из книги августа

красная звезда

    АНТИУТОПИЯ - ЭТО МЕСТО, КОТОРОЕ ЕСТЬ

"Красная звезда" является персональной попыткой выйти за пределы вялотекущей советской "литературы". Композиция имеет с литрухой, условно говоря, "общее" - матерные слова, незримо составляющие "дух" литрухи.

Нецензурщина в Редстаре намеренно минимизирована и не является её маркировкой в качестве внелитературного феномена

Редстар написан на русском, а не российском языке.

Его внелитературность обеспечивает его антиапокалиптичность - герой адекватных нот провозгласил:

АНТИУТОПИЯ - ЭТО МЕСТО, КОТОРОЕ ЕСТЬ

Вся ныняшняя литруха осталась советской по сути. Если тогда она молчаливо (или немолчаливо) принимала ложные посылы власти, например, о том, что она - власть трудящихся, то и теперь она в лучших проявлениях подразумевает отрицание власти её гипербюрократичности и тоталитарности, тем самым является тождественной советской литрухе в главном - в беспринципности и циничном "восхвалении" позитивности (скажем, разумного-вечного-доброго) и - в контрасте с реальностью - вольно и невольно в утверждении того, что позитивы - лишь книжности, которых не может быть в действительности - доброты, честности, чести, достоинства, человечности, а реально лишь притворное изображение позитивов и их имитация в меру требований власти.

Редстар - свидетельство полнейшей безнадёжности нашего общества, в котором коммунизму удалось реально создать человека без души:

РЕДСТАР - ЭТО ПОЭМА О МЁРТВЫХ ДУШАХ

Редстар не может утверждать человечность, как налично сущее у нас - он - лишь плач по должной человечности и потому утверждает, что человечность - реальна, а совок - нереален, он отражает сущее в зеркале абсюрда. Действительное в нашем обществе абсолютно абсурдно, это видят все, все это утверждают "на кухне", публично отрицая это в "духе" этого абсурда.

РЕДСТАР - ЭТО ОТРИЦАНИЕ АБСУРДА НАШЕЙ ЖИЗНИ КАК РЕАЛЬНОСТИ И УТВЕРЖДЕНИЕ НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ ПОЗИТИВНОСТИ КАК ПОДЛИННОЙ РЕАЛЬНОСТИ, ВОТ ЧТО ТАКОЕ АБСЮРД

Редстар - это памятник думающему и чувствующему человеку.

    + + +

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 001

Шесть миллиардов шестьдесят шестой, юбилейный, видимо, в жизни был не то акробатом, не то единоборцем: подпрыгнул так, что Могу пришлось броситься в пламя, он подцепил юбиляра стальным крюком под ребро над самым краем сковородки, и брызнувшие чёрным бисером капли крови, с шипением пронзившие корону пламени, обожгли ему лицо и чёрными звёздочками запеклись на стекле защитных очков, а самая маленькая бусинка спёкшейся крови зашипела у Мога в уголке губ.

Он швырнул нарушителя в центр сковородки к извивающимся и корчащимся собратьям по греху, прищурился и точным ударом разбил несчастному коленную чашечку, чтоб не то что прыгать - вставать не пытался на ноги: обжаривание должно быть всесторонним.

Только теперь Мог снял рукавицу, отставив крюк, но зорко следя за клиентами, и вытер ладонью - хотя капли крови наверняка растворились в его поте, а та, самая маленькая и злючая, вонзилась в губу, как рыболовный крючок, и застряла незаживающей язвочкой, на самом деле почти невидимой, но кажущейся огромной.

Смрад жарящихся тел перекрывал запах серы, горящей под бесчисленными сковородами, а крики жарящихся слились в зазубренный визг, беспрерывно пропиливающий череп, будто высшая зубная боль. В сковородной потолок, чёрный от жирной копоти, был низким - иным жарящимся попервой даже удавалось допрыгнуть до него от боли, но сковородящие сразу перебивали им ноги. Из-за низости потолка визг усиливался и искажался ещё больше.

Мог поймал себя на мысли, что только близкий конец смены спасёт его от желания броситься в пламя, такого же, как у этих, на сковороде, мечтающих о смерти, и он вот-вот уйдёт, а у грешников не будет даже перерывчика, и сверхъестественная неизносимость плоти продолжит их вечную пытку - как только волдырь ожога лопался, от следующего прикосновения к обугленному днищу сковородки вздувался новый. Видел Мог, что случается и с глазами, но жареные были обречены не только всё ощущать, но и видеть: слепота могла на йоту облегчить страдания.

Здешняя боль отличалась от живой ещё тем, что не затмевала мысли, не говоря уже о невозможности шока: ни в какое беспамятство жарящийся не мог уйти, и вновь возвращался к непрощённому, тёмному, но и светлое, входя в него, усиливало невыносимость страданий - но невыносимость здесь была вечной.

Мог вышел сегодня после отпуска первый день и потому особенно чувствовал именно невыносимость, почти физически ощущая чужую боль. Ещё вчера он лениво поджаривался под солнцем Палм-Бич, упиваясь свежим морским ветерком, ласковой волной и нежным песком пляжа. А теперь то и дело отодвигал рукавицу и глядел на часы. Вот-вот должен подойти сменщик.

- Я тут, - услышал он за спиной.

- Привет, - не оборачиваясь, кивнул Мог. - Как Жизнь, Падаль? - Слово "жизнь" в местном лексиконе сковородящих было излюбленной шуткой. - Как дома?

-Порядок, - ответил сменщик. - Как на Арене?

Мог почему-то не привык, что Поверхность здесь называют Ареной, будто происходящее там всего лишь представление.

Он обернулся и передал стоящему за его спиной свиноподобному стальной крюк. "Завидует", - безразлично подумал он, прекрасно зная, что это не так. Свиноподобных уже больше ста лет на Землю не пускали, и они отдыхали на раскалённых пляжах сернокислых океанов Венеры. Лишь человекообразные, хотя и занимали нижайшую ступень Иерархии, обладали привилегией отдыхать на поверхности Благодатной.

- Клиенты полным ходом торят дорогу сюда, - выдал Мог стандартную фразу. Конечно, от Владыки мысли не спрячешь: черти, произведённые из людей, страдали ностальгией по прошлому, и это не возбранялось - как любое страдание.

- Всё, управляйся, - бросил он на ходу, роняя под ноги дымящиеся, прожжённые до дыр рукавицы.

Мог помнил, как был человеком, ему не пришлось оказаться на сковородке: по деяниям своим он был сразу определён в сковородящие, и следовало благодарить Зло - но Зло не нуждалось в благодареньях. Некогда известный советский поэт получил тяжёлую физическую работу на всю предстоящую вечность, почти вечность, так как при любом исходе противостояния Добра и Зла вечность утрачивала смысл.

В дУше было великолепно. Он сделал почти ледяную воду и думал: а это блаженство - зачем? Не так уж и сложно организовать сковородящим непрерывный производственный процесс.

Он тщательно оттирал въевшуюся в кожу копоть человеческой плоти. Язвочка на губе болела всё сильнее.

Одевшись в свежее, он вышел через проходную и вздохнул: каменный свод снаружи был высоким и напоминал угрюмое облачное небо. Мог оглянулся и окинул взглядом фасад здания выжарки: сколько в одной Москве таких безликих НИИ. Да и всё перед ним выглядело в точности так, как в каком-нибудь подмосковном городке.

В этот ранний час на автобусной остановке было пусто, Мог достал сигарету и закурил, скривив подобие усмешки: нелепо, но даже в Аду курение могло привести к раку, и единственным отличием было то, что болезнь никак не заканчивалась. Из-за угла, словно огромная короткая гусеница, стал выползать рейсовый "пазик", неуклюже переваливаясь по глубоким выбоинам, направляясь к остановке. Водитель подрулил и остановил, ему пришлось выбраться из-за руля и собственноручно открыть заклинившую гармошку дверцы. Мог поднялся, кивнув водителю, бросил пятак, уселся впереди и погасил сигарету о кожу сидения.

Водитель забрался обратно за руль, забыв закрыть дверцу, и автобус тронулся, медленно пошатываясь на выбоинах, выбрался на ровное, разогнался, и лёгкий ветерок освежил обожжённое лицо Мога.

Возле дежурного универсама Мог сошёл, долго бродил, выбирая, что взять: до зарплаты было далеко, приходилось экономить.

Кассирша неизвестно с чего злилась, сильно молотя кулаком по системному блоку и монитору, всё равно ошиблась, но, когда Мог, правильно подсчитав в уме, дал ей под расчёт, спорить не стала, швырнула деньги в ящички кассы, даже не пересчитав, а чек демонстративно уронила на пол под его ноги.

Мог поднимался по грязным ступенькам лестницы и, услышав музыку, понял, что дома его ожидает сюрприз: в кои-то веки зашёл сын.

Войдя, он сперва определил продукты в холодильник, достал упаковку холодного пива и прошёл в комнату. Сын сидел, почти уткнувшись носом в индикатор музыкального центра и, закрыв глаза, плавно покачивал головой в такт увертюре из какой-то знакомой оперы.

Мог уселся в соседнее кресло, вытащил банку пива и легонько ткнул ей в плечо сына. Сын отрицательно махнул рукой и сказал:

- Меня приняли в Союз Писателей.

- Поздравляю, - ответил Мог, открывая банку. Он вспомнил, как сам вступал в Союз, только не здесь - в Москве. И чего это стоило: в кабаках поил членов комиссии, лебезил, угождал, унижался... А стихи его удивительно напоминали те, что теперь пишет сын, - в наказание, что ли, определили сына здесь в стихотворцы?

Глотнув пива, Мог подумал, что с самого начала отчётливо понимал - для него важнее был успех. Цена не имела значения, а стихи... Да он не сомневался, что и великие были практичны, ну, кроме великих разгильдяев, - но разве надо лезть под пистолет, в петлю или в конфликт с властями? Только теперь Мог понял, что поэт Кразвезда Миф Мэлович (это не псевдоним - отец в своё время сменил неблагозвучную фамилию Могила) считал возвышенное, нежное и красивое тем же, что метафора или, скажем, синекдоха - а своё безразличие уверенно считал профессионализмом: ну, не может хирург падать в обморок от запаха гноя, вида крови и крика боли.

Сын его, пожалуй, гораздо объективнее оценивает своё творчество: пишет, как надо. Впрочем, и поэт Кразвезда писал так, как было надо. И посмеивался над графоманами и недотёпами.

Его мысли вдребезги разбились от телефонного звонка. Мог сделал глоток, поднялся и снял трубку.

- К девяти зайти в Управление Владыки, - услышал он.

- Слушаюсь, - ответил он, хотя в трубке уже гудело.

В высшей мере необычное приглашение.

- Командировка, - коротко сказал кадровик, листая какую-то папку. - Можете курить, можете бросить. Будете на Арене заниматься поэзией. Задача: предостерегать людей от нас. На полном серьёзе. Без фокусов. Идите.

Нельзя было сказать, что всё совершенно ясно, но здесь за недосказанным никогда не стоит загадка; точнее, что сказали - это и есть всё.

Дома он собрал сумку, не взяв ничего, кроме выданного в Управлении. На прощанье окинул взглядом жилище: сюда уже не вернуться. Кто знает, встретит ли он когда сына - может быть, окажется на сковороде, а сын - с крюком.

А может быть, Рай.

Навыков скалолазания у Мога не было, но он справился, возможно, понимая, что сорвись - не смерть его встретит.

Выбрался.

Наверху выглянул из Пещеры: поверхность встретила его пасмурным мартовским утром. У входа редкий снежок припорошил камни, пожухлую траву и прошлогоднюю листву. Над горизонтом светлела полоса неба с мрачными зазубринами снежных пиков.

Он переоделся и стал осторожно спускаться к дороге, вышел метрах в двухстах от остановки, но ждать не стал и пошёл пешком в направлении городка, облепившего подножье какой-то горы.

Уже идя улицей, он отметил, что не встречает никого - ни пешеходов, ни машин. Одна чёрная собака - то ли бульдог, то ли такса с бульдожьей мордой - сидела почему-то на заборе, да кот - на крыше дома напротив. Даже в окнах он не заметил ни одного силуэта.

На конечной остановке трамвая стояло восемь человек, нахохлившихся и неподвижных, как мёртвые.

Минут через десять из трампарка задним ходом залязгал вагон.

Мог устроился на заднем сиденье, порылся в кармане и на ощупь выбрал пятирублёвую монету.

Кондукторша подошла, взяла монету, оторвала от ленты билет, надорвала и отдала ему.

Мог сразу заметил, что билет счастливый: шестьсот шестьдесят шесть тысяч девятьсот девять. "Что ж, - подумал он, - этот билет действительно счастливый, так как даёт право на проезд в один конец точно так же, как любой другой". Возле парка Мог вышел и сразу подошёл к киоску:

- Водка сколько?

- Одна бутылка?

- Одна.

- Пять рублей.

Он достал из кармана вторую монету, сунул бутылку в карман пальто и отошёл.

Свой дом он немного прошёл, глянул на номер дома и вернулся к облупленному фасаду старой одноэтажки, подошёл к ещё более облупленной двери парадного, достал из внутреннего кармана тяжёлый бронзовый ключ. Замок заскрипел, но открылся легко.

В прихожей Мог нащупал коробку выключателя, щёлкнул - и под потолком тускло засветилась пропитанная пылью лампочка, висящая на старинном плетёном проводе. Похоже, здесь никто не появлялся примерно столько лет, сколько Мог проработал в Аду. Но ощущения, что жильё не его, не возникло, Он сразу заметил аккуратную стопку новеньких бумаг - без единой пылинки - комплект документов на квартиру и помеченное сегодняшним числом приглашение в Фонд поддержки этико-персоналистских исследований на имя профессора Бессмертного Ивана Ивановича, так теперь звали покойного советского поэта Кразвезду Мифа Мэловича.

Профессор прошёл по тёмному коридору в комнату. Мебель была зачехлена и добротно упакована плёнкой, но ни одной пылинки в комнате не было.

Иван Иванович убрал плёнку, расчехлил кресло, диван и кровать, начал снимать пальто и уронил на пол бутылку. Она глухо ударилась о паркет и не разбилась. Мог нагнулся, поднял её, посмотрел на пузырьки, сел в кресло и открутил пробку.

Водка была неважной, но холодной, возможно, даже получше, чем там. В желудке запекло.

Он достал очки и бегло осмотрел корешки книг на полках - неплохие собрания, но ни двухтомника, ни, тем более, тринадцати куценьких стихотворных сборников Кразвезды не обнаружил. В прошлой жизни он не совершил ничего дурного, кроме стихов, во всяком случае ему были вменены лишь они.

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 001

compositii : 1, 2 (neudatchnaia shutka), 3, 4, 5 (lucie odesse)

 
Записать бы всё да утопить в море.
Навсегда. Чтобы помнили.
    Терра.
 

1

2

Неудачная шутка

3

4

5

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 002

С Президентом Фонда профессор Бессмертный встретился первого мая на демонстрации - академик Лучезарный прилетел из Китая после продолжительной командировки и прямо из аэропорта подъехал к собравшимся возле трибуны сотрудникам, чуть опоздав, но предупредив секретаршу по мобильнику.

Иван Иванович едва увидел большой белый джип, беспрепятственно проехавший через оцепление, догадался, что появился шеф.

Дверца открылась, и выбрался из джипа высокий худой мужчина в ослепительно белом костюме, наверняка шитом не в Китае.

Приехавший сразу посмотрел именно на Бессмертного и помахал ему рукой, сотрудники все в ответ помахали ему, и академик Лучезарный подошёл.

Секретарша первым делом представила их друг другу, и ничего странного в этом не было - несмотря на скромную должность консультанта, профессор становился вторым лицом Фонда, если иметь в виду не финансово-организационную, а главную, научную направленность деятельности организации.

- Как устраиваетесь? - спросил шеф, дружески пожимая Бессмертному руку.

Профессор собрался было доложить о намечаемых круглых столах с местными учёными, но Лучезарный остановил его:

- О нет, сударь - работой мы понаслаждаемся завтра. Сегодня - праздник трудящихся, и мы не омрачим его разговорами о труде.

С трибуны городские руководители напомнили собравшимся о славных временах могучей и великой державы, о достижениях и победах, мельком упомянули о каких-то всем известных недоразумениях и испытаниях, прозрачно намекнув, что у великих держав, увы, не бывает друзей, а есть лишь попутчики, с которыми всегда надо держать ухо востро...

Бессмертный незаметно погрузился в собственные размышления о судьбах планеты и перестал слушать докладчика, пока его не вернули к действительности громогласные здравицы и восторженный рёв граждан бывшей великой державы.

После демонстрации Лучезарный пригласил сотрудников в кафе "Адмирал Бенбоу", а после чопорного обеда взял одного Бессмертного в клуб "Красная звезда", где, по его словам, собиралась элита города, если не вся, то, так сказать, культурная - включая верхушку местного бомонда и парнаса.

Фасад здания клуба был точно таким же, как и всех старинных домиков на проспекте, но внутри вошедших встретила, броская роскошь, напоминающая пышность казино Монте-Карло. Бессмертный не заметил совершенно охраны и предположил, что её особая неприметность даже подчёркивает наивысший уровень безопасности.

В первом зале небольшими группками стояли джентльмены и дамы - именно так, настолько их вид разительно контрастировал с видом горожан, празднующих снаружи. Никто не взглянул в сторону вошедших, и Лучезарный без тени смущения сразу направился в дальний угол к изразцовому камину, и только тогда Бессмертный заметил двух особняком стоящих господ, мужчин солидного возраста, одинаково низкого роста, приземистых и плотных, с одинаковыми причёсками. Оба держали в руках курительные трубки, и хотя их лица были видны лишь в профиль, до Бессмертного дошло, что оба - просто копии Сталина, и не будь на них дорогих костюмов от парижских кутюрье, это сходство бросилось бы в глаза сразу. Чертовщина, непроизвольно подумал профессор, направляясь к ним вслед за Лучезарным.

- Моё почтение, - негромко сказал Лучезарный, останавливаясь чуть ли ни в шаге от них.

- Светослав Светославович! - посмотрел на него левый Сталин. - Ну, с праздником, праздником!

Поразил Бессмертного акцент, вернее, дичайшая смесь акцентов: превалировал похожий на сталинский, но, одновременно, это был акцент и немца, и азербайджанца.

Стоящий справа после какой-то странной задержки тоже повернул лицо к подошедшим и смотрел на Лучезарного, ничего не говоря.

- Позвольте вам представить нового консультанта моего Фонда, - без ответных поздравлений произнёс Лучезарный, обращаясь к левому. - Доктор филологии, профессор Бессмертный, специалист по современной русской поэзии. Иван Иванович. Прибыл к нам из Международного Центра Справедливости.

- Добро, добро, добро пожаловать, - посмотрел на Бессмертного левый Сталин. - Вам предстоит, безусловно, большая работа - как и во всей России, у нас стихи пишут чуть ли не все люди, и, поверьте, это нельзя считать графоманией...

- Позвольте представить вам академика Магоматова Магомата Магоматовича, - воспользовался малейшей паузой Лучезарный. - Это наш выдающийся математик, не будь Нобель...

- А не только матыматык, - перебил академик академика. - В известном смысле, милейший Иван Иванович, я - тоже ваш пациент - прошу любить и жаловать: председатель кустовой организации Всероссийского Союза либеральных литераторов, автор, впрочем, весьма скучных фэнтази... Дорогой профессор, отряд профессионалов у меня - сплошные поэты из литературного объединения "Перевал", я сегодня вам представлю всех, в моём подчинении семь стихотворцев, все они присутствуют и будут рады услышать из ваших авторитетных уст о современной поэзии... и, конечно, об ответственности каждого за изреченное... Но, прежде, позволю представить вам хозяина клуба - наш выдающийся скульптор - архитектор Виссарион Азефович Живулия, неформальный лидер творческой элиты города, покры... покровитель всех Муз.

- Вы удивительно похожи на Сталина, - слегка поклонился Бессмертный правому Сталину.

- А что? - прищурился архитектор. - Наш дорогой Иосиф Виссарионович сейчас находится на Дальней Даче! А дело его - здесь!

Он указал сталинским жестом за спину Бессмертного, профессор совершенно невольно оглянулся и увидел прямо над входом, через который они с Лучезарным только что вошли, огромную пятиконечную звезду, рельефно выложенную из пурпурных камней, тщательно отшлифованных и отполированных до пронзительного блеска. Звезда была перевёрнута, то есть упиралась вершиной в чёрную полосу гранита над входом.

- Впечатляет, - развёл руками Бессмертный.

- Вот именно, это вам не "Чёрный квадрат".

- Так сказать - символ нашей сегодняшней демократии, - многозначительно поднял палец Магоматов и погрозил кому-то в сторону потолка. - Добро пожаловать, добро пожаловать в Клуб, милостивый государь. Чувствуйте себя, как дома. Да, - он пальцем указал на стоящую справа от камина высокую стройную брюнетку. - Мой референт - Тамара. Тама. Крайне серьёзная дама, скажу вам, один из местных поэтов её называет "Я-н Блин Влоб Вам Дам"...

- Магомат Магоматович! - сделала предостерегающий жест дама, и академик поморщился, словно сказал что-то лишнее, и попытался поправиться:

- У нас тут пацаны языкатые, че-слово... Но настоящая поэзия, конечно - не то, что пишут на заборах... или где-то в виртуальности...

- "Грязные дела надо делать чисто", - без улыбки, но с какой-то нарочитостью процитировал кого-то Лучезарный.

- Или "тихо"? - сделал вид, что припоминает Магоматов.

- "Тихо и чисто", - предположил компромисс Живулия.

- Вот вам образец того, что выдают за поэзию любители играть словами, словечками, - назидательно сказал академик Магоматов. - Но главные силы местной поэзии брошены на воспевание прекрасного, природы местной красоты; гения, так сказать, места, как говорили римские поэты, и что означает соответствие местному колориту, неповторимости каждого города и аула. Воспевание высоких чувств и благородных стремлений, свободолюбия и прочего. Этого у нас в изобилии, поверьте... Не успеет один местный поэт сказать "А" - остальные хором уже кричат "Б"!

- Как же без "Б", - охотно поддакнул архитектор. - Если уж сказал "А" - давай гони всю азбуку, кончая "Я", если ты поэт, конечно...

- И знаки препинания, - добавил Магоматов, склонный к пунктуальности.

- А то без запятых и даже точек шпарят... некоторые, конечно, не все... Без рифмы, без... этого, как его...

- Без царя в голове, - покачал головой академик Магоматов. - Верлибры, понимаешь...

- "Идёт, значит, верлибрюд у них, за ним - другой, за ним третий, и так далее до бесконечности..." - и это у них поэзия. Верлибрюды в какой-то пустыне.

- А у нас пустыни нет и быть не может, у нас горы. Между ними - "Перевал".

- Так что, - осторожно резюмировал Бессмертный, - не только воспевать голосовыми связками, но и осмысливать...

- Безусловно, - согласился Живулия. - Нельзя воспевать необдуманно. Вам как ведущему теоретику и карты в руки... Кстати, всегда можно... За столик сесть, поиграть - есть у нас очень достойные игроки...

- Спасибо, буду иметь в виду.

- Светослав Светославович, - обратился Магоматов к Лучезарному. - Представьте гостя князю.

- Идёмте, - взял под руку профессора Лучезарный.

Они прошли анфиладу и колоннаду, обходя группки беседующих, пересекли следующий зал шведских столов и вошли в игровой зал.

Бессмертный сразу понял, к кому они направляются - на возвышении стоял стол с удивительно маленькой столешницей на одной высокой деревянной ножке, и возле него в высоких совершенно прямых креслах с чрезмерно высокими спинками сидели двое - похожий на карикатурного дядю Сэма пожилой джентльмен в смокинге и настоящем цилиндре, и коротконогий и толстомордый человек во фрачной паре и вышитой жемчугом и драгоценными камнями войлочной тюбетейке.

Лучезарный с Бессмертным подошли к подножию и молча склонили головы.

- Профессор, - сказал джентльмен в цилиндре, продолжая внимательно смотреть на шашечное поле. - Обратите внимание на тех поэтов, которых приличное общество не желает замечать. Остальным надо только объяснить, что их ожидает в будущем.

- Князь Темницкий Владислав Мстиславович, - невозмутимо представил его Лучезарный. - И покорный слуга с Балкан, в прошлом офицер разведки, теперь Начальник Центра гуманитарной помощи катастроф генерал Раис Извербегович Ходжич-Шкиптар.

Бессмертный обратил внимание на то, что спереди к цилиндру привинчена красная звёздочка с серпом и молотом с красноармейской пилотки, а за креслом развешена чёрная накидка с яркими пятиконечными звёздами - розовыми и золотыми.

- Знаю, знаю я этих, - с натянутой улыбкой вступил в разговор генерал во фраке. - Нет, но что, вообще, такое - мужчина по имени "Любовь"?

- Его фамилия Любов, - уточнил князь. - Он должен был стать бунтарём...

- Трус! - бросил генерал.

- Мы склонны обманывать себя, - продолжал князь Темницкий. - Мужчина по имени Любовь и нику Ветер - согласитесь, профессор - если вдуматься, - дрожь берет от безрассудства человека, будто именно он послан небом смутить обывателя... Я вам скажу, любезный профессор - этот далеко не юный оборванец в своём безрассудстве бесстрашен и имеет на то веские основания: он равнодушен к Случаю и вверил себя Судьбе - маленький человечек - а много ли сильных мира сего могут себе позволить подобное? Вы сами знаете, как дико страшился смерти Сталин, нет, не тогда, когда она угрожающе близко - а одного её существования - этот страх заставлял его убивать, убивать и убивать, как бы отнимая капли чужой жизни себе...

Генерал Ходжич не был нимало смущён своей ошибкой и перебил князя:

- Страх, так сказать, повседневности и быта, страх перед бескомпромиссной борьбой за выживание - вот кредо вашего Ветра и его Ордена поэтов. Не удивительно, что они - изоляционисты...

- Ветер знает, - продолжил князь Темницкий, - что ни кролика, ни тигра нельзя кормить насильно, тем более, тигра - ботвой, а кролика - кровью.

- Во всяком случае, - снова перебил князя генерал, - если вам приказано заниматься современной поэзией - не пропустите этих свободных поэтов, они слишком демонстративно спрятаны в лучах восходящего солнца. Все прочие видны как чёрные и белые шашки, согласно правилам игры избегающие белых полей. А как вам нравится молодежь?! - патетически возвысил голос Ходжич. - Вы знаете, что они пишут? Неважно. А какие у них клички? Группа "Дикие кошки". Лидеры - Кошачья Роза и Донт Кил Де Бил - это вызов чему? Нет, вот почему они не рубятся за вечность? Разберитесь профессор.

- Наука не может невозможного, - парировал Бессмертный, впрочем, не испытывая раздражения от трезвой глупости помощника князя. Собственно, он начал приходить к пониманию, что стремление человека к собственной пользе не только движет им, но и препятствует ему видеть то, что есть.

- Для того, чтоб отличить хорошее от дурного, наука не нужна, - сказал князь, внимательно рассматривая шашки. - Потому и придумана эвристика, что наука не знает неизвестного... Поэзию следовало бы называть ненаучной, но для чего? Но как насчёт нашей филологии? Впрочем, у вас ведь два различных диплома об учёной квалификации - советский и иностранный.

- Некогда лицедеи носили одежду из контрастных лоскутков - они стремились обратить внимание не на свои мысли, а на свои движения.

- Прекрасно, профессор, - согласился князь. - На самом деле - никаких приказов любезный Лучезарный вам отдавать не будет - свобода воли для тончайшей материи постижения человеческой души, в том числе и посредством поэзии - это основа... По сути, даже в разведке, основанной на лжи и притворстве, коварстве и подлости, результаты даёт не то, что покупается и продаётся - а личный риск.

- Никаких приказов, экселенц, - подтвердил академик Лучезарный. - Позвольте откланяться.

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 002

epicikl : reka zabwenia

памяти мамы

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 003

В шведском зале Лучезарного и Бессмертного ждали оба Сталина.

- Я обещал представить вам цвет нашей словесной элиты, - сказал академик Магоматов. - И слово своё намерен держать любой ценой.

- Магомат Магоматович! - послышалось из угла, все четверо оглянулись и увидели сидящего посреди дивана, обтянутого кожей белого чадского носорога, человека, описать которого невозможно.

- А, да, - махнул трубкой Магоматов. - Так сказать, наш постоянный кадровый резерв. Писатель Иваннов, давно уже кандидат в наши ряды - ждём не дождёмся... Вы когда заявление напишете, Жан Карлович?

- Иоанн Карлович, - привычно поправил писатель. - Я - хоть сейчас. Бумага есть?

- Только туалетная, - развёл руками Живулия.

- А у меня есть. Я имею в виду: у вас в столе разве нет моего заявления?

- Целая стопка, - подтвердил математик. - Но как же быть с рекомендациями?

- А все отнекиваются. И это - не бюрократия? Каждый говорит: издай книгу. Иду в издательство. А ты член? - это они спрашивают. Как будто не знают. Ты должен быть членом хоть одного из союзов, - а я ведь прожжённый либерал - как быть? Я - к вам.

- Либералы должны книги писать, - посоветовал архитектор.

- Да у меня дома рукописей - девать некуда. Я скоро их переписывать буду.

- Лучше скопите деньги, и хоть какую-нибудь брошюрку тисните, - терпеливо объяснил Магоматов.

- Вы же знаете курс моих акций, - пожаловался Иоанн Карлович. - У меня все счётчики на нуле, кроме долгов. Я всем, видите ли, должен. А мне, мне кто-нибудь должен?

- Ну, вы давайте в долг беспроцентно, - снова посоветовал Живулия.

- Нет, а кушать? Я пишу для того, наверное, чтоб кушать, а не, наоборот, с голоду подыхать. Вы, что, хотите, чтоб мне вместо памятника скелет поставили? Читатель ждёт не дождётся, пока на книжный рынок хлынет Иваннов - а там пусто, понимаете, пусто! Засилие... ну, всяких. Всех, кроме меня.

- Да почему же? - возразил Магоматов. - Я слышал, что ваши друзья из Поэтического общества вообще отказываются. Не публикуются - и точка.

- А кто их спрашивает? - с горячностью возразил Иваннов. - Да и волки тамбовские им друзья!

- А они, говорят, о вас пишут...

- Ложь и клевета. Нет - это вы говорите - предводитель советских... либеральных писателей! Вы же... Это, значит, так мы начнём в писатели принимать, если кто в сортире рисует, извините, всякие общественные непотребности в виде искажённых органов тела? Эти, с позволенья сказать, пьяницы, чего они, кстати, не отрицают, даже гордятся, да они рюмку от ручки никогда не отличат! Все прекрасно знают, что их инспирируют некоторые, извините, кисловодчане, всё за них пишут. Эти анекдоты? Помилуйте, Магомат Магоматович! Это же белыми нитками видно, откуда верёвочка вьётся! А она вьётся, ох, вьётся! Да, Ветер - можно подумать, всё от Ветра. Нет, вы намекаете на анекдоты, где все бывшие советские писатели - засранцы, и даже первый либерал - ну, не считая вас... и Виссариона Азефовича... Ну, и других. Так, значит, меня можно выводить как смехотворного персонажа похабных анекдотов? Знаете, какие они слова употребляют? Я таких слов не знаю и знать не желаю. Чем гордиться? Я бы на месте прокуратуры проверил: а кто на самом деле? Эти клоуны - май август и щербаков - это, вы сами знаете, придуманы кисловодчанами - и подбрасывают дуракам из Ордена поэтов. А они два пальца же описать не могут - и всё по причине своего повального пьянства. И эти их персонажи, кроме, естественно, меня и Известного Литератора - неизлечимые больные алкоголики, страдающие от шизофренической паранойи. Вот, издайте, издайте их адекватные ноты - и что дети скажут? Мы, в конце концов, пишем-то для кого? Для детей. Хотя и дети уже от видаков и компьютеров... Неважно.

- Нет, Иоанн Карлович, мы двумя руками "за"...

- Так садитесь и пишите двумя руками мне рекомендацию, Магомат Магоматович. Ваша за две идёт, правильно?

- Но не за три, да? Если кто один хотя бы принесёт рекомендацию - я сразу сажусь и пишу вам две свои. Но книга - вперёд. Вы спонсоров ищите, Иоанн Карлович. У нас же в одном этом клубе - просто валом состоятельных читателей.

- Да никто не берёт у меня рукописи, - раздражённо сказал Иваннов. - Я сую Перепёлкиной. А она: опять про то, что Павлик Морозов выжил? Или, может, уже и Александр Матросов у вас выздоровел? Это она так шутит, понимаете? Я же не в смысле биологического воскрешения! Я прекрасно знаю, где Павлик Морозов. А разве нет у писателя права творчески воскрешать литературные персонажи? Разве не интересно, например, что Павлик Морозов выздоровел и даже в институт не пошёл, а стал металлургом или металлистом? Героем соцтруда, членом ЦК и депутатом Верховного Совета? А в обновлённой России стал крупным директором Газпрома, - но не олигархом, заметьте! - и выдвинул свою кандидатуру в Президенты России... Это я не против нынешнего Президента, понимаете? Наоборот - это литературный вымысел в поддержку! А разве она поймёт?

- Пишите понятнее, - Живулия, кажется, попал в безвылазную колею литконсультации.

- А, по-моему, уж как я пищу - дебилу понятно...

- Кстати, - перебил его Живулия. - А почему у вашего Павлика Морозова отчество - Ленинович?

- А, - смутился Иваннов. - Тоже, так сказать, литературный приём. Символ. Мы же - внуки Ленина, правильно?

- Ну, правильно, неправильно, пойдёмте-ка, друг вы наш ситцевый, в банкетный зал - вы насчёт еды-питья человек умеренный. Не в том смысле, что нам жалко - вот только обещайте вопрос о членстве не будировать... Вот, кстати, профессор Бессмертный, специалист по современной русской поэзии... Так что разговор пойдёт о поэзии, а не о скучных оргвопросах, договорились?

Иваннов кивнул, подавив вздох.

- Так идёмте же, - пригласил Магоматов. - Как видите, милейший профессор, литература у нас буквально кипит, как масло на сковородке... Проблемы, проблемы...

Они вошли в небольшой зал, стены которого были расписаны почти в стиле Матисса радостными пионерами, пляшущими вокруг огромных пылающих костров. Сидящие за столом немедленно поднялись и начали аплодировать.

- Всё, всё, - поднял трубку Магоматов. - Достаточно. Как я и обещал - вот вам светило современной государственной науки о современной литературе в её поэтической части - профессор Бессмертный Иван Иванович!

- Читали, читали! - закричали собравшиеся слишком дружно, явно ещё не притронувшись ни к закускам, ни к выпивке.

- Мы ваши революционные идеи теории воплощаем на практике, - без смущения заверил лысоватый поэт, постукивая вилкой по пустому бокалу.

- Это наш ведущий поэт - Фантиков Лазарь Борисович... Сонеты шпарит буквально из ничего, - с гордостью представил Живулия. - Руководитель литобъединения - "Перевал".

- А вот наша метресса - не смотрите на возраст... Поэзии все возрасты покорны - наша юная колдунья, кстати, дочерь вице-мэра - Сушило Элла Людвиковна. Пишет кратко, но смачно. А рядом...

Её соседка была высокой, очень худой, в больших блюдечках-очках, с торчащими короткими косичками и огромным бантом, что вкупе с идиотским похожим на школьный фартук платьем делало её сильно переросшей первоклассницей.

- Потолокова-Монитенко Раиса Николаевна, поэтесса, так сказать, с большой буквы Б... П. А у неё псевдоним какой - только задумайтесь: Слеза!

- "Слезай", - ляпнул стоящий слегка пошатываясь рядом с ней черноглазый красавец.

Раиса Николаевна отвесила ему чугунный подзатыльник.

- И остряки у нас есть, - укоризненно покачал головой Магоматов. - Плохо одно - острить мы как бы умеем, а вот насчёт писать - этого не получается. Ну, юмору. Да и сатиры хотя бы... Филпоров Керим Бабович, пишет гекзаметром трагедии, всё у него греки, всё - мифы, все постоянно гибнут - но, ничего, вроде всё всегда заканчивается благополучно - не так уж и кровожаден наш блистательный эпик Керим Бабович... А вот наш баснописец - Кошмар Борис Власьевич... Кошмар - это фамилия, а не псевдоним. Ну, у него, в основном - козлы, мартышки, суслики - копия Михалков, узнаваемо... Че-слово. Говорят, ему по ночам звонят и человеческими голосами даже морду обещают набить - узнают, значит... Хотя, как не узнать, если он всегда инициалы проставляет.

Баснописец Кошмар был, как и подобает классическому сатирику, до невозможности полон и добродушен.

- Рядом наша перспективная молодёжь, - отметил Живулия. - У нас возраст молодости уже приближается к полустолетию, через двенадцать дней...

- Тринадцать, - помолодился мужчина, нервно теребя пуговицу своего жилета.

- Юбилей. Он - почти классик. Хрен Виктор Леонидович. Тоже не псевдоним. Островато, но это не заметно. Юбилей отмечаем помпезно, будет телевидение, даже Центральное... Там наш Хрен неизвестен, ну да и... О чём пишет молодёжь? - перебил себя Магоматов. - Конечно, о любви. Мужчин и женщин, конечно. Мы, увы, ещё не догнали мировую поэзию по гомосексуализму. Наверное, женщины наши этого не допустят?

- Ни - за - что, - поручился за обеих поэтесс Филпоров.

- А вот наш хирург Глаз Юрий Давыдович, золотой скальпель России. Тут уж лучше не попадайся - не в бровь, а в глаз сунет. Пожалуй, несёт в массы скальпель своего слова - сплошная резекция. Ну, - обвёл академик взглядом присутствующих. - Никого не пропустил?

- А вы? - с благоговейным ужасом напомнил о главном Фантиков.

- А я - ушёл за перевал на недосягаемые пастбища альпийских лугов прозы, - усмехнулся академик, - Значит, "Перевал" мы перевалили? Теперь, друзья, доставайте альпинистское снаряжение своих бумажек и карабкайтесь на смертельные скалы обледеневших вершин своей поэзии... Как сказал наш великий земляк - "Кавказ подо нами, одни в вышине" - и поехали. А откроем это скалолазание руководителем "Перевала" - Лазарь Борисович, без стеснений. Но и без аплодисментов уже - бесплатно выступаем, дорогие партнёры... Вперёд!

Вошедшие устроились за столом, Фантиков откашлялся и начал читать, отмечая каждую строку рубящим жестом руки.

Покойный советский поэт Кразвезда провинциальную поэзию знавал, поездил по городишкам. Сейчас он испытал дежавю, будто всё это уже происходило когда-то, что ещё хуже - не однократно, а с какой-то идиотической регулярностью.

Поэтому он со спокойной совестью не слушал, а только изредка кивал, стараясь не попасть в такт отмашкам поэта.

Несмотря на то, что лишь один Глаз читал около пяти минут, а остальные бодро выдали по четыре-пять четверостиший, время тянулось похмельно, и сами поэты явно друг друга не слушали, навряд ли голодные, рассматривали роскошь холодных закусок на столе и графинчики с разноцветным алкоголем, и кувшинчики с разноцветным безалкоголем, и вазы с фруктами. И почти непрерывно пили какую-то явно поддельную минералку "Славянская", так что за столом одновременно не менее двоих откручивали или закручивали полуторалитровые пластиковые бутылки, а остальные смаковали газированную воду, слегка икая, и почти не опуская на стол тяжёлые стеклянные стаканы.

Магоматов, Живулия, Лучезарный и Бессмертный не прикасались ни к чему со стола.

Наконец, Филпоров добил свою порцию стихов, и Магоматов поднял руку, предупреждая гром аплодисментов.

- А теперь попросим профессора сказать несколько слов, поделиться, так сказать, мыслями, наверное, надо согласиться, что о впечатлениях спрашивать и нескромно, и рано... тем более, о первых. Прошу, профессор.

- Сами по себе стихи живут особой жизнью, - начал Бессмертный, без труда попадая в заданный тон. - Юридически их общественное бытие начинается с факта опубликования, включая и такие чтения, как настоящие... Но действительная жизнь произведения, его второе рождение, даже, скорее, инициация, начинается с публичного резонанса, хотя, как и человек, оно может быть и знаменитым, и рядовым. Увы, как и человек, произведение совсем не обязательно прекрасное и хорошее... Иллюзия того, что факт популярности, не то, что опубликования, насколько это возможно вообще отнести к стихам, гарантирует принадлежность к самой высокой поэзии, чрезвычайно распространена. У самих стихотворцев. Сегодняшнее состояние русской поэзии иногда характеризуется как поэтический вакуум, и дело, по-видимому, как раз в некоей единодушной глухоте - никто не читает и не слушает - причём, именно, именно современных стихов. Классика по прежнему притягивает, ей живут тонкие поэтические души, а культурное общество, как обычно, черпает в ней дополнительные языковые конструкции, превращая их в штампы и способствуя идиоматизации каких-то фрагментов. Но классический век, так сказать, завершился с уходом великих к началу шестидесятых годов прошлого века - можно спорить или не спорить, но самые популярные имена последующей эпохи оставляют совсем немного введённого в оборот нашего речевого существования, хотя это впечатление неверно, отражает наше традиционное пренебрежение к андеграунду, в котором появились и из которого утвердились во всём общественном сознании феномены, с одной стороны, общеизвестные и даже общепризнанные, но, с другой стороны, как поэтические если и не отрицаемые, то вполне игнорируемые. Речь идёт об авторской песне вообще и о рок-поэзии, о самом крупном и в точном смысле слова великом русском поэте Владимире Высоцком. Мало кто не понимает, что его творчество окрасило эпоху с не меньшей яркостью и интенсивностью, чем творчество Пушкина - свою. Кроме того, следует отметить, что второй великий поэт эпохи позднего рока - Иосиф Бродский принадлежит эмиграции, то есть в ином смысле, чем Высоцкий находился вне широкой публики. Но произошло раздвоение - все поэты вне андеграунда были просто изолированы от действительности - парадоксально - монополией советского стихотворчества, впечатаны в строительные блоки "асбестового века" поэзии - вспомним только Рубцова. Таким образом, открытое стихотворчество было отторгнуто общественным сознанием, вернее, тенденцией признавать лишь дозволенное - вместе с подлинными поэтами. Нынешний стихотворец не может знать, поэт он или графоман. Простодушный питает потребность самоутверждения в бытовой лести ближайшего окружения - родных и близких, реже - соседей, иногда - создавая полулитературную среду общения, имеющую видимость андеграунда - это наш необъятный самиздат, - но пропитанную совершенно явным желанием быть, а не лишь казаться - "таким же, как взрослые профессионалы из полуофициальных писательских союзов" вроде нашего уважаемого Союза либеральных литераторов. Члены таких организаций, имеющих гослицензию на право профессиональной аттестации, находятся, как будто, в лучшем положении - они имеют вполне серьёзное документальное подтверждение, что являются, например, поэтами. Проблема всего-навсего в том, что общественное сознание живет по законам асбестовой эпохи: как и любое общественное проявление, признание за стихотворцем статуса у нас является исключительно притворным, неким видом условности - мол, хорошо, я признаю, что у тебя есть членский билет, но как только у тебя его изымут - извини, твой статус утрачен... Профессионализм поэта в условиях гипербюрократизма совершенно не связан с его продукцией. Конечно, как и профессионализм врача, учителя, инженера - как только человек утрачивает документ или должность, про него можно сказать - бич. То, что было им сделано, остаётся лишь для формального упоминания в надгробной речи. И воспринимается всеми, как то, что должно говориться обязательно и чего на самом деле не было.

Поэты не слишком старались изображать предельное внимание, зато Лучезарный, Магоматов и Живулия слушали даже с каким-то непонятным напряжением, и только в лице архитектора иногда мелькало неудовольствие или, возможно, раздражение.

- Нельзя сказать, профессор, - поняв по паузе, что Бессмертный не собирается заканчивать мысль, сказал Магоматов, - что вы нарисовали радужную картину. Мы - люди государственные и склонны к конструктивному оптимизму: всё неуклонно улучшается и вот-вот станет вполне сносным. Поэзия обладает всеми недостатками сегодняшнего общества, как и армия, хотя, конечно, дедовщины у нас пока нет. Но мы твёрдо поставили задачу удерживать инфляцию стихов в заданных параметрах и утроить их производство к восьмому году. Однако мы признательны за сказанное - есть о чём подумать, на что нацелиться с нашими силами. Вот теперь, уважаемые партнёры, прошу проаплодировать профессора посредством аплодисментов.

Бессмертный был удивлён той энергичностью, аплодисменты были бурными, и только численность аудитории предотвратила овации.

- Горячее! - щёлкнул пальцами Живулия, и официанты хлынули в зал.

Поэты изголодались и бросились к графинчикам.

- Вот за что, вот за что я предлагаю выпить! - закричал поэт Филпоров, измученный протрезвлением. - За князя Темницкого! Он хороший человек!

Присутствующие странно смолкли, в зале слышалось только негромкое позвякивание расставляемых тарелок.

- Ах, как вы здорово всё сказали, профессор! - выпалила Слеза, не замечая, что достаточно прозрачно её желание побыстрее захмелеть и посвятить всю себя ужасно приятному новичку, сидящему рядом с тремя очень состоятельными людьми.

- Что ж, - постучал ложкой о край тарелки с супом Магоматов. - Я - коренной кавказец, представитель малочисленной народности горские арабы, исповедующие православие... Так вот, это единственный народ на Кавказе, православные... У нас всё начинается и заканчивается гостеприимством. И я предлагаю первый тост за нашего уважаемого гостя - профессора Бессмертного, - и желаю ему у нас укорениться и поскорее перестать быть гостем!

Поэты выразили восхищение и одобрение быстрым рывком - Филпоров как бы машинально сразу налил себе вторую рюмку водки и хлопнул её, забыв дождаться следующего тоста.

    . . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 003

epicikl : reka zabwenia

евгении гордеевой

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 004

Профессор опоздал на демократический университет, доцент кафедры научного либерализма полковник Малофей Данил Яковлевич неодобрительно покачал головой, не прерывая занятий.

- Таким образом, дорогие партнёры, - подошёл он к заключительной части доклада. - Мировой процесс либерализации совершил резкий эволюционный скачок именно в России, разумеется, по причине её высокой духовности и нравственности, да и религиозности. Преодолев трудности, Россия возглавила группу наиболее прогрессивных либеральных государств, войдя прочно в единый общечеловеческий конгломерат свободных народов. Нет ничего страшного в том, что старый, консервативный либерализм Запада ещё не перестроился, живёт прежними, так сказать, инерциями и заслугами, потихоньку догнивая, - но прогрессивные люди и там начинают понимать, что передовые идеи России раздвигают горизонты либерализма до новых горизонтов, углубляют философское осмысление. Простые люди на Западе с завистью смотрят на нас, не желая, чтоб им всучали так называемое материальное благополучие, отбирая у них самое главное - неодолимую духовность. Кое-кто ещё пытается строить мировую политику вне понимания новых реалий, не видит нового содержания, цепляется за термины - продолжает внушать простым людям, будто Северная Корея - это вовсе не образец прогрессивного неолиберализма, до которого не только хвалёным соседям ещё расти и расти - тем же Штатам, той же старой Европе ещё поучиться придётся, присмотреться и внедрить полезные инновации - иначе, понятно, старый либерализм скатит целые государства в болото нездорового глобализма и волюнтаризма. Такая крупнейшая ошибка, как разрушение глубоко либерального иракского государства путём милитаристского вмешательства уже дорого аукнулось человечеству. Как не хотят некоторые, с позволения сказать, господа, отказаться от порочной практики скрытых массовых репрессий - уж кто-кто, а мы, россияне, это прошли, хорошую школу репрессий, хотя и искажённо-преувеличенную нашими постоянными врагами. Старый либерализм, если его ещё можно так называть, позволяет хватать людей без суда и следствия, пытать их, в конце концов. А настоящие террористы, между тем, преспокойно разгуливают по миру, катаются на роскошных яхтах, имеют миллиардные счета в банках и - давайте скажем прямо - управляют так называемыми "свободными" государствами. Они сидят в парламентах и вводят двойные стандарты. Нет, в чём же здесь причина? Скажем так: одна из причин - это отсутствие на Западе нашего единственно верного учения о государственном либерализме. Не правда ли - симптоматично? Может возникнуть даже подозрение, что настоящие террористы, окопавшиеся в руководстве западных держав, пытаются скрыть от своих народов настоящую правду о либерализме, чтоб их народы, не дай Бог, не знали, что их уже несколько столетий обманывают, всучая вместо научного либерализма самый настоящий терроризм, мешая увидеть подлинный советский либерализм. Зачем эти господа так стараются? Ответ мы дадим честно и прямо: чтоб дурить людей. Им надо настроить человека враждебно к истинно либеральным ценностям и государствам. Прежде всего - к России. И, конечно, к Северной Корее, Зимбабве, Сомали, Судану, Палестине, Ирану и другим. Их человеконенавистничество дошло до того, скажем, что они отказывают людям этих государств в законном праве жечь машины, бить стёкла и крушить всё, что попадётся под руку, убивать и насиловать врагов, чтоб отстоять своё священное право на уважение к их вере. Но, безусловно, Россия уже взяла на себя определённые обязательства по защите государственного гиперлиберализма - у нас на душу населения уже сегодня приходится до одной десятой профессионального либерала, нет ни одного министерства., ни одного ведомства, которые бы не опирались в своей повседневной работе на новейшие академические диспозиции и инструкции Всероссийской Государственной Академии государственного либерализма. Да одних только учёных-либералов у нас сегодня более миллиона - все форм-партнёры - из них - около трёхсот тысяч - кандидаты либеральных наук, десять тысяч - доктора, почти две тысячи профессоров, около тысячи членов-корреспондентов и шестьсот шестьдесят шесть действительных академиков. И это государственная академия, а не какая-нибудь частная лавочка, в эту игру играют не мальчишки из дворовых команд, а хорошо обученные профессионалы, умеющие и стрелять, и взрывать - да вы сами видите этих рослых парней, форм-партнёров. В системе РАН Академия либерализма заняла главенствующее место - скажу вам только, что сегодня без визы нашей академии запрещается совершать любые открытия - ни в аграрной науке, ни, скажем, в физике, ни в... да в той же культуре, которой содействует ваш частный фонд - конечно, под руководством государства. О поэзии говорить вообще не стоит.

Доцент Малофей посмотрел на часы.

- О либерализме можно говорить даже не часами - столетиями. И все выдающиеся умы человечества, о чём бы ни говорили - имели в виду, - конечно, наш либерализм. Мы с вами тоже могли бы тут до утра продолжать наши бурные дебаты - но! - либерализм - это прежде всего дисциплина, дисциплина и ещё раз дисциплина. Нашей дисциплине отведено два академических часа, без перерыва - мы беседовали полтора астрономических часа. Простая арифметика доказывает, что с поставленной задачей мы успешно справились. Мы задали себе вопрос: а что же такое, наконец, этот хваленый либерализм? И, вооружившись соответствующими инструкциями, ответили окончательно на вопрос, тысячелетиями мучавший и мыслителей-тугодумов, и трудящихся, и, главнее, государственных деятелей, которые пытались его внедрить на практике - в той же Германии в своё время, науськанной на СССР, не всегда особенно удачно - а как иначе? - ведь наш научный либерализм тогда не был доведён до завершающей фазы, ограничился научным коммунизмом, а уж на Западе не включался в обязательные программы. А теперь в России каждый школьник знает два главных предмета (а их вполне достаточно, ну, если дополнить ещё строевой и огневой подготовкой) - ОБЖ и ОНЛ - основы научного либерализма. Когда до этого уровня доползёт пресловутый Запад? Отвечаю: никогда. До сегодняшнего дня там нет ни единой - повторяю! - ни единой кафедры нашего научного либерализма. Ни в Штатах, ни в хваленой Англии. Я, кстати, написал в Кембридж и Оксфорд предложение их объединить под эгидой кафедры научного либерализма, которую согласился возглавить. Письмо, как положено, завизировал в канцелярии Академии, в Госплане и секретариате Едино-Российской Государственно-либеральной партии (ну, знаете, из какой она переделана) - и что вы думаете? Правильно! Они там, видите ли, ещё раздумывают. Сомневаются. А я им и приказ приложил нашей Академии. Хотите честно? Надо б этим их, с позволения сказать, учёным, послать было учебник по основам научного либерализма для третьего класса. Че-слово. В Африке народ грамотнее - меня пригласили в Мбабану - есть такая страна, оказывается - учить детей либерализму. Там был уже один московский доцент, я знал его - вместе громили врагов в Югославии. Полноватый мужчина, последнее время разъелся на московском окладе. Они его съели. Нет, не как в Москве на кафедре - просто взяли ножи и вилки и слопали за обедом, думали, так быстрее наш либерализм освоят. Детки ещё почище наших, в армию бы их... Я как раз был в Академии, когда посылку из Мбабаны получили. Ну, там какой-то бубен, кости доцента и чьи-то экскременты, ну, типа в благодарность и для глубокого анализа. Теперь обратно же захотели учителя - уже и для внуков и внучек, чтоб попробовали нашего либерализма. Я уже думать начал, делать прививки или нет. А Правителя и самого съели по пьянке, его семейка успела, конечно, сесть в свой самолет и слинять в Париж. Но, партнёры, либерализма в Мбабане круто затормозила. Нынешний Диктатор Гугумба на письма не отвечает, по телефону мычит что-то, как будто рот всё время занят. Читать и писать не умеет. Я его фотографию видел, по-моему, это тот самый орангутанг, что фотографировался раньше с тем доцентом. Тем более, что его как бы на поводке держит бывший советник Мумумбы Хабиамба - у него тоже никакого образования, кроме Гарварда, цэрэушник. Негр, понятно. А в Гарварде, как известно, научного либерализма не проходят и вряд ли раньше, чем в Мбабане, начнут проходить. Тихо, тихо, уважаемые партнёры! У всех - дом, проблемы. Но - дисциплина! Если мы не будем вникать, как это нам государство либерализм позволяет - как мы будем исполнять его указания? То-то. А теперь все свободны до завтра.

Полковник вытер платком лоб и махнул держащим двери форм-партнёрам, они открыли двери и начали выпускать сотрудников.

- А вас, партнёр Бессмертный, я попрошу задержаться, - сказал полковник, уткнувшись в какие-то бумаги на столе. - Подойдите сюда.

Профессор встал со стула и начал протискиваться по ряду, как назло ушибаясь коленом о каждый стул. Выбравшись в проход, он пошел, прихрамывая, к президиуму.

Полковник углубился в чтение своих бумажек, словно забыв о профессоре.

- Такая вот история, дорогой партнёр, - сказал он сухо, подняв красное лицо. - Вы обязаны были утром сдать мне план либсоревнования с отделом финансирования строительства.

- Ну, у меня есть план работы кафедры, - пояснил Бессмертный. - Могу занести на днях.

- Можете - это очень хорошо. Хуже было бы - если б не могли. Но вы меня не поняли: план работы вашей кафедры у меня, разумеется, давно уже обналичен. Хотя вы его своему руководству ещё и не сдали.

- Да ещё кое-что менять надо.

- Уже нельзя.

- Ну, и старый график выполняется. А что мне с финансистами делить? Они отчитываются за долю освоения и фактический объём работ. А у меня что? Часы, мероприятия на телевидении, круглые столы, чтения, подготовка статей.

- Всё же, я не вижу у вас понимания текущего момента. Вы - ответственный работник. Вы понимаете значение научной организации работы структурных подразделений Фонда?

- Милейший Данил Яковлевич, - мягко сказал Бессмертный. - Мы можем обсудить с вами некоторые мероприятия моей кафедры. Если возникнут вопросы - заходите. Будем думать.

- А думать не надо. Вот что: доктор филологических наук не хочет понять слово "либеральное соревнование".

- Ну, это словосочетание...

- Вот видите: формально вы знаете. Не удивили бы, если б ещё и сосчитали мне количество слов.

- А в академическом словаре устойчивых словосочетаний этого нет. Ну, в русском языке.

- А это как раз и не русский. Российский. И куда всем вашим филологическим словарям поспевать за семимильными сапогами науки о либерализме? Ладно б мне вахтёр сказал - "не знаю". А я, значит, напрасно свой хлебушек кушаю и всем ответработникам разношу лично инструкции?

- Это стопка на системном блоке? На него нельзя класть. Я сказал уборщице, чтоб выбро... ну, в шкаф положила - а там гриф "особо секретно". Я сам опечатал своей печатью и сдал в архив.

- И не читали? А там написано: "заведующему кафедрой научной филологии профессору Бессмертному. Ознакомиться и расписаться". Вот.

- Я расписался - без этого в архив не принимают.

- Правильно. Но не ознакомились. А брошюра номер три-три ноля - ноль двенадцать - о чём? Об организации научно-либерального соревнования. Прочитали бы - возникли вопросы. Пришли бы ко мне. Но я - не Бог. Я вникать в вашу филологию и поэзию не буду. Наоборот, я еще и проверю, что вы насочиняли. Вы на то и поставлены, чтоб знать своё дело досконально, как с закрытыми глазами автомат разобрать за десять секунд. Ваша ответственность - составить. Моя - проверить и утвердить. Или не утвердить. И что получается? Вы не выполнили. А из-за вас, получается, я бездействую...

- Нет, вы мне вкратце укажите - завтра же набросаю что-нибудь.

- И это - серьёзное отношение?

- Соответственно вопросу. Я же не спец по научному либерализму. Вот, скажем, в следующий четверг у меня свободное время с двух до трёх. Ладно, захватим ещё обед. Сядем, вы мне объясните суть. Обсудим.

- Профессор, - нахмурился полковник. - Указания надо выполнять, а не обсуждать. Либерализм - это дело государственное, понятно?

- Ну, в известной мере...

- Не в "известной" - а в исключительной. Вы - ответработник, и я вам могу сообщить - но это сведение конфиденциального грифа - создано Главное Политическое управление при Президенте. Я - чрезвычайный полномочный смотрящий по надзору по нашему городу. Понимаете? На мне лежит вся полнота ответственности за обеспечение безопасности либерализма в городе. Я должен выявлять и пресекать все попытки принести ущерб государственному либерализму. Между прочим, ФСБ - наше структурное подразделение. Я должен заниматься и профилактикой. И тут вы мне заявляете, что не знаете никакого либерализма. Как я должен это понимать? Если даже дети в школе учат.

- Ну, я ещё при социализме учился, - вздохнул Бессмертный. - Тогда и не пахло никаким либерализмом...

- Не надо только передёргивать! Вы и речи Президента не слушаете? Либерализм был, он формировался. И успешно. И никакие отдельные недочёты не позволяют нам чернить. Уже на Западе отказались реанимировать старые басни о тоталитаризме - а вы,.. Консервативная интеллигенция - как вам научный либерализм был чужд в первой стадии - научном коммунизме - так и сейчас.

Он постучал пальцем по столу.

- Так что же будем делать? - произнёс он, доставая сигареты. - Придётся вас направить на Курсы повышения уровня либерализма.

- Ну, это уж как мой шеф решит, - раздраженно сказал Бессмертный. - Не надо мне никаких курсов, уж увольте...

- Уволить - это я могу и без вашего Лучезарного. Наше Управление получило ряд полномочий важного характера. Но, профессор, увольнение не отменяет Курсов. Курсы - это государственное мероприятие либерального характера, а не "хочу - не хочу".

- Да перестаньте, - рассердился Бессмертный. - Напишу я вам эту филькину грамоту.

- Можете не трудиться, - ледяным тоном сказал доцент Малофей. - Этим займётся ваш преемник.

Профессор махнул рукой и пошёл прочь.

- А я вас ещё не отпустил, - услышал он за спиной, но не остановился.

Полоумному полковнику удалось его выбить из колеи, и теперь Бессмертный старался сосредоточиться и продумать план завтрашнего дня. Он вспомнил, что не успел составить записку для телевидения. Ну, заодно напишу и какую-нибудь брехню этому идиоту, подумал он.

Едва он разложил на столе бумаги и блаженно потянулся, в коридоре затопали и в кабинет быстро вошли четверо формпартнёров.

- Профессор Бессмертный? - спросил один из них.

- Там табличка на двери, - напомнил Иван Иванович, удивлённо глядя на часы. - А чем обязан?

- Так, берём, хлопцы - подымайте деда, - деловито приказал старший.

- Это ещё что? - растерянно спросил профессор, но двое уже взяли его крепко под руки и выдернули из кресла. - Позвольте, позвольте, молодые люди - вы что это себе позволяете?

Мужчины держали так, что вырываться было бесполезно. Его почти навесу понесли по коридору, не отвечая на вопросы и замечания. Если б это не были формпартнёры - подумал бы, что похищение.

Бессмертного вынесли через главный вход мимо вахтёра, читавшего "Новую газету", и ловко втиснули в "газель", где так же плотно приняли его двое сидевших там формпартнёров.

- Ну, и что это? - пробурчал профессор, видя, что и пошевелиться нельзя. - Арест? Так где санкция?

- Это не арест и не задержание. Вы отвлечены на Курсы.

- Отвлечён? - озадаченно переспросил Бессмертный.

Его привезли в какое-то мрачное здание промышленного типа на окраине города и столь же чётко спустили в подвал, усадили в пустой комнате и вышли, заперев дверь.

Через полчаса вошёл человек в той же форме, сел за стол и закурил.

- Итак? - спросил он.

- Что - "итак"? - поинтересовался профессор.

- Я должен выяснить уровень несоответствия идеям либерализма. Вам придётся ответить на ряд вопросов, и я определю вас на соответствующий уровень курсов.

- Но что за спешка? Я, признаться, устал... Да и кое-что ещё надо сделать по работе. Давайте отложим разговор? Ну, через недельку-другую поговорим...

- Недельку другую? - усмехнулся выяснитель. - Через недельку-другую вы выйдете отсюда совершенно другим человеком. Полноценным либералом.

- То есть? Мне ещё надо на кафедре посидеть...

- Здесь посидите. О работе не беспокойтесь. После Курсов вам работу подыщут. В общем, вы уже не профессор, постарайтесь понять. И запомнить.

- Я - не профессор? - оторопел Бессмертный. - А кто?

- Слушатель. Но хватит вопросов. Они вам не нужны. А вот на мои вопросы вам ответить придется - коротко и по существу.

    . . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 004

epicikl :

реквием своим стихам

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 005

После трехчасового допроса бывшего профессора отвели в камеру, где прямо на деревянном полу уже спало человек двадцать. Бессмертному пришлось втиснуться между двумя спинами. На жёстком полу не то что уснуть - лежать было пыткой, и он пытался переворачиваться, пользуясь тем, что переворачивается один из соседей. Скоро он понял ритм: без команды все лежащие одновременно переворачивались с одного бока на другой.

Какие там "курсы", мрачно думал он, вспоминая с трудом бессмысленные вопросы выяснителя. Арест. Но какой-то странный. И в голове не укладывается: шевельнул пальцем какой-то маньяк-полковник, которому не понравилось отношение профессора, совершенно ему не подчиненного, к идиотской бумажной ерунде - и арест? За то, что не написал дурацкий план соревнования филологов и строителей?

Он начал дремать от изнеможения, когда дверь камеры словно выбили, мгновенно распахнув, и двое вошедших формпартнёров с криком стали ногами расталкивать лежащих на полу:

- Всем курить!

- Да поспать дайте! - взмолился небритый мужчина в свитере, но, получив пинок, смолк, спать раздумал и быстро поднялся.

- А я не курю, - сообщил мужчина в очках, вставая с четверенек.

- Без разговоров! - оборвал его формпартнёр и двинул ему палкой в зубы. - Закуришь у меня и ещё запьёшь! На выход! Шевелись, падлы!

Формпартнёры вытолкали всех в коридор, освещённый яркими лампами, и выстроили лицом к стенам.

С час они ходили между стоящими, пресекая разговоры. Кто-то спросил, когда сигареты отдадут - забрали же. Получил тычку и успокоился.

Потом их быстро загнали обратно и приказали отдыхать.

Но не прошло и двух часов, снова подняли и поставили в коридоре:

- Срать-ссать! По одному справа по команде! Молча! Одна минута! Быстро!

Часов в шесть подняли снова и куда-то повели. Никто ничего не спрашивал.

Их завели в помещение со столами и стульями, предупредили не спать и заперли.

Рядом с профессором оказался тот самый некурящий, постоянно трогающий языком распухшую губу.

- Болит? - сочувственно спросил Бессмертный.

- Это кончится или нет? - спросил мужчина, кивая в ответ. - Беспредел. Мало уже менты в трезвяк хватают без запаха даже - так ещё "партнёры" начинают дёргать...

- И часто это у них? - спросил профессор.

- Я им устрою! - пригрозил мужчина лет тридцати. - У меня свояк в трезвяке сержантом - он этих "партнёров" раком поставит и ...

- Сомневаюсь, - мрачно сказал некурящий. - Они, похоже, банкуют.

- То есть? - не понял Бессмертный.

- Да они над ментами, - пояснил сидящий сзади старичок. - Это хорошо, если пятнадцатью сутками обойдется - а я чую, что за колючку нас мылят...

- Что несёшь, крыса? - возмутился какой-то молодой качок. - Просидел сто лет в норе, протрясся - тебе везде колючка кажется!

- А вы уже попадались к ним? - спросил Бессмертный.

- Не. Но постановка дела у них серьёзная, что, не видно? Вон, тот - его со мной брали, он залупнулся - сунул им две стобаксовки - и что? Видишь, как отхайдокали? Бабки, конечно, все вытряхнули - но отдали старшему, пересчитали и бумагу написали... А этот дурак ещё догадался в бумажку глянуть и заорать: фамилию мою чего не написали? Ну, ему написали. На жопе его. Вон, еле сидит.

- У меня три штуки взяли. Рублей, - пожаловался сидящий впереди. - Я шёл с рынка. Но предупредили: о бабках забудь, пока цел...

- Падлюки, - скривился мужик с перевязанной ладонью. - У меня лопатник взяли - я не успел даже глянуть, что в нём...

- Щипач? - спросил качок. - Уже и щипачей начали брать? Не, у меня кореш - помпрокурора, мне б отсюда только сквозануть - клянусь, я их посажу!

Все разговорились, в основном, планируя, как после разберутся с "партнёрами", но постепенно переключаясь на вечные темы: о водке, бабах, футболе, семье и политике. Ну, и о здоровье - кто постарше.

- Если не секрет - вас за что? - спросил соседа профессор. - Меня - хотя сам поверить не могу - за то, что не написал план по соревнованию! А какое соревнование? У меня кафедра, а у них - строительство? Ну, какое соревнование? А если за что ещё - честное слово - я не понял - три часа допроса - а я ничего не понял.

- А всё правильно. За саботаж либерального соревнования. Меня же тоже! Только я не работаю вообще. Ну, уже месяц. Был сторожем, а фирму закрыли... Ну, меня на улице остановили: где справка об участии в либсоревновании? Нет? Ах, не работаешь? Так мы поможем! Чик - и на "Курсы"!

- Вы так говорите, словно каждый месяц к ним попадаете...

- Как и все - первый раз. Это болтал кое-кто, есть новый циркуляр Тайного Государственного Совета "О борьбе с саботажем либерального соревнования" - введён с вчерашнего числа - с девятнадцатого мая.

- Какого совета? - изумлённо переспросил Бессмертный. - Я о таком не слышал.

- А он Тайный. У меня есть старый ламповый приёмник - я слушал "Голос Свободной Восточной Европы", слышали? Они такое про нас говорят...

- Да я как-то и наши новости не особенно.

- А их что смотри, что не смотри. Я, вот, фильмы уже не могу смотреть. А наши - тем более. "Мастер и Маргарита". Силой заставлял.... О чём? Я смотрел и не мог не спросить себя: это Булгаков или... этот, как его? Что пытается мне вдолбить? Что Воланд - премилый фокусник? Очень сожалеющий об испорченных до нынешнего мэра квартирным вопросом москвичах? Такие же жадные, но способные сочувствовать. Мерзавец - голова с плеч. Честный стихобрёх - в психушку. В чём трагедия Мастера? В том, что за его попытку воскресить Христа - распяли? Да что же Мастер хотел нам сказать в романе? Иногда кажется, что Бог не умер. Вот в чём смысл. Но волю его в Советском Союзе прибыл вершить Волант. Экстравагантно, не правда ли?

- Вообще-то, я как-то пропустил эту экранизацию...

- Её все пропустили. На стадии рекламы. Четыре дня, как в клинической смерти - пытались реанимировать... Публика у нас жвачная - а там и жвачки для неё нет. А что они пытались втереть думающим людям? Не понял: чёртушка вроде - милашка, заботливый. Кивает незаметно на верх - там всё напутал Кое-Кто... А я реформирую. Но этот режик не догнал, что попёр против генеральной линии: за недочёты отвечают козлы в "молоке" конкретно, и общество - в целом. Скажем, за дедовщину в армии. Не то, что там не как в обществе принудительный труд, узаконенный вертикальный беспредел и ещё многое, что армию разительно отличает от общества... А уж наверх чёрту запрещено кивать. Вернее, согласно научному либерализму окончательным ответственным за реформы является высшая Небесная сила, с которой каждый имеет право спросить, конечно, молча и в Храме.

- Лихо вы разобрались с Богом и Дьяволом, - задумчиво сказал Бессмертный. - Но есть такое мнение, что даже циркуляры власти не являются ориентирами в раскладке сил Добра и Зла...

- Или не должны являться? Вот, здесь, допустим - ни одного безгрешного - но разве формпартнёры - это невинные Аннушки, поливающие из брандспойта масло?

- Многовато "Аннушек" гуляет вдоль трамвайных путей...

Дверь начала растворяться, и все дружно смолкли.

Формпартнёр со списком встал перед присутствующими и негромко сказал:

- Встать!

Все поднялись.

- Называю фамилию - на выход. Беззвучно.

Класс начал пустеть.

- Любов!

Некурящий шагнул мимо Бессмертного и вышел.

Профессор припомнил, что о человеке с этой фамилией говорил князь, и, судя по разговору, его соседом оказался именно тот человек... Конечно, окликать его не стоило.

- Бессмертный!

Формпартнер поднял глаза и впервые прокомментировал:

- А это мы проверим.

Профессор молча вышел из класса.

- Руки за спину. Вперёд. Иди, шевелись!

Его долго вели по коридору, спустились по лестнице вниз и пошли по такому низкому коридору, словно бетонный лаз - без дверей, сверху сильно капало, по стенам тянулись кабели и трубы, источающие пар. Ни одной двери, ни одного люка не попалось, пока не свернули в тупик.

Один из сопровождающих обогнал, оттолкнув, профессора, и отпер железную дверь, его втолкнули в какое-то тёмное и тесное помещение и сразу захлопнули за ним дверь, не дав рассмотреть, куда он попал. Он только попытался вытянуть руку и сразу наткнулся на сырой шероховатый бетон стены перед собой. Постепенно ощупал стены со всех сторон - даже не комната, а бетонный ящик.

Карцер, что-то вроде. Главное, снова ни за что. С потолка монотонно капало. Бессмертный вспомнил о старой китайской пытке каплями.

Часы у него не отобрали, но темнота была абсолютной, даже со стороны железной двери не проникало ни лучика. Ни блеклого проблеска.

Он попытался присесть на корточки и опёрся спиной о ледяную стену и замер.

Смерти он страшился потому, что знал её.

Некоторое время он пытался угадывать, сколько находится здесь, но затем почувствовал странное: то ли совсем недолго, то ли вечность.

Шаги за дверью он услышал и невольно напрягся.

Дверь лязгнула, свет сперва ослепил его.

- Идёмте, профессор, - услышал он голос академика Магоматова. - Чёрт-те что. Только не говорите ни слова, ничего не спрашивайте. Князь Темницкий запретил вас "отвлекать"... Перестарались "либералы". Ваш фонд - в списках неподлежащих, - говорил Магоматов уже, скорее, для сопровождающих формпартнёров. - Это Малофей "танцует" самодеятельность...

Шагая по коридору Бессмертный начал видеть - сперва - широкую спину похожего на Сталина академика в каком-то серебристо-золотистом пиджаке.

- Малофей, - повторил Магоматов. - Да и ну его к чёрту.

В светлом фойе дежурный долго смотрел в монитор компьютера, наконец, оформил выпуск, и стоящие на выходе формпартнеры неохотно откинули засов.

Прямо перед выходом был припаркован белый джип, возле него стоял Лучезарный.

- Поехали, - сказал Светослав Светославович без выражения. - Этого дурака у нас больше не будет. Но я вам советовал привинтить к лацкану звёздочку - теперь приказываю. Ибо дураков бездна.

- Там один человек по фамилии Любов, - сказал Бессмертный.

Лучезарный и Магоматов переглянулись.

Магоматов убрал ногу с подножки автомобиля и достал мобильник.

- У них Любов. Хорошо. Проверю.

Он спрятал телефон.

- Езжайте. Без меня. Я списки их полистаю. Что там ещё из нашего контингента. Их место не здесь.

"А где?" - чуть не спросил Бессмертный.

* * *

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 005

epicikl : wsego neskolko milliardow let

реквием по человеку

виртуальный поэт

реквием по детям

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 006

русское чудовище

памяти котика кристофора

Плотник Антип был просто ошарашен, когда в его избу ворвался спецназ в чулках на башке. Даже лёжа мордой в пол, пытался с любопытством рассматривать их автоматы, но ему боец рассоветовал.

Вели его, согнутого в три погибели, с наручниками за спиной, и соседи рты поразевали - не каждый день в Антиповке такое кино крутят!

Козёл Фрол невозмутимо наблюдал, как хозяина запихивают в новенькую "волгу", невесть как заехавшую на хутор по колее.

Здание спецслужбы в области было невзрачным снаружи и мрачноватым внутри.

Следователь оказался вежливым очкариком вроде колхозного бухгалтера Зёзи, угощал импортными сигаретами, спрашивал глупые вопросы о различных оффшорных банках и трансфертах и, в шутку, намекал, что миллионами надо делиться. Антип сосал сигарету за сигаретой и пытался догадаться, известно ли следователю про злополучный мешок комбикормов, который давеча спёр на ферме и утопил в болоте, поскольку корм оказался гнилым - назад ворованное не попрёшь.

И ещё водились за плотником грешки, в том числе и по пьяни Марью Петровну, училку, зажимал на праздник, - так никто не видел, а она навряд ли жаловалась...

Но следователь если про колхозные делишки и интересовался, то уж, ясно, - ни бум-бум и ни в одном глазе не был.

Двенадцать часов бились следователи, но так Антип ничего и не понял.

При нём его конфискованный компьютер трижды разбирали и собирали, все четыре гигабайта прошерстили, заставляли и кнопки тыкать, и мышь елозить, не веря, что Антип - "чайник" и компьютер даже включать не умеет.

Сын плотника, ему компьютер и подаривший, раньше учился в городе, а был теперь вне подозрений из-за железной алиби: на зоне тарабанил второй год, подсев вместо кутившего с ним по случаю их окончания истфака приятеля - сына замгорпрокурора - что называется, кончил фак.

Ночью после допроса понял Антип, что вся заковыка в этих железках - будто кто-то украдкой компьютер включал и лазал с ним по заграничным банкам, тасовал международные счета, путал секретные материалы Пентагона и колумбийских наркокартелей.

На хуторе Антиповом населения было семь человек, все пенисионеры и насчёт антернета совершенно беспонтовые. А чужие здесь не ходили с прошлой осени - да через болото даже зимой только хуторяне и могли пройти: Антип - на работу, когда не в запое, а старичьё - раз в месяц, - за хлебом и за свет платить.

Всё это следствие установило абсолютно достоверно, и Антипа отпустили, но не вернули подаренный сыном компьютер - да и ладно, когда сына выпустят, вернут ему взятый тогда заместо этого для игрушек более подходящий.

Вернулся Антип героем, и кликали его теперь Хакером, что было даже слегка приятно. Три месяца он отсидел не в вонючей камере, а в роскошной комнате спецслужбовского подвала, лучше, чем двадцать лет назад в санатории, даже ежедневные допросы не больше мучали, чем тогда процедуры, его не молотили, не прессовали, а ещё кормили по-городскому - харю разъел, как у председателя, закруглился, раздобрел наш плотник. Смешно сказать: ещё и по четыре бутылки портвейна давали после каждого допроса.

Всё лето на хуторе забава была : сто лет никого не было, так повадились какие-то "охотники" на болоте кулика стрелять, всё чвакали в сапожищах, плащах, волочащихся по грязи, и москитных сетках, а винты таскали с оптикой и ночной прикруткой, точно крокодила искали.

Пацаны с деревни тоже на хутор повадились, всё высматривали - где просто кочка, а где намазанная рожа с ряской на каске.

В деревне гутарили, что Антип притянул нечистую силу - имелись в виду, конечно, не секреты спецназа, а самые что ни на есть обыкновенные водяные да лешие, проникшие через антипов компьютер в мировую паутину и устроившие там вакханалию. Все компьютерные фирмы напрасно боролись с новой заразой: мало уже вирусы - появились в Интернете программы-невидимки, которые в спецлитературе прозвали "антиповыми чудовищами", - они портили не всё подряд, а шухарили селективно, распуская растворяющиеся и самоликвидирующиеся подпрограммы, названные болотными клопами и тараканами".

Как ни странно, серьёзного ущерба пока не было, хотя очень неудобно, если компьютер месяц подряд изо дня в день буровит, что на дворе, к примеру, один понедельник.

За хутором следили неприметно, но плотно, а ничего не выяснялось. Секрет, конечно, не получался, и весь мир узнал про Антипово болото, уфологи сюда рвались что-то замерить приборами, но зону закрыли - и точка.

Вспомнили старики, что на болоте в старые советские времена будто водилось чудище Аленький цветочек, которое хотя людей не ело, но стращало.

Однако в мировой прессе преобладала версия о том, что Антипово болото - это секретная база инопланетян из других инфлатонных флуктуаций-ниточек, и назвали этих существ "антитипами".

Сам Антип тоже заболел этой шпиономанией и днями таскался по болоту, разыскивая следы пришельцев - только напрасно.

Сопровождал Антипа Фрол, козёл, он на болоте лучше любой собаки разбирался, да и веселее было, "охотников" и секреты Антип не касал, обходил, выбирая места поглуше, ходил по безлюдью и надеялся установить контакты с внеземными чудовищами, нисколько не боясь: уж если колхоз и партком его не извели, то с разумными существами договориться он не сомневался.

Не славы искал Антип и даже не денег: он же легко позволил его невесть как открывшиеся миллиардные счета в заморских банках закрыть и деньги все раскидать обратно, у кого они пропали.

Нет, хватало Антипу четырёхсот рубликов пенсии.

А слава - чтО - слава? Дым. Хотя, может, и не дым. Если деньги - грязь, то слава - болото.

Нет, Антип хотел у пришельцев важное спросить: не заместо ли Бога они, и зачем смерть, во-первых, а, во-вторых, - если без смерти можно обойтись - то что делать человеку бесконечное время? Неужели работать?

Нет, работы Антип не боялся и не сачковал, всю жизнь горбатил на колхоз и государство, замечая, как любой труд бестолкомы трудящихся советов оборачивают.

Слышал он, что за границей от труда польза бывает, хотя и у нас молотки и лопаты порой толковые делали (но что, окромя гробов, толкового инструментами делали?), и eщё по слухам был в городе будто балет полезный, и ракеты сколачивали, хотя и непонятно - зачем. Насчёт морских кораблей он сомнёвался. Считал, что если военный корабль сам тонет - как ему воевать? А если в него пуля шальная попадёт вдобавок?

В общем, вопросы у Антипа были, сам думал немало и по трезвому, и выпимши, но теперь, кажись, и поспрашать могло кого найтись.

И не потому он о смерти хотел поинтересоваться, что помирать был не согласный - это само собой. А, вообще, в чём смысл?

Когда жена его умерла - не плакал, только не мог себя смирить.

А когда котик попал под "беларусь" и три часа мучался страшно, а он даже придушить не мог руки поднять - плакал. То есть, подвывал и рычал, и после так и не согласился. Понял слово "убиваться".

Другой бы в церкву зачастил, а Антип иногда "Отче наш" бормотал и больше всё думал.

У него, значит, были серьёзные вопросы поважнее славы и денег.

Как-то не спалось ему ночью, ворочался и думал всё одно. И услышал звуки странные, будто дятел - это ночью? Тихонько поднялся и вышел, половицей не скрипнув.

Смотрит: козёл Фрол сидит на скамеечке, что Антип сколотил, когда пацанчик его малой был, перед Фролом какое-то вроде как пианино детское и экранчик от мобильника. Стучит козёл по клавишам и смотрит, как что-то мелькает на экране.

Понял Антип, что это козёл баловался раньше на его компьютере, а теперь собрал свой из выброшенных деревенскими поломанных мобильников, наладил спутниковую тарелку из старой сковородки.

Посмотрел Антип и не стал козла расспрашивать про важные вопросы: ясно же, ерундой козёл занимался, любой хакер на то жизнь кладёт, и уж чем ему только понедельники не угодили, может, сочувствовал хозяину насчёт похмелья - но не больше.

Вспомнил бедного котика, беззвучно поплакал и пошёл тихонько на болото.

Но не топиться.

Просто всё было бессмысленно, и, оказывается, как-то с молодости ясно это было, с комсомола и армии ещё, но всё надеялся смысл найти.

Впрочем, к осени козёл чего-то захандрил, свой деревянный компьютер раздолбал, утопил в болоте и всё сидел рядом с Антипом, будто о том же думал.

    *

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 006

epicikl : wsego neskolko milliardow let     +
 
Быть поэтом в деревне непросто.
Трактор рвёт изнурённые груди земли
Я на Пушкина вышел не ростом -
просто в городе рос, где другие росли.
Только в почве скудной под плитами
искарёженного абсурдом хозяев асфальта,
средь корней ядовитых советских лишайников,
лишь читая по сокам весенние сказки о жизни и солнце,
я рос вглубь, надеясь найти сердце планеты,
чтоб спросить: по какому закону
не почувствует ветер
и не будет под звёздами ждать
Солнца восхода мой нерождённый подсолнух
- отчего же и сегодня под солнцем пузырится слизь?
 
Я рос вглубь, постигая планету послойно,
я рос внутрь семени, где записано всё,
- листая спирали молекул,
я вростал в электронные оболочки кристаллов,
раздвигая протонов с нейтронами
гигантские пузыри.
 
Я рос глубже.
И однажды вспыхнуло солнце...
Меня подхватил нежный ветер
и поднял выше самых высоких поэтов,
только там, на земле, никто
не смотрел в облака,
кроме ждущих дождя и боящихся вымокнуть.
 
Трактор рвал груди земли.
 
И дождинка, случайно попав в глаз ребёнку, возможно, на слезинку уменьшит
искалеченность слизью и гнилостью мир...
 
+
 
Вот так начинается вечность
Для робкой с собою борьбы -
Как истинная небеспечность -
С согласия быть и не быть.
 
За тем начертить надо знаки,
Чтоб встать у последней черты,
Взлететь, не взирая на взмахи
Зевак, разевающих рты.
 
Чтоб мир, предстоящий сознанью,
Прошёл сквозь двуликое Я,
Чтоб, видя себя, мирозданье
Взлелеяло плод Бытия
 
В душе, одинокой, как Вечность,
И крохотной будто звезда
Несущая свет в бесконечность,
Не гаснущая никогда.
 
Вернуть не окалину праха,
Но, каплю прибавив Любви,
Дать проблеск в темнилище Страха:
Ты - мир бесконечный - живи.
 
И ворох нелепых поступков,
Как зеркало, может быть, Я,
В час Смерти, входящей без стука,
Оставить для Небытия.
    +
 

реквиемный тост по-чёрному

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 007

Несмотря на то, что в Фонде отменили даже политинформации, Бессмертный заинтересовался проблемами российского неолиберализма, внимательно просмотрел речи Президента за последние два года и нашёл ключевую, в которой выдвигалась новая идея о социальном партнёрстве - именно начиная с этого момента в официальных документах и повседневности было введено обращение "партнёр", отразившее основной момент неолиберализма. Данное выступление было сделано в прежде совершенно малоизвестной деревне Фуловке на открытии оборонного суперкомплекса по выпуску особых средств, - несмотря на суперсекретность, у академика Лучезарного профессор быстро выяснил суть нового оружия. Отечественная оборонка сделала народу подарок, опередив на три-четыре месяца все великие державы в создании и даже испытании нового вида ядерного оружия - уничтожили некий астероид, орбита которого как будто пересекалась с земной, впрочем, без шумихи, поскольку забыли согласовать мероприятие с западными партнёрами и в определённом смысле нарушили конвенцию о запрещении ядерных испытаний в т.ч. и в космосе.

Но наш МИД не зря ест разноцветную икру - в настоящее время проводились напряжённые и сверхсекретные консультации между великими державами, и ни одна газетёнка, ни один телеканал не проронил ни слова, хотя, кажется, на сей раз в курсе были едва ли не все жители Земли.

Новое оружие странно называлось "объёмным ядерным замедлителем", суть его действия заключалась в использовании открытия принципиально нового типа термоядерной реакции - замедленного цепного синтеза. Некий реагент распылялся в воздухе из некоего микрообьёма и переструктурировал все входящие в ядра элементов тяжёлые частицы, прежде всего протоны и нейтроны, в основном, входящие в состав молекул воды и воздуха, а затем начиналась протекающая несколько часов реакция синтеза из воды и газов воздуха веществ с удвоенным атомным весом. Поражающим фактором нового оружия было прежде всего отравление живого организма. Трансформирующиеся вода и воздух меняли пути метаболизма постепенно, и, например, человек начинал мутировать на глазах, у него причудливо в считанные часы изменялись ткани и органы, то просто непропорционально увеличиваясь, то заменяясь иными. Грубо говоря, человек на глазах превращался в чудовище. Конечно, мутации не были безболезненными, личный состав вооружённых сил и военное руководство полностью выводились из строя. Ликвидация живой силы, таким образом, достигала ста процентов, полностью решая достижение военных задач. При этом никакая среда не могла послужить укрытием - даже многометровые толщи бетона и свинца глубоко под землёй не спасали - ядерная реакция трансформации происходила насквозь.

Можно понять значение этого приоритетного достижения наших защитников. К некоторому удивлению другие великие державы не проявили никакого благоразумия и безрассудно требовали полной ликвидации производства, ведя себя с Россией точно так же, как с известными малыми державами. Наше руководство даже испытало растерянность, в какой-то момент не поверив нашим генералам, что у Запада нет никакой защиты от нового оружия. Потом наша разведка выяснила, что западные державы ведут себя предельно безответственно из-за феномена "мглы" - оказывается, ядерная трансформация хотя и происходит строго локально, поражает один конкретный регион, но порождает "эхо-резонансы", то есть сразу несколько регионов на планете начинает такое же преобразование вещества. В принципе, это означало, что, произведя реакцию в Вашингтоне, нельзя было гарантировать, что в результате "эхо-резонанса" не будет поражена Москва. Хотя, конечно, локализация "эхо-резонансов" определялась чисто вероятностными процессами, так что при ударе на Вашингтон вероятность поражения Москвы составляла всего доли процента. Гораздо хуже было то, что каждый новый очаг поражения порождал новые центры "эхо-резонанса", и в течение нескольких дней трансформации подвергались вся вода и весь воздух планеты, а при создании сплошной среды происходил объёмный взрыв - при этом температура поднималась сравнительно медленно, предметы теряли прочность, а живые организмы, напротив, замедляли мутацию и погибали уже в результате простых физических и термических процессов.

Узнав, что Запад основывает своё пренебрежение к обладанию нами сверхоружием только этим, наше руководство развеселилось и повело себя увереннее, но никакие дипломатические усилия не приводили к успеху - западные правительства сговорились, выбрав стратегию "страуса", делая вид, что у России нет этого серьёзного преимущества, и к существенному раздражению нашего руководства стали вести себя вызывающе, как малые дети, всё меньше и меньше считаясь с нашей великой державой.

Примерно через год после знаменитой фуловской речи прозвучала следующая концептуальная речь Президента, в которой Россия брала на себя всю полноту ответственности за сохранение мира и демократии на всей планете.

Вот, вкратце, какова сложилась ситуация в мире к моменту появления Бессмертного. Он понял теперь, какова причина его командировки, хотя и не понял, чем филология и поэзия способны повлиять хоть как-то на изменение обстановки и каково даже направление этого предполагаемого влияния.

Понятно, что при взрыве всего одного микроустройства через десять-четырнадцать суток планета становилась полностью безжизненной, её океаны и атмосфера превращались в мощный термоядерный заряд, детонирующий через сорок восемь часов после полной трансформации. Взрыв происходил медленно, вначале на большие осколки, потом всё меньше и мельче, и лишь живые организмы людей благодаря наличию мозгового биополя не распадались самопроизвольно - их могли разрушить только внешние воздействия.

Когда планета превращалась в облако пыли и газа с вкраплениями мутированных человеческих организмов, обладающих сознанием, температура облака медленно подымалась до миллиона градусов, в результате чего, конечно, и тела сгорали, но, главное, происходило изменение реакций в Солнце - оно превращалось в Сверхзвезду, а потом становилось чёрной дырой, в которую втягивалось всё - в том числе и выброшенные на каком-то этапе за орбиту Плутона живые мутанты, по расчётам при этом способные наблюдать процесс своего падения в чёрную дыру.

Картина последствий была впечатляющей, ведущие российские видео- прокатные компании и продюсерА вагонами пытались везти доллары любому чиновнику, который ухитрится дать лазеечку-разрешение на использование сюжета для создания грандиозного телесериала, но, странным образом, даже супермиллиардные взятки не брались. В программе "Культура" один член Правительства с глазами, которые не могут лгать, простодушно объяснил, что вагон миллиардов, во-первых, не спрячешь от друзей, а, во-вторых, не успеешь потратить до "распыления" - о том, чтоб завещать деньги детям говорить не приходилось. Конечно, в эти смехотворные объяснения мало кто поверил. Гораздо, реальнее было то, что ни цента за пределами России потратить западные церберы не дадут, а в России тратить деньги не более интересно, чем в деревенской бане.

Наши телеканалы, кроме одного, но не ТВЦ, возмущались тем, что безответственные ответственные политики на Западе оскорбительно называют нашу национальную оборонную концепцию дурацким словом "держа вю".

Профессор был в некоторой растерянности, теперь, гуляя по городу, обращал внимание на многое, что прежде как бы не замечал. Кроме обычной рекламы женских прокладок и телекоммуникаций, город разукрасили броскими лозунгами - на Главпочте, к примеру, сияла надпись в ретро-стиле: "Даёшь гуманизм!" А рядом - на бизнес-центре во весь торец висел плакат с изображением мать-родины в красноармейской будённовке, указующей пальцем на прохожего и вопрошающей: "А ты записался в борцы с терроризмом и консервативным тоталитаризмом? Взнос - тысяча у.е."

Уж такой невинный лозунг на новом огромном дворце штаб-квартиры Едино-РОССИЙСКОЙ Государственно-либеральной партии как "Да здравствует национальный интернационализм!" - уже не мог удивить.

По улицам ходили патрули милиции, госказачества и либерпартнёров, но, видимо, князь Темницкий сумел повлиять, и палку уже не перегибали, давали прохожим проходить, во всяком случае, на улице открыто уже не хватали.

И, всё же, прохожих в штатском стало совсем мало, даже юные студентки уже щеголяли в униформе либер-партнёрш, тем более, что юбочки у них были рекламно короткими. Но тем более бросались в глаза роскошные платья дам в клубе "Красная звезда" - дамы ходили в самых эксклюзивных и экстравагантных платьях прямо с подиумов парижских кутюрье.

Впрочем, скоро эти прогулки наскучили, и профессор снова закопался в книжки, читал и писал, обдумывал накапливающуюся информацию о главном объекте, на который обращали его внимание: на так называемых "свободных поэтов", ему необходимо было придумать, как естественно включиться в круг общения Любова, но хотя за Любовым, как за всяким неблагонадёжным, спецслужбы наблюдали тщательно, со всем провинциальным рвением, определённо профессору информацию закрытого характера не давали, и он понимал, что это делается ему как бы в помощь, не желая его ставить на сторону спецслужб.

Благодаря Иваннову, который, несмотря на весьма резкие высказывания против свободных поэтов в Союзе писателей, с ними общался дружески, понося "союзных поэтов", как предполагал Бессмертный, ибо это было в природе Иваннова. Благодаря писателю Бессмертный кое-что об Ордене поэтов начал узнавать, хотя сразу пришлось учитывать, что Иваннов совершенно не различает того, что знает, и того, что на ходу выдумывает. Его данные напоминали спутанную магнитофонную ленту с хрен знает чем. Поэтому со временем Бессмертный заметил, что тратит больше усилий на то, чтоб выбросить из головы сказанное Иванновым.

Но неожиданно Иваннов развеял подозрение Бессмертного, что вообще не знает ни самого Ветра, ни Ордена поэтов; он притащил в клуб отпечатанные на старинной машинке листки с текстом, озаглавленные "адекватные ноты". Уже с первых строк профессор уверился, что если это и мистификация, то определённо - не Иваннова. Да и никого из "союзных поэтов".

Иваннов передал листки в клубе и выглядел непритворно испуганным, обставил передачу по-шпионски и пожаловался, что жутко боялся - если б его на улице обыскали "партнёры" - ещё неизвестно, как бы повернулось.

Профессор вынужден был признаться себе, что безосновательный страх Иваннова ему отчасти передался, и он даже передумал нести листки к себе домой и направился в Фонд. Заперся в своём кабинете и разложил на столе помятые и не всегда чистые листки. Достал увеличительное стекло и погрузился в чтение.

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 007

epicikl : Luchezarnyi

из истории революции трудящихся

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 008

адекватные ноты

абсюрд

01.     май август:     сколько ни пей, а умнее щербакова не станешь.

02.     май август:     говорите: этот ваш щербаков стилист? Знаю я его фразочки: "А сзади тоже попка!

03.     май август:     кто? щербаков заботливый? Ага! Одному мужику час объяснял, как питаться правильно, чтоб не болеть и жить до ста лет. Так мужик пошёл и под электричку бросился.

04.     май август:     у кого вкус? У щербакова? Да он самое паршивое ростовское шампанское хвалит: мол, "Дон Перельём"!

05.     май август:     не знает щербаков поэтов. Считает, что фамилия Блока - Бастер.

06.     май август:     щербаков -медик? Ага, Он не знает: рак к пиву или от пива.

07.     май август:     у щербакова коты воют с голоду, а он восторгается: музыка! То-то котуньи!

08.     май август:     хотя б раз пошёл к Иваннову. А меня постоянно посылает.

09.     май август:     щербаков постоянно бурчит, что Иваннов литературу продаёт. А сам литературу на мусорник тащит.

10.     май август:     был у меня чёрный кот. Так я его назвал Чё? - потому что смотрел на меня, глаза выпучив, как тот ещё сивый щербаков.

11.     май август:     знаешь, о чём я жалею? Что в своё время не занял щербакову тысячу баксов. Сейчас, если б он отдал, я, наконец, разбогател. А? щербаков тоже говорит, что и сам жалеет - не занял мне тысячу долларов? У него и ста никогда не было, а мне показывали раз, хотели даже потрогать дать, но раздумали.

12.     май август:     звоню щербакову по телефону. Он поднимает трубку и орёт: мол, не слышу ни фига! А я ему ору: ты, такой-сякой, музыку тем у себя тише сделай!- Он орёт: так я же не слышу, что ты мне говоришь музыку тихо!

13.     май август:     да что такого вообще написал, этот ваш щербаков?

Я всё написал.

14.     май август:     прибегает щербаков взволнованный из редакции и говорит: знаешь, как мою жену звать? Я ему: ты совсем поехал? У тебя нет жены никакой! А он показывает свою рукопись, на полях которой редактор написал: "Послать щербакова же на..."

15.     май август:     щербаков в современной музыке совершенно не разбирается. Как только руки вверх - у него ногу свело. А если ногу свело - сразу руки вверх.

16.     май август:     щербаков мне говорит: хочу купить самый дешёвый компьютер. Надо добавить тысячу баксов. А я ему: да на самый дешёвый тысяча - лишнее. Он смотрит на меня, как на идиота: какое лишнее - ещё и на еду останется.

17.     май август:     щербаков сидит пьяный и орёт, как Макаревич: я пью до дна за тех, кто бросил!

18.     май август:     я отличаюсь от щербакова тем, что говорю фигню, не подумав, а он - подумав.

19.     май август:     щербаков, пьяный, кричит, что он - мушкетёр: один за всех, а всем - по фигу.

20.     май август:     избрали новым Римским Папой какого-то немца.

щербаков смотрит по телевизору - в родном городе нового Папы телевизионщики детишек спрашивают: ну, и как вам земеля? А дети радостно отвечают: о, зер гут! Наш священник до сих пор поверить не может!

21.     май август:     пошёл щербаков на парад довоенных советских автомобилей, а какие-то братки в кожанках приглашают его на "воронке" прокатиться.

22.     май август:     пьяный щербаков утверждает, что ему президент Франции - шуряк.

23.     май август:     народ спрашивает у щербакова: почему до сих пор ты не подал заявление в Союз писателей? щербаков, обратно пьяный, отвечает: не хочу заниматься професси - анальным стихотворчеством .

24.     май август:     щербаков теперь романы пишет. Начал "предсказание и наступление". Про первого отечественного топорацци Прикольникова.

25.     май август:     народ спрашивает у щербакова: как к женщинам относишься. Отвечает: не помню.

26.     май август:     да, надо водку любить - но не до такой же степени.

27.     май август:     стреляет щербаков очень хорошо, только не попадает.

28.     май август:     щербаков сто рублей нашёл и купил, наконец, новую майку. И хвастает: моя нирвана!

29.     май август:     щербаков меня называет хэппикантроп.

30.     май август:     знаю ли я номер щербакова? Он может любой выкинуть.

31.     май август:     спрашивает меня щербаков: ты килу пил?

32.     май август:     показываю щербакову свой плеер и говорю: Япония!

  А он, пьяный, мне грубит: ты - лось!

33.     май август:     щербакову дали подержать книжку какого-то поэта, а он вынимает свой платок и, тщательно протерев книгу, возвращает. Объясняет: теперь я - слишком важный свидетель.

34.     май август:     пьяный щербаков мне говорит: не буду больше пива пить: это сплошная эссенция, для здоровья вредно. Лучше триста грамм водки выпить, чем столько же пива.

35.     май август:     щербаков наркотики и террористов видел только по телеку. Напился и пошёл вступать в моджахеды. Но комиссия сочла чрезмерно циничным, когда он заорал: наркота акбар! Не приняли его во враги.

36.     май август:     идёт щербаков по улице Маркса ночью, все собаки просто с ума сходят, до рвоты его лают, а он внимания не обращает и продолжает проповедовать новую веру: Братва! Нам нечего терять, кроме своих цепей!

37.     май август:     щербаков! Жалкий старик. За что его только девушки любят? Всех достал.

38.     май август:     смотрит щербаков брехламу и недоумевает: говорят о лечении простатита, а показывают таких соблазнительных женщин!

39.     май август:     невзлюбил народ мая августа. Да щербакову от этого легче не будет.

40.     май август:     выпорол щербаков из подкладки последнюю сторублёвку, пробурчал "сторублёвское шоссе", и пошёл в хлебный. Возвращается, по дороге почти весь хлеб съел, а сдачу непрерывно считает: крупных нет, зато сколько сразу мелких!

41.     май август:     уговаривают щербакова похвалить одного поэта. Он насупился, молчал, молчал, потом сказал: хороший он человек.

42.     май август:     пытался щербаков торговать на рынке, не смог - говорит, что черти мешали. Чертифекаты какие-то постоянно требовали.

43.     май август:     не пойду в гости к щербакову. Он сыр режет так тонко, что потом найти невозможно.

44.     май август:     народ называет мои адекноты отвратительными. А ничего не поделаешь - как иначе о щербакове? Это о других приходится говорить помягче.

45.     май август:     щербаков пил с ветераном НКВД и тот с удовольствием вспоминал, как пытал преступников. - А кто ж такие они были? - полюбопытствовал пьяный щербаков. Чекист расцвёл и смущённо говорит: знаешь, о покойниках - либо хорошее, либо ничего. Одно слово - поэты.

46.     май август:     щербаков английского языка совершенно не знает, а по пьянке мне говорит мечтательно: будто есть в Англии какой-то певец по кликухе...Томик. Да, только, конечно, не Пушкина, а какакого-то англичанина... О! Джонсона! Лучшая у него песня - Шиза-Леди. Ну, я напоминаю щербакову, как он по пьяни в Лувр лондонский отправляя своё полотно "Шиза-Лиза" - так это об той же бабе, что ли?

47.     май август:     увидел щербаков по телевизору, как оскорблённые верующие убивают всех подряд, жгут, насилуют, и пошёл в Останкино их защищать, призвал всех уважать чувства убийц, погромщиков и дебилов вообще, но только если они верующие. А если не верующие - ни за что не уважать.

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 008

epicikl :

 
Я был ягуаром.
Я мчался.
Я был неумолим.
И казалась косуля
прекрасной
с глазами
вселенской тоски.
В них мир угасал.
А я свою жизнь продолжал
ещё на один прыжок,
ещё на одно убийство.
 
+
 
За измену Родине расстрелян.
Подлый:
сказал, что Правитель
ведёт народ к гибели.
 
+
 
Осень
Несравненна
 

Осень

памяти отца

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 009

адекватные ноты

абсюрд

01.     май август:     художник щербаков. Из цикла "Шахтёры - герои социалистического труда": "Бригада Стаканова в запое".

02.     май август:     поэт ли щербаков - неизвестно, так как единственный верметрюк, доподлинно им придуманный - вот он:

  я всё голову ломаю:
  не набить ли морду маю?

Впрочем, и это умные люди считают моим.

03.     май август:     пьяный щербаков грозит мне харизму набить.

04.     май август:     щербаков прямо из себя антисемит страшный -

брешет: просто фашизоидов боится, сам как-то по пьянке трёкнул, что у фашиков в башке ни лапши, ни сала, одна кость, потому норовят вломить. Вот он с себя антисемита и делает.

Рассказали ему анекдот: встретились два евро: Марка и Франк.

Хохотал щербаков так, что все молчали.

А после, обратно по пьянке, рассказывает анекдот: встретились два доллара: Абрам и Сара.

Кампания интеллигентов, правда, не евреи - сами как-то наладили одного негра с фамилией Либерман-Вашингтон.

Выслушали с каменными мордами - никто не ухмыльнулся даже.

Я ему говорю в сторонке: ты, вообще, дурак, анекдот весь перепутал.

А щербаков хитро подмигивает: а я не дурак - просто про евро фашики не догонят, а Абрам и Сара - уже смешно.

05.     май август:     щербаков, всё-таки, пока по мусорникам не шарит, просто философски задумался, увидев книжки Пушкина и Гоголя. А тут его за бомжа принял пьяный хмырь из театра, подскочил: мол, хочешь же халяву поесть и, главное, выпить?

Ну, какой тут щербаков откажется? Довёз он его быстрее в какой-то бывший санаторий, переодел в полосатую тюремную робу, подгримировал и привёл в огромный столовый зал: там народу море, одни - в зэковских робах, а напротив - в форменках НКВД. Оказывается, решила городская администрация на день примирения устроить трогательную встречу ветеранов НКВД и жертв политических репрессий, но жертвы могли оказаться слишком впечатлительными.

Словом, сидели за столами напротив друг друга настоящие чекисты и наряженные под зэков - и бомжи, и некоторые вертухаи - для смеха.

А на невысокой сценке стояли столы для гостей: администрация города и немцы из ФРГ уже сидели и восторгались: о, зер гут!

Ждали ещё гостей из Москвы, а когда те приехали, оказался среди них старикан из правления жертв репрессий, и надо ж было случиться -узнал он в одном из "зэков" того самого следователя, который ему пальцы ломал .

Скандал, конечно, поднял - не проникся духом примирения.

Но несколько стариков-энкавэдистов его скрутили и куда-то отвели.

Потом все, кроме гостей из ФРГ, перепили, стали брататься, обниматься и целоваться, и по пьянке костюмами сменялись, а наутро пятигорчане смотрят: по мусорникам копаются опухшие от похмелья старики в форменках НКВД.

06.     май август:     щербаков выдумал себе фанатку - якобы американская артистка Бамбара Стройнзад. Надо ж это додуматься.

07.     май август:     щербаков с рыбалки пришёл опухший и грязный;

жалуется: комары-алкоголики!

08.     май август:     щербаков пишет автобиографию великого поэта: сво-бодно владею английским словарём.

09.     май август:     щербаков-таки пишет верметрюки:

  сначала над Русью глумился Мамай
  потом наступили сразу август и май

10.     май август:     рассказывает щербаков:

- в Альпах жила киноартистка Сеня Бернар.

11.     май август:     щербаков говорит, что какой-то фурункул на горе Машук есть. Может, Провал?

12.     май август:     купил, наконец, щербаков себе Мерседеса, полгода, сказал мне по телефону. Водит по городу, такой важный, блин. Остановился как-то возле столба, нужду справляет малую. Ну, подхожу я, спрашиваю: а это ещё что такое!? Мерседес? Дурень ты, дурень! Это же кобель, а Мерседес - сучка!

13.     май август:     щербаков любит творчество Розенбаума. Идём как-то с ним через рынок, вдруг ребята за столиком рядом с лохотроном включили песню Розенбаума. щербаков вцепился в мой рукав, замер, глаза подкатил, слушает: поёт певец, мол, люблю воров, такие пацаны хорошие. Ну, захотел щербаков купить "колесо", полез в карман за последним стольником. А стольника нет. Я вместо смеяться проверил - и моего полтинника, оказывается, нет - прощай, пиво, как писал Хэмингуэй, - спасибо Розенбауму. Ты, говорю, напиши ему, может придумает песню про хороших лохов - ну, типа "Лоха, лоха, лоха - мне без тебя так плохо"... А щербакову наука не впрок: знаешь, говорит, Розенбаума надо слушать внимательно, но не в рыночной суете, среди ворюг, а дома, сидя в кресле - это же классика!

14.     май август:     заходит щербаков в аптеку и грустно спрашивает: от рака что-нибудь есть? На него смотрят заботливо, как на сумасшедшего. А он просто имел в виду тараканов.

15.     май август:     прочитал Иваннов, как щербаков мужику разъяснял час насчёт правильного питания, с сожалением сказал, что ему и двух часов не хватило бы на это.

16.     май август:     влюбилась в щербакова прекрасная поэтесса, он, гад, нос задрал, здороваться со мной перестал. Ага. А я - красивый, спортивный, весёлый, бесшабашный, непьющий, щедрый, богатый, да ещё молодой - двадцать с лишним - решил наказать его. Прихожу к нему. Она с меня глаз не сводит; оттолкнула щербакова: Фу, противный старик - тянет ко мне прекрасные белые руки...

Ну, я говорю щербакову: всё теперь понял? Он кивает: всё. Будешь со мной здороваться? - Буду. - Ладно, великодушно сказал я, оставляю тебе твою дуру - раз она в тебя влюбилась.

17.     май август:     щербаков какую-то историю про испанскую цыганку сочинил, вроде "Кармен". Гад, содрал же, только имя заменил, баба у него Долларес.

18.     май август:     Иваннов нас со щербаковым постоянно не различает. Сперва он думал, что я хороший, потом стал подозревать, что щербаков. А когда дошли до политики, махнул рукой и сказал: а обои распиздяи.

19.     май август:     узнал щербаков, что в Европе сажают в тюрьму тех, кто отрицает преступления нацистов. Ну и звери, возмутился. И внёс в Думу законопроект: кто отрицает сталинский геноцид - от тюрьмы освобождается, а принудительно после работы чтоб друг друга по пять часов слушали на специально абсолютно закрытых съездах ежедневно в течение трёх лет, а кто будет разглашать, что там говорится - ещё срок набавлять. Да, говорю я - ты, брат, садюга - чтоб комуняки только друг другу лапшу вешали - такое даже людоеды в Африке пока не догадались!

    . . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 009

epicikl : Luchezarnyi

 
    +
 
Снова снега занавес из кружев
мир на уныние моё обрушил,
и снова - снега, снега, снега
мне с неба. И я с собой, как с негром,
владею русским языком.
 
И мир, очерченный одним мазком,
свисает, как сосулька с крыш.
А где-то в солнечной Сибири - РЫЖ (Париж?)
пером гравирует забытый мастер.
 
Всё, всё забыть - увы, не в нашей власти,
и вспомнить всё - способен Шварценеггер.
Всё прошлое закрыло с неба снегом.
 
А стает - сугробы молодой травы
пойдут. И в мире отсутствуете только Вы.
 
    +

Е.Г.

epicikl : nad propastyu i ne wo lжi

    +
 
Весна настанет неожиданно
для коммунальных служб,
и станет видано-невидано
в сугробах луж.
И дождь смешается со снегом,
и ветер день смешает с небом,
прохожие, как зяблики,
из трамваев выпорхнут,
раскатятся, как яблоки,
намокнут, высохнут.
И день растянется, как жвачка,
а после лопнет.
И вечер сумерки напачкает
черниловыми хлопьями.
Всё будет замечательно
и искренне на улицах,
и дворники пройдутся тщательнее;
зима ссутулится.
Прекрасная пора; ещё - не бродит
в деревьях сок.
Ещё зима не вычеркнута вроде,
но кончился часов её песок.
И редкий пепел её снега
как будто замер.
Свет смешивается с небом
под спрятанными образами.
 
+++
 

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 010

адекватные ноты

абсюрд

01.     май август:     щербаков прочитал Сократа: все люди смертны. Был потрясён. Долго сидел, потом спрашивает: - А может обойдётся как-нибудь?

02.     май август:     щербаков нас называет абсурдопереводчиками.

03.     май август:     щербаков любит экспромт, но сам писать не умеет и не любит:

  был вождь эпатирован,
  а поэт этапирован

04.     май август:     щербаков предложил мне оффшорную фирму открыть "Май Энд Август". Я спрашиваю: а щербаков тогда где? Он мрачно отвечает: Энд.

05.     май август:     щербаков решил обогнать всех романистов - и Бальзама, и Стендама, и Вандама. Начал писать стотомную эпопею "Грязное и вздорное". О том, почему у нас все жалеют о социализме. Идёт, как всегда, пьяный по рынку и вертит в голове название: "Красные... и белые". А у него так отдаётся: "Красное и белое", как в забегаловке. Проходит и видит: икру продают, открыто, но нелегально. И рисуется название уже "Красная и чёрная".

06.     май август:     разругался щербаков в очереди за коммуналку платить с красивой женщиной, уже уплатили, а не уймутся. Через некоторое время встречаю его - довольный, вообще: послала меня в задницу. Я: и ну? Говорит: а я промахнулся.

Вот гад! В глаз въехал, наверное.

07.     май август:     щербаков так с девушками знакомится: бежит сзади и орёт так нежно: Гюльчатай! Она оборачивается. Пардон, обознался (ну, будто Абдулла). Ну, не дурак? А девушкам нравится.

08.     май август:     знакомый предприниматель подал на щербакова в суд и выиграл. Но не посадили правонарушителя, а присудили купить потерпевшему пачку стирального порошка. Дело было так: стал щербаков пьяный ломиться тому в дверь и орать: открывай, гад! Советская власть пришла!

09.     май август:     когда щербаков прочитал мою композицию "Реквием по человеку" на собрании активных поэтов "Пятигорской правды", ему сказали, что он - гений.

Тут уж ничего не попишешь, скромно ответил щербаков.

10.     май август:     стали щербакова упрашивать, чтоб он позволил что-то его напечатать в "Пятигорской правде".

Писать правду - большая ответственность, дипломатично сказал щербаков, косясь на прокурора.

11.     май август:     любит щербаков творчество Филиппа Киркорова. Говорит: такого из песни не выкинешь.

12.     май август:     - Хочу ли я стать знаменитым? оторопел щербаков и вскипел:

- Не дождётесь!

Потом вздохнул, махнул рукой и убито добавил:

- По крайней мере, сам я на себя руки не наложу.

13.     май август:     сумасшедшим его не назовёшь, но иногда Майкла Джексона и металл слушает тихо.

14.     май август:     посмотрел щербаков на девушку и говорит: сейчас цыплята вылупятся.

15.     май август:     по ошибке щербаков вместо бейсболки футболку надел.

16.     май август:     не рубит щербаков в мировой политике. Я ему разъясняю, что в ООН заправляет нефть, а он твердит - какой-то, на фиг, Чёрный Кофе.

17.     май август:     выкупал я щербакова с вытрезвителя. Он злой, называет себя Лох-Нес: взяли его абсолютно трезвого за то, что нёс в руках запечатанную бутылку пива. Законы, говорят, не мы пишем, так что - жалуйся в ООН. Пиво отобрали в казну.

18.     май август:     некоторые сомневаются, что имел место факт упрашивания щербакова напечатать что-то его в "Пятигорской правде". Действительно, сведения сомнительны, тем более, сам щербаков по пьяни путался и говорил, что просили его печататься в "Пятигорской правде", когда он пришёл в "Кавказскую здравницу".

19.     май август:     как-то на профсобрании поэтов Ставрополья щербаков стал безудержно хвалить Е.Г.и А.Г. Одна из них, тоскливо глядя в окно, с места сказала: ну, вот, старик Державин ослеп и онемел, зато старик Доморощин нас заметил.

. . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 010

epicikl : nad propastyu i ne wo lжi  
+
 
Я гонял ездовых собак
на Север.
Я считал тогда: я слабак
и рассеян.
Я гонял свой каяк
на волны.
Я не мог быть собой
довольным.
 
Я танк свой гонял,
пока не понял,
что гусеницы не превращаются в бабочек,
что это просто железные кони,
терзающие поверженного коня.
 
О, если бы просто лошадиные силы,
когда отца моего бросили в ночную атаку
прославленные генералы - живого - под танки
с напутствием "Родина или расстрел"
и без оружия; по обмороженному русскому полю.
 
Нет. Миллионы молодых и красивых
под танками нечеловеческими голосами,
смешивались со снегом, родной землёй и кровью.
 
А тот, попыхивая ароматным табачным дымом,
прищурившись, будто сея солдат гибель,
в кремлёвские окна смотрел.
Не взглядом: усами, носом, бровью.
Без сердца он ничего не видел.
 
И разрывала их, кромсала железная воля,
взбешенная сильными и молодыми.
- Не воля, а надругавшийся над Родиной
  властитель, чувствовавший в животе страх
    собственной смерти.
 
Он гнал её от себя во все края света,
зная, что она обязательно возвратится
когда молотьба сыновей будет пройдена.
 
Никто не предчувствовал, никто не ведал
судьбы, никто не мог родиться
единыжды из танкового костра,
никто не смел надеяться,
в жизнь по обеим сторонам неба.
 
Вы, чудом живущие, отца моего вытаскивавшие,
оставшиеся до следующего побоища,
вы, силой человечности друг друга спасшие
солдаты, и вы, спасшие нас, в полях покоящиеся,
свидетельствуете моё рождение
и голос моей совести:
 
война не закончена победами и награждениями,
предчувствиями новой войны,
и призраки ваши не успокоены
ночами тяжёлыми и рассветами солнечными.
 
Вы в наших сердцах по настоящему не сохранены.
 
+
 

Три толстяка

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 011

адекватные ноты

абсюрд

01.     май август:     щербаков рассказывает, что как раз вышел из зала подышать в туалет на торжественной встрече ветеранов НКВД и жертв политических репрессий в день примирения и видел, как двое энкавэдистов тащат старикана из московских жертв репрессий, который устроил скандал, узнав в одном из переодетых под зэка следака, который ему на допросах ломал пальцы. Ну, думает щербаков - сейчас старика к кафелю прислонят и закончат дело недоделанное.

А вдруг старикан раскидал этих, отряхнулся и рявкнул: стоять! и снял свой цивильный плащ - а под ним форма полковника НКВД.

И, оказалось, что насчёт поломанных пальцев он комедию не ломал. Они тогда быстро пересаживались из кресла следователя в пыточное кресло, хотя обратно - реже.

В общем, вернулись они в зал, старик - жертва репрессий и их горячий исполнитель выступил с пламенной речью, где и крепкие словечки себе позволил и простил того следака - дело прошлое, да и самому приходилось ногти вырывать недавним коллегам...

Зэки и чекисты прослезились, долго аплодировали, а потом ещё на руках полковника таскали между столами.

Гости из ФРГ удивлялись такой толерантности.

02.     май август:     щербаков копами называет тех, кто по мусорникам копает.

03.     май август:     щербаков достаёт запечатанную бутылку водки и спрашивает: буш? водка новая. Отвечаю: не пью вообще и не тянет. - А это безалкогольная! Сам изобрёл. - Ладно, наливай. Пью - глаза на лоб лезут: это же вода!

Зато Россию спасу, скромно говорит щербаков.

Хватит, уже пивом в барах спасают-переспасают, бурчу я.

04.     май август:     щербаков рассказывает: я тут брехламу одну смотрел. Оказывается, у женщин крылышки, знаешь, где? Ты не поверишь.

05.     май август:     мудёр щербаков: песню "Всё будет хорошо" поёт охотно, но обязательно добавляет рэпу: до поры до времени.

06.     май август:     пригласили как-то на халяву на юбилей какой-то там литературы. щербаков два дня перед этим постился, чтоб духом окрепнуть, а, войдя в зал, бросился к накрытым столам. Но тут его за хлястик хватают и угрюмо говорят: стихи читай.

А он, дурак, захватил с собой рукопись романа.

07.     май август:     щербаков оправдывается на мои упрёки, что сыр слишком тонко режет, надуманными и высосанными из пальцев аргументами: сыра не было у него одиннадцать с половиной якобы лет.

08.     май август:     бомж копается в мусорнике - специальной палочкой - купил в супермаркете на сале. Это отдел социального обеспечения обязал всех бомжей, чтоб руки не пачкали. Вдруг мобильник звонит - бомж дёргается, чуть палочку ни роняет - а она не такая уж дешёвая. Ну, достаёт свой мобильник - а это не ему, просто звонок похожий. Это чей-то мобильник в мусорнике.

А в это время щербаков слушает гудки и заклинает: ну, возьми трубку, бомж! контейнер заминирован! Это он просто развлекается, на самом деле знает, гад, что за телефонный терроризм и оштрафовать могут.

09.     май август:     призвал президент России уважать чувства насильников и взяточников - если, конечно, они говорят, что верующие. А чувства тех, кто за свою веру погромы не устраивает, уважать не надо: политической выгоды - никакой.

10.     май август:     племянник следователя НКВД осуждает нынешнюю власть почти открыто: его отец и тысячи других не жалея крови пытали врагов, а о них почему-то мало рассказывают, об их работе конкретной. Даже Берию пытаются изобразить какой-то матерью Терезой.

. . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 011

epicikl : nad propastyu i ne wo lжi

 
 
+
 
Были годы - как лужицы ужаса,
а иногда и целые улицы,
белые от преференции снега.
И окна домов необитаемых
были забиты ясеневым горбылём.
 
Свобода, как странствующий рыцарь,
беззвучно сражалась с драконом обледенения.
Были люди, стоящие возле ворот
с забитыми снегом глазницами,
и коммунальные службы,
громоздящие дюны песка на снег,
а метельщики разбредались по углам,
и оставшийся на улицах ветер
был угрюм и ненастен, как я.
Были белые ночи, подобные Антарктиде -
птице, летевшей на юг и не успевшей остановиться.
На опустевшей площади перед Храмом
я замёрзшую лиру пытался
согреть под рубахой.
 
+
 
Вот, ты мне снишься -
и что?
Дневники перечитывая,
дни взвешиваю.
 
А в юности годы считал,
как горы ворочая.
 
Были лебеди,
а теперь - стрижи и ласточки,
разлетались - голова кружится.
Настойчивого человека
утерянное удостоверение гения,
подобрал котёнка -
забыл обо всём.
 
Зло безумия - и я виновен
со всеми,
и любовь, как домашний кот,
не вернулась однажды.
 
+
 

Простое-2

невозможное

невидимка-2

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 012

адекватные ноты

абсюрд

01.     май август:     кот у щербакова маленький, а породу почему-то называет кот-дог.

02.     май август:     щербаков обманывает женщин всегда одним способом: дама, естественно, спрашивает, сколько у него было женщин. А, беспечно отвечает щербаков, будто речь идёт об ерунде. Точно не считал. Одна или две. Даму это сбивает с толку, она решает твёрдо это проверить, и способ всегда почему-то единственный.

03.     май август:     щербаков отказывается пивом угостить - денег нет. Нет, объясняет, никто не грабил. Просто зарплату выдали.

04.     май август:     доставала щербакова одна критикесса, мол, почему он пишет неграмотно. С улыбочкой ехидной. А поскольку он не знал этого, то сильно разозлился - рот открывает, как рыба на льду, а из матов знает одно слово "дипломат", которое здесь не подходит. И выпаливает: да никогда я вашим мужем не был! Окружающие удивились, когда закалённая в словесных дискуссиях критикесса зарычала и стала бить щербакова подручными средствами. Мужчины от непонимания удивились, а женщины, которые постоянно щербакова недолюбливали, - впрочем, как, по-своему, и критикессу тоже, - странно молчали и незаметно улыбались в сторону.

05.     май август:     щербаков любит повторять: хрен редьки не слаще, если, конечно, сахару не переборщить.

06.     май август:     щербаков врёт, будто когда работал фотографом, звали его Мотя или Моня Кристов. Мстил людям, наверно.

07.     май август:     щербаков на работе старается музыку громко не слушать: спать мешает.

08.     май август:     щербаков сидит, дубеет от холода: блин, пятнадцать минут как плитку включил, жара должна стоять... а не стоит даже этот... как его...

- Мороз? - спрашиваю я по телефону

Он отвечает, что зяблик какой-то.

Тоже мне, птичник-орнитолог.

09.     май август:     щербаков не разбирается ни в телесериалах, ни в детективах, просто восхитился "Улицами разбитых Ментов", особенно Мухомором, который, как истый начальник даёт ценные указания типа "идите работайте". Решил снять сериал, пошёл в МВД, но его сразу выгнали. Обиделся жутко, не понимает, почему им название не понравилось: "Инспектор Дурик".

10.     май август:     недавно влюбился щербаков в обаятельнейшую даму, поэтессу. Страдает - она замужем. Не пьёт, стихи пишет. Решил было ещё и не курить, да вспомнил старую историю: один знакомый нарком, ныне покойный, когда-то влюбился в юную наркушку и решил сделать ей царский подарок: купил миллион папирос, набил их коноплёй и пошёл звать пацанку на хату. Но случилась трагическая непоправимость: у него дури оказалось чуть больше, и набил он не миллион, а 1 000 003 косяка. Для храбрости лишние выпалил и двинул. Но в башке перемкнуло, принял он за любимую её сутенёра, стал голубым и сразу умер от спида (это быстро.

щербаков рассказывает, что был так расстроен, что хотел написать "Ромка и Жулька" - он тогда сам хипповал, но траву не силосовал. А ограничился балладой "Миллион папирос", но по пьянке потерял в Москве в метро. А там в это время катался один композитор с ученицей. Когда услышал щербаков песню "Миллион алых роз" - рыдал, как новорожденный младенец. И не обиделся: во-первых, не плагиат. Во-вторых - чего обижаться, если бухаешь?

  Миллион, миллион папирос,
  косяки, конопля и наркоз.
  Жил-был наркуша Роман -
  синий туман и обман.

Да, а насчёт той поэтессы. Я ведь тоже в неё влюблён, но не выдумываю всякую хренотень.

Бесполезно.

11.     май август:     приходит щербаков трезвый, весь в синяках, как зебра; стоял в очереди за субсидией на коммуналку. Ну, и что ж там делить? А он вздумал встрять в разговор о том, как хорошо было при советской власти. Когда хвалили власть трудящихся, что и было всё в холодильниках, и жаловаться было кому, и на море каждый год ездили, щербаков поинтересовался: ладно, конечно, хорошо, что иногда разрешали не работать, ну, а как же коммунистический труд и социалистическое соревнование? Неимущая очередь насторожилась и объяснила ему снова: всё было, цены снижались, деньги лишние тащили в сберкассу, на море детей возили, после Чернобыля лечили бесплатно и т.д. щербаков придурился, что понял: а! ещё и свиней на комплексах кормили бесплатно. Ну, тут ему неимущие граждане и вломили, почувствовав издевательство.

12.     май август:     а вот что щербаков называет верлибрюдом:

  у моей подружки трусики
  как небо синие,
  но поменьше,
  у неё в глазах алмазы -
  пусть хоть уписяется -
  всё равно не оставлю её в покое.

13.     май август:     ваш щербаков говнюк.

Мне одна женщина жаловалась, что этот щербаков на коленях умолял её выйти за него: в Вашем лице я буду любить всех женщин! А сам, гад, не на лицо смотрит. Пришлось ей выйти. От него.

14.     май август:     пишет роман про весну: "Сосульки и суслики". Я ему советую добавить ещё и сосиски. А он вдруг спрашивает: зачем?

15.     май август:     сестра щербакова искренне считает его полоумным, потому что он иногда не сразу за собой моет тарелки. Она иногда тоже не сразу моет за собой посуду, но у неё всегда есть причины, и она это понимает, в чём и видит своё интеллектуальное превосходство.

. . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 012

epicikl : nad propastyu i ne wo lжi

 
 
    +
 

МИР и РИМ - ROMA e AMOR

Памяти Юрия Балабанова

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 013

адекватные ноты

абсюрд

02.     май август:     много чего не понимает щербаков. Лучше б, говорит, чем поэтов гнать, самогон бы гнали. А то гонют...

03.     май август:     щербаков подтверждает, что на коленях упрашивал женщину выйти за него. Но на дежурство.

04.     май август:     из школы его выгнали за поэзию. Он в честь одной учихи прочитал свой стишок на торжественной линейке, а страдал всегда от излишнего объективизма: "Её любили, может быть, не все ученики..." . А она только что перешла из пионервожатых.

05.     май август:     чванство и претенциозность - главные краеугольные качества щербакова. Вот что он мнит о себе:

  я - маленькая водородная бомба,
  тихо падающая на "советскую поэзию"

06.     май август:     щербаков называет себя "крытик".

07.     май август:     племянница щербакова служит в армии. Так он уверен, что в её части дедовщины нет. Есть бабовщина.

08.     май август:     жалуется мне начальник "Водоканала": припёрся этот ваш поэт... как его? а - щербаков. Тычет мне наши квитанции - мол, вот, можете сами посчитать! По вашим бумажкам я столько должен заплатить, а кассирша мне говорит: а компьютер показывает не так. Смотрю, говорит начальник "Водоканала", - в самом деле, по нашим квитанциям одна сумма должна быть - а в компьютере - другая. Ну и что - объясняю этому щербакову. В компьютере такая сумма! Это же компьютер. щербаков - ничего понимать не хочет: мол, где это видано, чтоб кассир валил на счёты, у которых костяшек не хватает! Ну, говорит начальник "Водоканала", я тоже вскипел: вы нас на счётах считать не заставите - шалишь! Против прогресса не попрёшь! А этот ваш щербаков заорал: да на ... такой ваш прогресс! и ушёл. Да заплатит он, гад - прогресс остановить ему не удасться!

09.     май август:     щербаков решил поганой метлой изгнать все иностранные слова из русского языка - начиная с третьего века до новой эры. И начал, гад, с блондинок. Называет их "русалками".

10.     май август:     серьёзно, спрашиваю у щербакова - почему твоя сестра тебя идиотом считает? Видишь ли, охотно объясняет щербаков, она знает, что в моём школьном аттестате одна четвёрка есть, но не знает по какому предмету и упорно говорит, что - по русскому. А у неё это была единственная пятёрка. Но дело даже хуже: она со мной, конечно, не разговаривает о проблемах инфлатонных флуктуаций, струн, теорий оснований математики даже в элементарном изложении Альфреда Тарского, не обсуждает кантианские доказательства существования Бога и гегелевскую феноменологию, связь проблем древнегреческой трагедии и сегодняшних проблем и перспектив экзистенциальной психологии и ещё кое о чём со мной не говорит. Она считает, что у меня в башке напихано то, что у неё от телесериалов и кроссвордов, а это со стороны выглядит абсолютным дебилизмом и не может не шокировать. Ей в голову не придёт, что человек может на досуге читать что-то кроме ширпотреба, когда она слышит у меня телевизор, думает, что я из него черпаю сведения о жизни. Ну, и как ей не считать меня дауном?

. . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 013

epicikl : nad propastyu i ne wo lжi

 
 
    +
 
Странности стихотворений
оставив - такое время - берег,
в странствия ринулся -
это бег по спирали внутрь
океанского сна до первого урагана,
понимая, что ты - песчинка Вселенной,
когда-то недовольная ударами прибоя
и теснотой пляжа,
мечтаешь чувствовать материк спиною
и спрашиваешь: Господи, что меня сдвинуло с места?
Неужели мечта? Где она? Пучина - под ногами,
бездна, темнота, иной мир, крушение.
 
Лишь слезинка не страшится затеряться в ревущей
стихии.
 
+
 

Пэмби

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 014

адекватные ноты

абсюрд

02.     май август:     как-то щербаков подрался с Иванновым, еле я их разодрал. В чём дело, спрашиваю? Ты не представляешь, жалуется Иваннов. Этот идиот говорит, что, якобы, нельзя выступать против тоталитаризма, используя его трибуны! А Сахаров? щербаков, потирая синяки и гематомы, бурчит: конечно, если его воспринимали как противника режима и коммунизма... И, всё же, чтО в результате конвергенции социализма и капитализма? Иваннов кипит: да при чём тут результат? Главное, что тоталитаризм позволяет, чтоб его критиковали, не то что какой-то сраный либерализм! Да, саркастически иронизирует недобитый щербаков - а Пушкина они печатают для того, чтоб люди становились непримиримее к тоталитарному рабству? - Никакого рабства при тоталитаризме нет, возмущается Иваннов. Так, некоторые ошибки и перегибы, щепки летят. А искусство вообще есть искусство, они ведь у Пушкина ни одной строчки не переправили, хотя могли - просто справедливые, вот. - То есть, уточняет щербаков, они охотно или, ладно, как Сахарова, неохотно дают тех, кто их разоблачает? Да не все же понимают, что Пушкин не вполне одобрял тоталитаризм, объясняет Иваннов. Тоталитаризм - это отклонения от правильной линии партии. - "Не все" - это мягко сказано, юродствует щербаков - а другие что же, кроме этих "не всех", молчат? - А боятся. - Боятся? Так и что же человек понимает, когда Пушкин его учит тому, за что человека вмиг с лагерной пылью смешают? Не становится ли он "прагматиком": что говорит Пушкин - годится только для книжек, но не для жизни, так? Чего и добивается тоталитаризм, позволяя кое-кому разглагольствовать о человечности - мальчикам для битья - искренне, а тем, кого эти "мальчики" позволяют, печатаясь с ними в одних журналах и альманахах, называть себя "поэтами", - уж те - почти откровенно - дискредитируя? - Да чепуха, - выслушав внимательно обосновывает Иваннов. Тоталитаризм не может требовать везде лжи и подлости - так, кое-где, немного - да, но ведь немного и человечности позволяет. - А он и не требует везде лжи и подлости. Если Павлика Морозова и Корчагина читать без контекста, - ведь за правду и справедливость они. Только правда для Павлика то, что ему власть сказала. Сказала, что хлеб надо бесплатно отобрать для голодных пролетариев, и не имеет значения, что папаши пионеров не смогут своим детям жизнь сохранить, от голода спасти, а уж что сеять для следующего урожая нечего будет - этого крестьянский мальчик как бы не соображает... По крайней мере гнусный лжец-"писатель" это нам пытается втереть. А кое в чём тоталитаризму нужна истина и только истина: например, автоматы Калашникова надо ведь делать правильно, и стрелять из них по правилам баллистики. Но эта правда назначена людей устрашать и уничтожать. - Ну не дурак? - разводит руками Иваннов.

Тут к нам подошёл путешественник и, не вникая в глупости, изрёк: щербаков - демагог.

03.     май август:     на пресс-конференции один Известный Литератор спросил щербакова, почему он терроризирует либеральный союз писателей. На что щербаков, как всегда, пьяный и наглый, заявил, что этот "союз" хотел перещеголять в конформизме своих конкурентов, вслед за властью начав барабанить про либерализм. Но, сравнявшись с властью по беспринципности, по правилам той же беспринципности получил жалкие крохи, тогда как антилиберальный "союз", мало заботясь о мимикрии и высказывая то, о чём власть пока не могла говорить от своего имени, пуская пыль в глаза Западу, получил место у кормушки. - Но с чего ты взял, мерзавец, задал второй вопрос Известный Литератор, что наш Союз не искренен в своей приверженности гуманизму и либерализму? - А кого вы взяли в свои ряды, риторически, огульно и демагогически спросил пьяный паяц. Не тех ли из массовки "десятитысячников", которых даже в советские времена не стеснялись называть серостью? - Известный Литератор напомнил известную притчу о Сталине, которому пожаловались, что советские писатели - засранцы, на что Сталин мудро ответил: а другых пысатэлей у мэня нэт. - В том и суть, икнул пьяный щербаков, что у вас со Сталиным других писателей нет, андеграунд вы как игнорировали, как ненавидели нонконформистов, так и взяли самых беспринципных, кто вчера орал "За Ленина-Сталина!", а сегодня бормочат "За чекловечность и деймократию": потому что одинаково насрать и на первое, и на второе.

Это демагогия, - твёрдо заявил подошедший к микрофону путешественник, воспользовавшись, что зал опустел.

А пьяный щербаков шёл по улице Ленина с бутылкой рому и орал арию Мистера Х-а о том, что гипербюрократы от него далеки и не подадут руки.

- Хотя, - добавлял он рэпы, - я не настолько циркач, чтоб ловить их грабли для лобызаний!

04.     май август:     в Ставрополе щербакова повязали менты и уже хотели его деньги приватизировать, как вдруг нашли у него за подкладкой какие-то рукописи.

- А! - догадался один мент, близкий к окололитературным кругам. - Это же молодой литератор приехал на семинар!

- Да какой "молодой"? - покривился его напарник, пряча в карман свою треть добычи. - Смотри прямо: он уже одной ногой на пенсии!

- Ну, до пенсии ещё дожить надо, - философски сказал мент не чуждый искусству, легонько ткнув щербакова под ребро палкой, чтоб не спал спокойно. - Они все там придурки престарелые.

И они деньги щербакову почти вернули, отвезли его в зарешёченной пьяномусоровозке прямо на семинар, ещё втащили его в зал и усадили в первом ряду.

щербаков долго не мог понять, почему взрослые дяди и тёти слушают бред старших товарищей из Союза.

Уже спустя потом, читая про семинар в журнале, щербаков, который конечно по-пьянке совершенно забыл, что участвовал в семинаре, ужасался: а какого лешего хорошие ребята ехали вообще на семинар?

Тут подошёл путешественник и пояснил:

- А читай: "главный итог - кое-кто получил рекомендацию в СП".

- Но тут ещё написано: очень здорово было общаться между собой вне семинара!

- Общаться можно и в бане, - сказал пьяный бомж, ничего не смыслящий в ставропольской литературе. - Но несолидно.

05.     май август:     нашёл щербаков на мусорнике диплом инженера-эмансипатолога. Тут бы и зажить ему по-человечески - да деньги обратно кончились.

06.     май август:     щербаков получил место ведущего специалиста в телепрограмме "Мир животных", а сам даже тараканов толком без очков не видит. Ну и делает сейчас для своего женского канала передачу про мужчин.

07.     май август:     щербаков в гонорарных ведомостях расписывается "Я.щер". Один из его многочисленных личных завистников, недоброжелателей, мошенников и плагиаторов пришёл к плодотворной идее, что гораздо проще, чем хреновину щербакова фальсифицировать, подделать его подпись. Но как-то рука его дрогнула, и поставил в ведомости "Ящур". Начальник банка долго смотрел, потом выгнал мошенника в ветвытрезвитель, а перед дверкой банка насыпал стружку, пропитанную смесью дихлофоса и дуста.

Говорит: чтоб остальные бараны не заразились.

08.     май август:     щербаков бегает по редакциям и собраниям, неустанно пропагандирует, что этого делать нельзя, и приводит меня в пример: май август - настоящий свободный поэт, не желает, чтоб тоталитаризм его использовал для создания видимости свободы творчества, май август в ЗАТВОРЧЕСТВЕ пишет и пишет! - А кто его читает? - подошёл путешественник, давно не пивший. - Как - кто? - ужалился щербаков. - Я! Иваннов! - А зачем? - внимательно спросил путешественник. щербаков растерянно стал озираться, как затравленный зверь, а ему народ подмигивает: мол, да по фигу, всё пучком - путешественники приходят и уходят, а маИ авгУсты неточно цитируют Терру: написать бы всё и бросить в море - чтобы помнили.

. . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 014

epicikl : reka zabwenia

ясное завещание в духе гераклита

Тёлка

Памяти Иосифа Бродского

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 015

адекватные ноты

абсюрд

01.     май август:     рассказывает щербаков: ха! огромный такой псяк напал - ну, думаю - каюк... Говорю ему: погоди, не понял, а разве не здоровье - самое главное? Он лапой махнул и дальше пошёл.

02.     май август:     щербаков якобы говорил: я и не простой совсем, но прозрачный, как сырая креветка.

03.     май август:     щербаков говорит, что есть одна женщина на Земле святая: сестра Твереза. Ну и что? У меня тоже сестра твереза, да уж лучше бы нетвереза была...

04.     май август:     Известный Литератор долго выпрашивал у щербакова его стихи, наконец, щербаков ему сунул бумажки. Известный Литератор долго и внимательно их смотрел, потом сочувственно вздохнул и коротко сказал: игра слов. щербаков возразил: здесь - игра цифр. Потом объясняет мне теорию: Известный Литератор был без очков, и я подсунул ему квитанции по оплате за коммунальные услуги.

05.     май август:     щербаков неумело пытается подражать известным поэтам:

  В Африке есть Чады,
  в Америке - Эквадор.
  Поделили, гады,
  русский помидор!

06.     май август:     идут впереди щербакова две красивые девушки, видят - стоит псяка не очень сытая из себя; одна девушка смело направляется к ней, на ходу открывая сумочку. - Только деньгами не давайте, советует щербаков. Пить будет. - Да разве ж она пьёт? - растерялись девушки. - Свинья лужу всегда найдёт, - уверенно отвечает щербаков. Опыт жизни.

07.     май август:     сидели как-то в кабаке щербаков, Известный Литератор и малоизвестный карманник и до усрачки спорили о достоинстве, чести, свободе и прочей дребедени. Вор страшно злился, что щербаков и Известный Литератор не понимают, почему у лохов воровать можно, а у воров - ни за что на свете. Ну, разговор касался высоких материй, щербаков упрекал Известного Литератора в том, что тот зарабатывает хотя и от читателя, но через руки тоталитарной власти. Известный Литератор злился, почему щербаков и вор не понимают, что не имеет никакого значения, кто платит, если несёшь не чепуху, а разумное, доброе и, кстати, вечное. Он видел, что они глупы и считают, что тоталитаризм приучает человека цинично относиться к высоким качествам, о которых громко трубят в тоталитарных изданиях поэты, на которых, как и на Пушкина, левой рукой кивает власть, правой рукой нещадно наказывая того, кто поэтам верит и пытается жить не во лжи. - В конце концов, скромно сказал Известный Литератор, надо же мне кушать? - О! восхитился вор. Так и мне жрать надо, а я уж такой человек - одним хлебом просто не могу питаться, без кабаков - никак. щербаков тупо переводил взгляд с одного на другого и цедил: ну, да, я-то могу и без икорки перебиться, и дочке гостинцы не давать, и к женщине без презентика идти - в самом деле, кому, как не мне избегать тоталитаризма? Похоже, что и кушать мне не обязательно... Да! - Мы борцы с тоталитаризмом. - скромным хором согласились вор и Известный Литератор. Один вообще по тюрьмам отсиживается, другой - за каждый рублик воюет с тоталитарными редакторами.

08.     май август:     приглашаю щербакова пить пиво в "Золотую рыбку" (всё равно денег нет - в шутку). Его передёрнуло, позеленел: не пойду в "Золотую рыбку"! там пиво слишком пенисное! А, вспоминаю я песню какого-то певца Вашего (ну, есть "Наши", а есть и "Ваши"): "Пенисное - не от слова "пиво", а от слова "советский бизнес", дурачьё!"

И, вообще, сам же писал, напоминает мне щербаков, кстати, что "рыбка" исполняет желания только ментам, там их обслуживают, а лохов - облупливают - чего соваться?

09.     май август:     приходить щербаков обратно весь из себя избитый, как его проза. В чём же теперь дело? Он неохотно признаётся, что не нашёл ничего остроумнее, как процитировать женщине брехламу: всё хорошее быстро заканчивается.

10.     май август:     поступил щербаков сторожем, приходит на работу в канун Нового года, сотрудники счастливые, поздравляют его с праздником, говорят - как Новый год встретишь - так он весь и покатит. А щербаков почему-то мрачный, криво шутит: трудовые будни, мол, праздники для нас, сторожей.

11.     май август:     поехал щербаков на международный симпозиум по проблемам русской топонимики, а чтоб его пропустили, назвал первую попавшуюся фамилию - Бандерас. Ну, хохлы его сразу впустили, хотя по мове щербаков и не шпрехал - мол, всё равно немного свой.

Ну, стали учёные обсуждать, как должны русские писать иностранные географческие названия. Тут щербаков, чтоб подлизаться, предложил, чтоб русские писали Талллиннн.

Два здоровенных эстонца сразу встали и вломили ему по ходу дискуссии: меру надо знать.

12.     май август:     и ещё щербакова побили. Спрашиваю: и где тебе обратно не повезло? Он изрёк очередную истину: знаешь, никогда не беседуй о Боге с умным интеллигентом, который искренне потрясён тем, что Господь сотворил Землю, обращающуюся вокруг Солнца ровно за год. Я, говорит, только заикнулся насчёт некоторой математической неточности, и дискуссия плавно перешла в нетоварищеский спарринг.

13.     май август:     Иваннов презирает щербакова за то, что, когда в конце восьмидесятых Иваннов прозревал, слушая выступления Сахарова на съездах, не жалея времени сидел у телевизора, ловя каждое слово, - щербаков, наплевав на возможность прозреть, таскался по каким-то митингам и демонстрациям со своими анархистами, поддерживая каких-то "демократов", не поняв даже того, что ГКЧП могло навести порядок, расстреляв всех смутьянов, а после разнузданно опечатывал кабинеты горкома КПСС.

Слава Богу, вздыхает Иваннов, что в конце концов победил народ, мудро просидевший всю перестройку у телевизоров и потому окончательно прозревший, так что у нас воцарилась демократия по-русски.

щербаков жалко оправдывался: мол, ещё в юности попал в расстрельные списки КГБ и потому не смог изобрести усиленной водородной бомбы для конвергенции колхозного строя с либерализмом - вот почему ни на партийные съезды не приглашался, а в Горький не попал, так как малодушно ускользнул от 58й статьи, соврав чекистам на допросах, что с ребятами просто бухал и никакой анархистской группы "Феникс" не знает.

- Вот если бы тебя тогда хотя бы расстреляли, - нравоучительно говорит Иваннов, - ты бы хоть немного прозрел, поняв, за что боролись наши герои-диссиденты. Тогда уж смотрел бы телевизор внимательно!

- Да не было у меня телевизора, - оправдывался щербаков. - Я время проводил в очередях с дочкой на руках - так как давали на человека по 400 г макарон. Ещё работу постоянно искал, потому что систематически сокращали и вытесняли, как всех из этих списков... Не до телевизора было, пойми - я прозревал в этих очередях!

- А митинговать и в КПЗ отсиживаться после демонстраций - время как-то находил, - язвительно напомнил Иваннов.

14.     май август:     щербаков пытался издать в Риге свой роман, где главная героиня - какая-то древнеегипетская фараонша Непукайте.

15.     май август:     в пивнухе бывший энкавэдист специально поджидает щербакова и изливает душу. Например, рассказывает, как подследственный, воспользовавшись тем, что он устал его пытать, спрашивает: слушай, ладно, пытаешь меня невыносимо - так зачем ещё вовсю меня поносить последними словами? Следователь объясняет тупому: знаешь, о покойных нужно либо хорошее, либо ничего вообще - всё равно не услышат. Вот и приходится мне успевать всё плохое тебе говорить, пока ещё дышишь.

16.     май август:     щербаков брешет, будто у него была раньше жена, и будто бывшая жена ему на улице жаловалась, что напрасно в очереди за субсидией простояла и справки собирала - отказали, обосновав отказ предположением, что у ней могут быть дополнительные доходы - может квартирантов пускать.

Я долго смеялся, до слёз - сперва думал, что новая глупая шутка щербаковская. Пошёл сам за субсидией, отстоял. Мне говорят: у вас две комнаты, а вы один живёте. Понимаете? Я говорю довольно: ещё бы не понимать! Давайте субсидию. А они: а хрен тебе! Пускай квартирантов, сволочь - да не забудь ещё налоги с квартплаты отдавать - а то посадим!

Ночь я думал, на другой день снова очередь отстоял: субсидию давайте - если я квартирантов пущу, то из гуманизма возьму с них ровно столько, сколько до прожиточного иминима не хватает - слава Богу, не хватает изрядно... Ага, мне говорят - не считая того, что прожиточный минимум мы всё равно тебе такой подгоним, что ты обеспеченным окажешься - а мы ещё предположим, что ты у квартирантов "левака" берёшь. Как ни крути - умный человек должен зарабатывать сколько надо, а дуракам мы субсидии не даём. Мы же не дураки. А презумпция? - говорю я и думаю: а может щербаков прав, и это инопланетяне из других галактик? Хотя вроде видел я эту тётку, раньше работала в бестолкоме. - Ведь по конституции...

- А вот швейцарским шпионам тем более не дадим: наш советский... российский человек всегда понимает, что конституция прямого действия, как дышло - у кого вожжи, у того и субсидия, а баранам один светлый путь - на мясокомбинат. Свободен. Пока.

Тут я вспомнил - она работала в торговом отделе при советах и при указе о "свободе" торговли, а я торговал с газетки, и всё время меня их инспектор пытался оштрафовать, но не всегда мог придумать - за что - ну, я и пошёл в бестолком - там она сидит, жопа - на три стула, орёт на меня: бугаи, должны в колхозе пахать - а торгуете, спекулянты проклятые! Тоже мне, "колхозница".

Ну, спасибо, удивился я и подумал: а может действительно лучше курить и пить, чем в игривых клубах, которые власти открыли, чтоб кроме них никто наркоту не распространял в городе, просаживать прожиточный минимум этот "плавающий"? Хоть логика какая-то...

    . . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 015

epicikl : nad propastyu i ne wo lжi  
+
 
Перед восходом солнца рождается свежий ветер,
и рождаются светлые мысли - дети грядущего.
 
Наши сны сливаются на востоке, превращаются в солнце,
а звёзды скрываются от них за горизонтом.
 
Но остаётся ровно один миллиард одиноких,
и среди них - поэты, блуждающие планеты.
 
Возникает из спящей тьмы огромный мир
лесов, песчинок, гор, ступеней, городов, автомобилей и дел.
 
Мир звёзд забыт, оставлен, слишком мал
для кипучих энергий строителей вавилонских башен.
 
 
Он всю жизнь копал колодцы и знал столько звёзд,
сколько могло взглянуть на шершавую ладонь землекопа
 
и, отразившись в зрачке, вернуться в открытый космос,
и остаться нетающими снежинками на дне тёплой души.
 
+
 

Просьба

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 016

адекватные ноты

абсюрд

01.     май август:     щербаков пьяный забрался на трибуну, повязал себе красную тряпицу на шею и орёт, как резаный: да здравствует первый май и первый август, и второе, и третье, и даже дезерт!

02.     май август:     завелась у щербакова серьёзная женщина, и готовить ему хотела, и - он отвернулся, записался - прибрала у него в комнате, он стал рукописи искать... Да ладно.

Смотрит она, он что-то читает и лоб морщит - не надо, говорит, морщин и без того как у макаки новорожденной.

- Это Гегель, "Наука логики", - охотно объясняет щербаков, забыв об осторожности. - В молодости пять лет капитально изучал, вот, хочу освежить в памяти, а приходится вникать снова - трудно очень...

- Ничего, я разъясню, - женщина, готовая ради щербакова и на более тяжёлые испытания вроде мытья полов. - Я же в институте училась

- Гегеля изучала? - уважительно спрашивает щербаков.

- Не просто изучала, - гордо говорит женщина. - Даже конспектировала - у меня почерк хороший. Кажется, "Лучше больше да меньше"...

- Это: кажется, Ленин, - осторожно поправляет щербаков, который и Ленина, оказывается, читал, и Маркса.

- Какая разница, у них одинаковая галиматья... Нет, точно там было что-то про Гегеля. Какие-то "Силосовые бумажки".

- "Философские тетрадки", - предполагает щербаков.

Она забирает у него книжку и быстро перелистывает.

- И что тут трудного? - утешает она щербакова. - Вот - бытиё. Оно и есть бытиё. Понимаешь? Ничего непонятного, бытиё - оно и в Африке бытиё. А вот... ничто. Ну и что - ничто? Это навроде твоей зарплаты. Или, чтоб дураку понятно было - наглядно твой холодильник. Так... Снятие... Ой! Надо молоко не прозевать. Да и юбку пора... Так... Что он тут ещё нацарапал? Белиберда, В общем, я тебе завтра быстренько разъясню, пока полы буду мыть.

щербаков тупо смотрит в её абсолютно ясные глаза, и ей кажется, что он всё равно не поймёт.

На следующий день она звонит ему в дверь. Никто не открывает, она удивлена - собиралась полы мыть, да и с Гегелем уж заодно покончить, чтоб вопрос окончательно закрыть и книжку снести на мусорник. Неужели щербаков забыл, что полы мыть? Это мужчина - свободно... Но как он про Гегеля забыл, недоумевает женщина, не маленькая, знает, что мужики к пустякам относятся, как к этому...

А щербаков сидит тихо, как мышка. Гегеля на всякий случай, если она как-то дверь снесёт, закинул за шкаф - вряд ли она догадается...

03.     май август:     щербаков сделал блестящее научное открытие: что в Старом году заработаешь - с тем Новый и встретишь.

04.     май август:     звонит щербакову генеральный президент одного самого важного телеканала, который в Пятигорске не затирают, и сразу ему гонит: мол, делаем передачу о современной российской государственной поэзии, а я наслышан про ваши верметрюки и верлибрюды, и ещё которые матом... Возможно, дадим и ваших пару строк. Прочитайте быстренько мне парочку ваших стишков - хочу лично составить мнение. Давайте. - Я, вот, сейчас станцую, - слышит он в трубке пьянющий голос, потом какой-то дикий топот, звон посуды, музыка не то Щелкунчика, не то Лебединого-Озерова... Генеральный удивлённо минут пять смотрит на трубку - конечно, авангард, ясно - в Москве нет таких оторванцев. Собравшиеся в кабинете солидные редактора и продюсера нового телепоэтического проекта века "Эсмарк" (это наш телеаналог американского "Оскара") смотрят с уважительной вопросительностью. - Танцует чего-то, - озабоченно поясняет генеральный президент и обводит взглядом присутствующих. Так на чём мы остановились, товарищи?

05.     май август:     посмотрел щербаков новые сериалы "Мастер и Маргарита" и "Доктор Живаго" и стал писать о событиях крушения Империи Зла в 91м году. А название-то уже готово: "Доктор Дежавюга".

06.     май август:     друг говорит щербакову: что ты зациклился на ерунде? Ты поэт или матрос? Тоталитаризм-мотолитаризм - какая, на фиг, разница? Из-за такой чепухи отказываться печататься? - Но, озадаченно говорит щербаков, я уже тысячу заметок написал с доказательствами, что нельзя выступать вместе с тоталитаризмом, нельзя внушать с трибун тоталитаризма разумное, доброе, вечное, помогая убедить человека, что ничего такого в жизни нет, а только в книжках, в стишках... а ведь не только в заметках я об этом - эта позиция - и в стихах, и в прозе - что, всё выкинуть? - Да пиши о чём хочешь, можешь вообще тоталитаризм с говном смешать - всё равно напечатают, всем по фигу. И власти, и читателю, и редакторам. - Тогда вообще зачем печататься? - Писатели по привычке должны печататься и бабки заколачивать. Знаешь, поверит в это твоё "мудрое-будрое-вещное" какой пацан - пусть только не забудет за книжку бабки заплатить! - А вдруг он станет жить не по лжи? За колючкой окажется - а там и каюк, если честно жить? - Да его дело - не надо принимать книжное всерьёз.

- Нет, вздыхает щербаков, уж лучше, чем дурить детишек - писать для себя, чтоб понять хоть что-то... Это в свободном мире человек как-то ещё может не притворяться, а быть достойным и свободным...

- Ладно, меня-то не дури... Что же ты редактору сказал?

- Ну, что я себя представляю издевательским образом...

- И что?

- Редактор страшно обрадовался: о! наконец-то хоть что-то для людей интересное будет! Люди любят, когда другие все - дураки. Ты не издевайся надо мной и над кем я скажу - и порядок! А у меня, честно говоря...

- Знаю, знаю - дальше.

- Редактор говорит: ничего, я выберу, что можно, а остальное так переправлю - родная мама не узнает. У меня последняя отговорка: я ведь плохие слова там пишу... На хорошие заменю - вот тут ты ещё столько плохих вспомнишь - на сто лет хватит писать! А, может быть, в самом деле, - если всем по фигу? Ты же говорил, что есть у меня пара сравнений, образов, эпитетов - если мысли мои убрать - ведь приличная фигня получится - как у любого профессионального поэта, да?

07.     май август:     наивность щербакова не знает пределов. При нём мужики обсуждают буфетчицу, не доливающую ни пива, ни водки - даже с учётом воды и сдачи. Так мужики в глаза ей заискивают - иначе ведь ни за какие бабки не нальёт... Хотя - за бабки... А за глаза мужики её обзывали гомосексуалисткой - вот этого щербаков понять и не может.

    . . .

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
пролонгэтюд 016

epicikl : nad propastyu i ne wo lжi

 
+
 

реквием

A, B, (C), - SUR, - D

красная звезда
этюд 017

адекватные ноты

абсюрд