы вниманье людей не привлечь, осторожно
руку дала мне. Я тихо пожал твою руку
и отступил незаметно, глазами лаская
тонкий твой стан, и лицо, и сведённые губы...
Тут затуманились сразу глаза мои, словно
слезы внезапные к ним подступили, а зал
стал рассыпаться и гаснуть... И новое утро
жёстким стремительным светом пронзило меня.
Милый мой друг! До свиданья! До следующей ночи!
* * *
От вашей радости чужак отпрянет,
но в горе ваше всё-таки заглянет...
Друзья лишь те, кто в радости друзья,
а в горе - первый встречный другом станет.
НЕВОПЛОЩЁННАЯ ЛЮБОВЬ
Чем жёстче, злей, чем изощрённей
судьба смеётся надо мной,
тем чище, глубже, тем бездонней
первоначальный образ твой.
Он затмевает свет реальный,
сметает суетных людей,
он погружает в идеальный
запретный мир любви моей.
И если я опять скитался
и вопреки лихой судьбе
опять влюблялся и влюблялся,
то ошибался сам в себе.
Забыть хотел я эту повесть
былых разлук и встреч былых
и не сумел - добавил совесть
в число мучителей моих.
Как ты жестока, память-пытка!
Стучусь в окно, волнуюсь, жду.
Лицо её... и вдруг - улыбка!
И вдруг... Но не достичь мечту:
враждебные подули ветры,
и вздулась талая вода...
Нас разделили километры,
судьба, условности, года
и то, что в этом мире жёстком
я "не атлет и не герой"
и биться должен с целым войском,
а не могу - с самим собой.
И совесть вновь напоминает
о долге, чести... вновь и вновь
преследует и разжигает
невоплощённую любовь.
И с каждым днём всё хуже, хуже,
нелепей жизнь вокруг меня,
петля на шее туже, туже
сжимается день ото дня.
Перед стеной непониманья
со стоном падаю без сил:
бессмысленны мои желанья,
мечты, надежды, труд и пыл.
И всё-таки, чем изощрённей
судьба смеётся надо мной,
тем чище, глубже, тем бездонней
первоначальный образ твой.
И душу грешную по кругу
бичом гоняя, вновь и вновь
диктует боль, диктует муку
невоплощённая любовь.
НОЧЬ
Только солнце на запад
укатится прочь,
как прискачет с востока
владычица-ночь,
кинет в чёрное небо
три тысячи звёзд,
разольёт лунный свет
на три тысячи вёрст,
на лесные поляны
постелит туманы,
посетит соловья,
посидит у ручья
и поедет на запад
по тёмной тропе,
и тихонько-тихонько
приснится тебе.
_________________________________________________________________
1983
_________________________________________________________________
ФАУСТ
Если б можно было, други,
ход часов остановить
и колесики обратно
лет на сорок прокрутить,
я бы отдал, я бы кинул
годы лучшие свои
краснощёкому здоровью
и веснушчатой любви.
Но часы идут упрямо,
и нелеп самообман,
и у каждого на свете
свой предел и свой талан.
Я пошёл путём познанья,
у меня лишь этот путь.
Ну так, схимник бледнолицый,
об утерянном - забудь!
* * *
(Сельшток, под утро 24/VIII-1983 во сне
- по поводу творчества некоторых)
Их
стих
вершин достиг.
Но ты сильнее их!
Мой интересный стих.
выбей из них
находок озимь
о ясный день!
Мозги набекрень.
Заела просинь.
РУССКАЯ ПЕСНЯ
От его ли волос
золотых-завитых
отлетела искра,
побежала огнём,
запалила-зажгла
душу юную всю -
не замять-захлестать,
не залить-затоптать.
Грусть моя - белый дым,
боль моя - чёрный дым,
ну а радость - огонь.
Что поделаешь с ним?
От его ли от глаз
озорных голубых
разлилась синева
по крутым небесам,
облекла-залила
душу юную всю -
лей - не выльешь сполна,
пей - не выпьешь до дна.
Все невзгоды - туман,
все заботы - туман,
ну а небо - мечта,
голубой океан.
От его ли речей
удалых молодых
зазвучали вокруг,
зазвенели поля...
Ты прости, милый друг,
что стою и молчу,
что стою и молчу
или вздор лепечу.
А душа-то легка,
а душа-то звонка,
только петь да лететь
выше жаворонка.
КОЛЛЕКТИВНАЯ ПАРАНОЙЯ
Бьёт барабан, бьёт барабан,
зачем он бьёт - неважно;
он просто бьёт затем, что бьёт,
он бьёт и бьёт бесстрашно.
Идут полки, идут полки,
идут куда-то срочно;
а кто враги, за что враги -
никто не знает точно.
Кричат "Ура!", кричат "Ура!",
кому "Ура" - не ясно.
И нам пора кричать "Ура",
молчать сейчас опасно.
Бьёт барабан, бьёт барабан,
зачем он бьёт - неважно;
он просто бьёт затем, что бьёт,
он бьёт и бьёт бесстрашно.
И запевает на ходу
весёлая пехота...
И я уйду, и я уйду,
чтоб умереть за что-то!
* * *
Когда барабан бьёт сам по себе,
и хочется очень хрипеть трубе,
а пушкам стрелять, а гранатам рваться -
простись сам с собой и отдайся судьбе.
* * *
В пределы Кольцевой пространство сжалось,
и вновь Страна Москвою оказалась...
Вы где-то там, далёкие друзья,
а здесь бензин, безделье и усталость.
ЧУДО
Как это всё-таки удивительно,
что всё есть так, как оно есть,
что движется время,
и есть такое понятие - время,
и есть не только понятие,
но и сущность - время,
и это время движется,
и есть такая сущность - движенье;
и опять-таки удивительно,
что есть понятие "есть",
и есть понятие "нет", "не существует".
Не существует в данный момент,
и не существует нигде никогда,
было и будет, не будет и не было.
И в какой-то момент (опять чудо!)
я осознал себя как отдельность,
а после - как частицу чего-то,
сознающую себя,
существующую, чувствующую...
О, сколько понятий, которым нет определенья!
Мысль собирает понятия,
объединяет,
одно объясняет другим.
Получаются группы понятий,
увязанных словно колосья в снопах.
Только бесплодны попытки к единой причине,
к первопричине
свести эти группы понятий,
ибо они - океан,
они - бесконечно больше, чем океан,
они - Вселенная
в самом широком
умом неохваченном смысле.
* * *
Не будь, Господь, ко мне суров:
пошли мне умных злых врагов,
но упаси меня от добрых
и бескорыстных дураков.
КОГДА-НИБУДЬ Я СТАНУ МЕЦЕНАТОМ
Когда-нибудь я стану меценатом,
когда приобрету свою квартиру,
когда найду работу, где зарплата
и честной будет и вполне солидной.
Тогда я прекращу свои скитанья
и стану добрым тихим домоседом...
Я обязательно куплю диван
и для друзей с десяток раскладушек,
чтоб можно было приезжать с Урала,
с Кавказа, из Сибири, с Украины.
А в центре комнаты поставлю стол
большой-большой и много-много стульев,
куплю огромный чайник, втрое больше,
чем тот, который привезён с Урала.
Гитара будет в этом доме, ленты
с десятками знакомых голосов
и целый шкаф тетрадей со стихами;
а лучшие картины и рисунки,
подаренные мне друзьями, станут
доступны обозренью, как в музее.
На полках будут книги и открытки,
альбомы фотографий и, конечно,
с десяток шахматных часов и досок.
Найдётся место увлеченьям детства -
коллекциям камней и насекомых,
и самодельным картам Подмосковья,
и многим удивительным находкам.
А телевизору, коврам, стекляшкам
здесь места не найдётся - будет тесно.
У выхода над дверью я повешу
табличку: "Осторожно! Там за дверью
XX век", а вскорости - табличку
о том, что XXI век (я очень
в его отличья к лучшему не верю).
Так вот, когда я стану меценатом,
я сам уже стихи писать не буду
(увы, они не пишутся в уюте),
но без стихов прожить я не сумею.
Поэтому, как и сейчас, я буду
стихи друзей печатать на машинке
и буду их переплетать, лелеять,
как самую большую драгоценность.
И каждый автор сможет в этом доме
не только отдохнуть, но и укрыться
надолго от невзгод, от пошляков,
набраться сил и вновь рвануться в битву,
которую я сам вести устану.
Когда-нибудь я стану меценатом,
ну а пока я сам пиит бездомный,
философ и мечтатель, и бродяга,
и ясно Богу одному, что лучше!
СОЛЬВЕЙГ
За полями, за синими реками,
за лесами зелёными
навсегда потерял я своё босоногое счастье.
Шёл я мимо - и вдруг улыбнулось оно
так доверчиво,
так наивно душе моей мрачной доверилось...
Не посмел я измять эту чистую тёплую душу,
тронуть губы губами, руками согреть
эти руки.
Испугался себя, отшатнулся и мимо прошёл.
Завертелись,
побежали,
помчались пустые бесцветные годы -
только память минуты любви мне дарила.
ПРОСТОР
Михаилу Обухову
Лес да лес кругом,
на поляне - дом.
Выйдет лесничок
утром за порог:
"О-го-го!!!..."
(И так далее)
Никого.
Благодать.
Только эхо отзывается:
"... мать...
мать...
мать..."
* * *
С вами всеми молодыми
не найти мне языка,
не тащусь я от безделья,
но уважьте старика:
хоть когда-нибудь не суйтесь
в этот омут незабот,
не межуйтесь, не тусуйтесь -
наширяйтесь и - вперед!
* * *
Как ни страшен умный враг,
но страшнее друг-дурак.
* * *
Ах, ты мой талан,
удалой талан,
удалой талан
да пустой карман!
Раз уж быть да слыть
чудаком таким,
так уж править жизнь
по-весёлому:
пропадать в делах,
хохотать в друзьях,
запевать в ночи
песни звонкие.
Ах, ты мой талан,
удалой талан,
удалой талан
да пустой карман!
Ну а грусть-тоска
принавалится -
по лесам-полям
растоскуется,
растоскуется,
разгуляется,
в пыль дорожную
перемелется...
* * *
Отпусти ты, Господи,
птицу запоздалую;
пулю беспощадную
подари ей, Господи,
поскорей отмучиться...
Н Е Х О Р О Ш И Е С Т И Х И
1. ПЕРВОПРИЧИНА
Её надменный сытый взгляд
и был тому причиной,
что вырос зад,
столь мощный зад,
что руки сами норовят
работать хворостиной.
2. ДЛЯ ДЕТЕЙ
Ножки у дяди в субботу не ходят,
портятся ножки, назад не приходят
и заставляют молочницу Надю
у магазина разыскивать дядю.
3. РЫБНЫЙ ДЕНЬ
Когда от безрыбья случается что-то,
к примеру, влюбляется кто-то в кого-то,
не получается дельного, ибо
откуда-то вдруг появляется рыба.
4. ЗАВЕТНАЯ МЕЧТА
Раз-два-три-четыре-пять! -
нужно бабок разогнать.
Пиф-паф! - Ой-ёй-ёй! -
бабки бросились домой.
5. ЕЩЕ ОДНА МЕЧТА
Я смотрю на встречные мне лица -
вот бы им сквозь землю провалиться!
6. ДЕТСКАЯ СЧИТАЛОЧКА
Фиги, фикусы, финики...
Жили в Греции циники:
кто-ты, что-ты, твою мать,
на тебя нам наплевать,
будем резать, будем бить -
всё равно тебе водить!
7. ДРАЗНИЛКА ПРЕЗИДИУМА
Толстый, толстый!
Сел.
Сидит.
Много съел,
и вот - смердит.
8. СЕМЕЙНАЯ ИДИЛЛИЯ
Избивает брат жену мою,
а жена - брата.
Я лежу себе и думаю:
так им и надо.
ВСЁ ОЧЕНЬ ПРОСТО
Всё очень просто:
плохо тебе - работай,
стиснув зубы;
хорошо - живи и радуйся.
Плохо тебе - работай,
но не думай, что плоды твоих трудов,
горькие плоды, рождённые в минуту боли,
уж очень нужны
кому-то
кроме тебя.
Хорошо тебе - живи и радуйся,
разливай солнце вокруг себя
и не мучь свою совесть:
твоим друзьям
твоя радость
дороже
твоих трудов.
ЛИРИЧЕСКОЕ
Честность - быть хорошим
в плохих ситуациях,
мудрость - избегать
плохих ситуаций,
а я
не умею ни то, ни другое,
и очень устал
ото всех,
и попросту слаб,
но упрям,
и упрямая вера
не велит унывать
и опять призывает уйти на рассвете
к новым людям
и к новым любимым делам.
Светит солнце.
Иду по дороге
и руки тяну к солнцу,
к миру,
к тёплому звонкому светлому миру.
Иду по дороге
и верую в чудо,
смеюсь и пою.
Я буду и мудрым, и честным,
я буду любить вас, красивые честные люди,
я буду желать вам добра и уюта,
я буду идти по дороге,
и эта дорога - Вселенная,
и сам я - частица Вселенной.
Я буду идти по дороге
в тихую мудрую вечность.
* * *
Солнце,
здравствуй!
Хорошо, что ты взошло.
Твои лучи
рассеяли ужас.
Исчезли лабиринты,
по которым я брёл,
натыкаясь на чудищ;
исчезли вампиры и ведьмы,
бесившиеся во мне
всю ночь,
пока спал мой разум.
Здравствуй, Солнце!
Благодарю
милую родную Вселенную
за ещё один твой восход.
До чего же всё хорошо!
Моя мысль ясна,
мой посох
не стёрся,
глаза
радуются синему небу,
а тело вбирает прохладу.
С добрым утром, друзья!
Как вас много!
Я люблю вас и, значит,
не одинок.
Со мной мой любимый труд
и весь этот мир,
пронизанный солнцем.
Спасибо, милые добрые люди,
приютившие меня в моей ночи!
Здравствуй, дорога!
СЛОВО БЛАГОДАРНОСТИ
1
Я хочу сказать, что я благодарен
матери и отцу
за чудо моего рожденья.
Я благодарен их родителям,
благодарен всей цепочке предков.
Я благодарен хлебу,
который рос для них,
воде, которая поила их,
огню, который их согревал.
Я благодарен пулям,
миновавшим отца,
деда,
прадеда.
Я благодарен болезням, пожарам,
лавинам, потопам,
расстрелам, кострам, лагерям
за то, что они пощадили
так много людей.
Я благодарен друзьям и врагам
отца,
деда,
прадеда -
всем-всем людям.
Я благодарен
Солнцу,
звёздам.
Я благодарен
всей моей милой родной Вселенной
за чудо моего рожденья.
2
Я благодарен Смерти,
своей неизбежной смерти
за то, что она подарила красоту
моей жизни.
Это она
научила меня трудиться,
мыслить,
бороться.
Это она
повела мою душу по жизни
дорогой скорби и радости,
дорогой боли и наслажденья,
дорогой света и тьмы.
Это она, она
наполнила смыслом
биение сердца,
дыхание
и судороги любви.
Это она
открыла мои глаза
на чудо рожденья,
научила благодарить
за минуты.
* * *
Жди.
Через годы
прорастёт цветок твоей любви.
Нетерпенье - самое глупое чувство,
суховей, убивающий все ростки.
Разум
не заменит любви,
но только разум
выберет почву,
где сам
без мёртвых подпорок
вырастит этот цветок.
* * *
Я преклонён перед красотой жизни,
красота жизни - мой бог.
Рожденье и смерть - две основные краски,
которыми пишется жизнь.
МОЙ ГОЛОС
1
Я хочу говорить только тогда,
когда не могу молчать.
В другое время я хочу жить в себе
и слушать других.
Но - боже мой! - как это трудно!
В мире много людей говорящих
и так мало людей, умеющих слушать.
В мире сказано много.
Книги, музыка, живопись - голоса
миллиардов людей.
В каждом слове поэта - голос поэта
и голос тысяч других людей,
говорящих устами поэта.
В мире сказано так много,
что жизни мало,
чтоб услышать миллионную долю
сказанного.
Если ты слышишь что-то одно,
то, значит, не слышишь что-то другое;
если ты читаешь одну книгу,
то, значит, не читаешь тысячи других;
если поёшь чью-то песню,
то тысячи других песен - мертвы.
Подумай
прежде чем сказать своё слово - другим,
запеть свою песню - для других,
раскрыть свою душу - тысячам душ,
заслонить собой - кого-то.
Подумай:
лучше ли твоё слово всех других слов,
сказанных до тебя?
Лучше ли твоя песня всех песен,
звучавших, звучащих
и ждущих своего часа?
Чище ли твоя душа
многих-многих других душ?
Подумай.
И говори,
но только тогда,
когда уже не можешь молчать.
2
А как я хотел бы остаться
песней,
строкой,
частицей души,
любым делом, впитавшим мою душу -
только бы жить в других людях,
как другие люди живут во мне!
Я не прошу многого,
ибо это бестактно.
Я не лучше других,
а других - миллиарды.
Я хочу наравне
со всеми,
кто задумался о смысле жизни,
о смерти,
о чуде рожденья,
о счастье, мучительном счастье сознанья.
Я хочу наравне со всеми,
кто захотел остаться
песней,
строкой,
частицей души...
Ибо я растворён в этих людях,
они - говорят мои слова,
я - говорю их слова.
Они - часть меня,
я - часть их,
часть всей Вселенной,
и вся Вселенная - во мне.
Нас много,
различных,
но равных.
Каждый из нас - Космос,
у каждого - своя правда,
я хочу слышать голоса всех,
и среди всех - свой голос.
БЕССМЕРТЬЕ
МЫ - бессмертны,
ибо мы - это огонь нашей души
плюс атомы нашего тела,
а то и другое в отдельности - бессмертно,
и наши две части
не умирают,
а лишь расстаются
на время.
Мы - бессмертны,
ибо огонь наших душ
зажигает новые души,
и, когда мы умираем,
эти души продолжают гореть,
зажигая новые и новые души.
Мы - бессмертны,
ибо материя нашего тела,
совершая круговорот,
превращается в новые тела -
оболочку новых душ,
а эти новые души
вспыхивают
от огня,
зажжённого нами.
Так впусти в себя других людей -
и спасёшь их от смерти;
подари людям огонь своей души -
и будешь бессмертен.
* * *
Люди входят в мою душу медленно.
Как сухие семена
они ложатся в сухую почву
и ждут дождя.
а потом прорастают
и вдруг - вспыхивают цветком.
* * *
Нам трудно - когда легко,
и легко - когда трудно,
без трудностей мы несчастны;
но я никогда не искал трудностей,
они - искали меня
и находили.
Мне хватало их.
Искать трудностей - безумие.
Искать трудностей глупо ещё потому,
что красива
только
неизбежность.
* * *
Безумие - искать горя.
Я искал только счастья,
но оно находится трудно,
путь к нему - через горе.
В этом чередовании горя и счастья
суть жизни,
её красота.
* * *
Мои стихи рождались после того,
как в муках любовных
сочетались во мне
радость и боль.
Только радость
рождает тупое довольство,
глухое
и бессловесное.
Только боль
рождает надорванный стон,
а не стихи.
ДВЕ ПРОСЬБЫ
Я прошу тебя - прочти первые страницы этой книги,
прочти внимательно,
не скользи по строчкам ленивым взглядом - трудись.
Если ты пришёл с работы усталым,
подожди до завтра
и прочти утром эти первые страницы,
прочти через неделю,
через месяц,
но обязательно прочти.
Это моя первая просьба.
И вторая просьба -
если я скучен тебе, закрой эту книгу.
Я не обижусь,
просто сейчас я не смог прийти к тебе.
Я приду в другой раз,
когда напишу другие стихи,
лучше этих,
когда дорасту
до тебя.
ИНТЕРЕСНОЕ И НЕИНТЕРЕСНОЕ
Жизнь состоит из двух частей:
интересное
и
неинтересное.
Старайся,
чтобы интересного было много.
Но если захочешь одно интересное,
взвалив неинтересное на кого-то,
будешь наказан:
твоё интересное опротивит тебе.
* * *
Я - человек.
Я такой же, как все;
не лучше других
и не хуже,
один из всех.
и примечателен только тем,
что такой же, как все.
Я бесконечно талантлив,
как все вокруг.
В моих руках -
ключи от будущего:
только пожелай,
очень-очень пожелай -
и сказка
станет былью.
Конечно,
я - особый,
но каждый из всех - особый.
Значит, и в этом я не уникален.
Когда я пишу стихи о себе,
я пишу - обо всех,
когда заглядываю в себя -
читаю души других людей.
Даже авторская подпись - формальность:
во мне - человечество.
* * *
Когда я умру -
исчезнет одно отраженье Вселенной,
закроется глаз,
один из миллиардов,
но откроются миллиарды новых глаз,
и останется Вселенная -
глазастое чудо,
моё беспредельное вечное "Я".
МЫ ИДЁМ
Прощай, прошлое!
Глупое,
грубое,
пьяное,
пошлое,
трусливое
и чопорное...
В ЭТОМ прошлом
НЕЛЬЗЯ
без иронии
произнести слово "философ"
и выстроить жизнь,
как требует разум.
В этом прошлом
НЕЛЬЗЯ
быть собой,
не становясь врагом "общества".
В этом прошлом
НЕЛЬЗЯ
по-дружески
поцеловать девушку
и просто пожать
руку.
Там -
лгут себе,
а другим говорят правду,
не потрудившись узнать её.
Там -
либо живут стадом,
возводя в культ предрассудки,
либо создают секту
из самого себя.
Там -
одевают обручальные кольца,
как звенья цепи,
чтоб приковать к быту,
остановить.
Прощай, прошлое!
Мы идём.
Новые беды ждут впереди,
будут ошибки,
будут насмешки,
будут неврозы,
будут сходить с ума те,
в ком проснулась душа.
Но нет пути назад!
Мы идём,
сметая с пути
ветхий хлам суеверий
и смердящие трупы "живых".
Мы верим
рассудку
и опыту тысячелетий.
Мы говорим,
подумав
и взвесив каждое слово.
Мы чувствуем
других,
как себя.
и радость каждого - наша радость,
Мы смотрим
в глаза друг другу
через века
и границы.
Мы строим
Вселенную.
Только мёртвым не виден
духовный каркас нашей стройки.
Нас - много.
Мы - везде.
Мы - идём.
ОТВЕТ
Ты мечешься по жизни,
задаёшь всем вопросы
и требуешь ответ!
Немедленный ответ!
Ты ищешь ответ
на самое-самое
сокровенное.
А этот примитивный лентяй
молчит
и виновато улыбается.
Ты забываешь о нём
и мчишься дальше,
чтоб через многие-многие годы
прочесть ответ
в собственной душе.
И тогда ты вспоминаешь,
как ОН улыбался
и в шутку
называл
именно этот ответ,
зная,
что ты не поймёшь
и даже не услышишь его,
ибо есть вопросы,
ответ на которые
можно найти только самому.
* * *
Ты не хочешь слушать мою песню -
негодую!
Ты хочешь слушать только мою песню -
негодую!
Пусть грянет концерт для солиста и хора,
где каждый -
солист и хорист
попеременно.
ЭГОЦЕНТРИСТУ
Ты поёшь свою песню,
и слушаешь свою песню,
и любишь свою песню.
Это хорошая песня,
но я уже слышал её
много раз,
и мне скучно.
* * *
Смотри, как эта печь тепла,
хотя давным-давно погасла.
Не станет пламенем зола,
не раздувай её напрасно.
Довольно с нас пожатья рук,
довольно с нас улыбки тёплой,
мой старый друг, хороший друг,
мой спутник ласковый и добрый.
* * *
Замолчи,
отойди в тень
и взгляни на людей:
как же они красивы!
* * *
Он коллектив любил нежней всего
и, спаивая, спаивал его.
ДВОРНИК
Эй, ребята!
Вон - лопата;
вам - здоровье,
мне - зарплата.
ДВОРНИК
Раз - лопата, два - лопата...
Подходи живей, ребята!
Поработаем с часок:
вам - здоровье, мне - зарплата.
ДАРМОЕД
Перечисляют товарищей.
Много-много товарищей.
Боже мой,
как много товарищей!
А может быть хорошо,
что отныне я - дармоед:
живу на пособие по безработице,
именуемое зарплатой
и не делаю полезного - ни-че-го.
А раньше
все блага, которые я создавал для людей,
перехватывали "товарищи".
* * *
Шёл философ по Элладе,
за плечами нёс походную котомку.
И легка была котомка,
и легка была котомка за плечами.
В той котомке лишь раздумья,
босоногие раздумья о свободе;
в той котомке лишь надежды
на счастливую, на сказочную долю...
Одежонка пропылилась;
поистёрся, поистёрся старый посох,
но легка была котомка,
но легка была котомка за плечами.
ДАЛЬТОНИКИ
Дальтоник честно пытался
научиться распознавать цвета,
но судил о них по косвенным признакам
и постоянно ошибался.
Хорошо уже то,
что он знал о своём дальтонизме.
Когда же вы, дальтоники духа,
перестанете так уверенно звать
счастье - горем, а горе - счастьем?!
ГАРМОНИЯ
Один имел всё
и спился,
другой не имел ничего
и спился.
Могу ли я сетовать
на судьбу,
если имею
так много
и так много
не имею?!
* * *
Искали истину то в пламени, то в тине;
то в соке, то в вине; то в мудром, то в кретине,
но в крайностях её не отыскать -
она, как правило, посередине.
* * *
Уймёмся, други! - каждому своё,
ведь мы способны только на нытьё,
нам собственную жизнь бы переделать,
а не общественное бытиё.