Страницы авторов "Тёмного леса".
Пишите нам! temnyjles@narod.ru
Какой вопрос наиболее достоен размышлений философа? Наверное, все согласятся, что это вопрос о выживании человечества: что делать, чтобы оно просуществовало как можно дольше?
А что такое "человечество" и что означает его выживание? Если людей не будет, но останется интернет? Или, наоборот, останутся культуры раковых клеток в питательном бульоне?
Никто не разобрал эти вопросы глубже и подробнее, чем Акоп Погосович Назаретян.
А если мы хотим понять, как бы человечеству не прекратить своё существование, для начала хорошо бы понять, как ему удалось выжить до сих пор. Именно этому посвящена книга А.П. Назаретяна "Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории".
Согласно Назаретяну, человечество не менее 6 раз стояло на краю гибели, и сейчас приближается к этому краю седьмой раз. Что же спасало наших предков 6 раз? Конечно, не всех, большинство погибло. И губила людей не их слабость, а, наоборот, возросшая сила - военное искусство и успехи в "покорении природы". А спасло (тех, кого спасло) адекватное возрастание культурных ограничителей, не позволявших пользоваться возросшей силой в полной мере.
Первый из 6 преодолённых глобальных кризисов обрушился даже не на людей, а на пралюдей, когда они научились делать первые каменные орудия; по законам биологии они должны были быстро перебить друг друга острыми камнями. Ведь, как известно, у животных, обладающих мощным оружием (зубами, когтями), есть инстинкт, мешающий убивать себе подобных (это не обязательно абсолютный запрет, но этого инстинкта достаточно, чтобы уравновесить агрессию, не довести её до самоистребления). Был такой инстинкт и у питекантропов, но слабый, так что когда появились острые камни, его перестало хватать. Вероятно, такое случалось много раз: технология обработки камня изобреталась - и носители её гибли. Но однажды изобретатели каменных орудий не погибли, спас их коллективный невроз, внушивший им страх перед возможным воскресением покойника, который отомстит своему убийце (и даже сыну, не заботившемуся о старике-отце). Иными словами: человечество не погибло только благодаря религии, сдерживавшей агрессию (на сходство религии с неврозом указывал еще Фрейд).
Второй глобальный кризис - гибель палеоантропов несколько десятков тысяч лет назад. Вероятно, причиной победы наших предков над неандертальцами было то, что наши предки смогли лучше наладить взаимодействие внутри малых групп (в частности, благодаря направлению агрессии наружу).
Третий кризис был вызван ростом искусства охотников в позднем палеолите: они перебили мамонтов и многих других крупных животных и обрекли себя на голод, уменьшивший численность человечества в несколько раз. Преодолением этого кризиса была неолитическая революция - переход к скотоводству и земледелию, так что земля сразу смогла прокормить на порядок, а потом, с усовершенствованием технологий, на два порядка больше людей.
Первым земледельцам было очень трудно, почти невозможно преодолеть психологический барьер: ведь это же нелепость - съедобные зёрна закапывать в землю! Даже сегодня нет полной уверенности, что что-то вырастет, а тогда и сортовых семян не было, и агрономического опыта; да если и вырастет, тебя к тому времени может уже не быть. Назаретян предполагает, что традиция растениеводства должна была существовать раньше, чем она стала способом прокормиться; вероятно, какие-то растения выращивали в ритуальных целях.
Четвертый кризис - появление бронзы; производительность труда выросла, но грабить стало легче, чем работать. Преодолением кризиса стал переход от грабежа к рэкету - подчинение трудящихся банде разбойников, защищавшей их от других банд, т.е. образование примитивных прагосударств. Это существенно повысило устойчивость человечества, т.к. позволило создавать, сохранять и, если надо, перемещать большие запасы продовольствия.
Пятый кризис - появление железа; оружие стало относительно дешёвым и лёгким, появилась возможность создания массовых армий. И снова люди чуть не перебили друг друга; спасло их "осевое время" - появление мировых религий.
Точнее, ещё до мировых религий во всех частях ойкумэны появились философы, обращавшиеся не ко всему народу, а лишь к образованной его части и открывшие существование совести. Конечно, угрызения совести люди чувствовали и раньше, но объясняли себе их как страх перед гневом людей или богов, карающих за нарушения обычаев. Утвердив автономию совести, великие учителя открыли дорогу для сознательных размышлений о том, что есть добро. Вероятно именно это (а не прямая проповедь пацифизма, которая отнюдь не преобладала в их учениях) привело к некоторому ограничению жестокости, допускавшейся прежними обычаями. Именно с этого времени (и до наших дней) все завоеватели стали утверждать, что завоёвывают соседей для их же пользы (избавляют от дурного правителя, приносят истиную веру, блага цивилизации, и т.п.) - раньше они откровенно хвастались убийствами и разрушениями. Это лицемерие в какой-то степени все-таки предохраняет покорённых. Достоевский говорил, что лицемерие - это дань, которую порок платит добродетели.
Шестой кризис - экологическая катастрофа позднего средневековья: леса в Европе наполовину вырублены, реки отравлены нечистотами, эпидемия чумы уничтожает половину населения, но земли всё равно на всех не хватает. Его преодоление - появление современной городской цивилизации. В наше время городская цивилизация существенно повышает продуктивность сельского хозяйства прежде всего благодаря производству сельскохозяйственных машин, удобрений и пестицидов и прогрессу агрономии. Вероятно, в начале Нового времени эти факторы были малозначительными, но уже тогда развитие цивилизации привело к резкому увеличению товарообмена между регионами. Самым важным фактором роста выживаемости человечества тогда, вероятно, было распространение по миру наиболее продуктивных сельскохозяйственных культур (например, картошки и кукурузы в Европе).
Главный свой вывод А.П. Назаретян назвал законом техно-гуманитарного баланса. Согласно этому закону, цивилизация погибает, если рост её технических возможностей не сопровождается ростом гуманитарных тормозов, не дающих злоупотреблять этими возможностями. Гибель может наступить или в результате уничтожения друг друга в войнах и драках, или из-за исчерпания природных ресурсов.
Назаретян доказывает, что на протяжении всей человеческой истории, несмотря на рост вооруженности (и рост плотности населения, всегда приводящий к росту агрессивности) доля насильственных смертей в общей смертности всё время медленно убывала. Точнее, число жертв организованного насилия (войн и смертных казней) остаётся примерно постоянной (около 1%), а доля жертв бытового насилия сокращается. Даже XX век, который кажется нам особенно кровавым, погубил в войнах не больше людей (относительно общего их числа), чем спокойный XIX: просто в XX веке большинство жертв войн были европейцами, а в XIX веке преобладали колониальные войны, на которых гибли в основном туземцы ("В Туркестане воевали - много крови проливали, только не своей, а при взятии Пешпека потеряли человека и двух лошадей...").
Конечно, чтобы убедительно доказать этот вывод по отношению ко всем прошедшим столетиям и тысячелетиям, нужны дополнительные исторические исследования. Вообще, как всякое новаторское учение, работа Назаретяна даёт учёным разных специальностей массу тем для исследования.
В настоящее время, когда разумную жизнь на Земле можно уничтожить чуть ли ни одним нажатием кнопки, прежних ограничителей насилия уже не достаточно. Если человечество хочет выжить, оно должно отказаться от того, что разделяет людей - от государств и от религий в их современном виде. Структура человечества окончательно должна перестать быть древовидной, а стать сетевой: каждый человек будет членом многих групп (профессиональных, идеологических, этнических, по рекреационным интересам и др.), не локализованных географически и более-менее равнозначных в сознании людей.
Второй важный вывод - закон Эшби: устойчивость системы пропорциональна её внутреннему разнообразию. (Правда, Назаретян дополняет этот закон законом Седова: рост внутреннего разнообразия системы требует уменьшения внутреннего разнообразия её частей.)
Преодоление кризисов всегда связано с выходом за казавшиеся незыблемыми рамки. Но такое не может произойти вдруг: чтобы люди приняли новые стереотипы, новые идеи, нужно, чтобы эти стереотипы и идеи где-то уже существовали в зачаточном виде. А поскольку невозможно предугадать будущие зигзаги истории, то для устойчивости общества необходим плюрализм, нужно, чтобы запас идей был как можно богаче - тогда есть шанс, что в случае кризиса из этого запаса удастся извлечь то, что позволит с ним справиться.
Назаретян отнюдь не призывает к остановке или даже замедлению научно-технического прогресса: да, прогресс порождает смертельные опасности; но ведь и причиной прогресса явились какие-то ранее имевшиеся опасности, с которыми он как-то сумел справиться. И с порождёнными прогрессом опасностями может справиться только дальнейший прогресс. Отказ от достижений техники и технологии привел бы к тому, что земля не смогла бы прокормить столько людей, сколько она может прокормить сейчас (а попытка искусственно уменьшить население Земли приведёт к полному уничтожению человечества, т.к. потребует отказа от гуманизма, без которого от взаимного истребления людей ничто не удержит). Назаретян решительно отвергает мальтузианство, он считает, что надо не пытаться сократить численность населения, а развивать искусственные технологии, тем самым продолжая удаляться от природы.
Ещё И.С. Шкловский писал, что со временем люди будут всё больше походить на машины (использование запчастей, генная инженерия), а машины - на людей (тенденция миниатюризации неизбежно достигнет молекулярного уровня); так что в далёкой перспективе грань между человеком и машиной сотрётся. А сейчас становится всё очевиднее, что компьютерная программа, моделирующая человеческие реакции, будет в сущности эквивалентна душе человека. Назаретян не пытается предсказать конкретные черты будущего, но неоднократно утверждает, что, если к концу XXI века человечество будет существовать, оно будет отличаться от современного больше, чем современное отличается от первобытного.
Стремясь сохранить человечество, по мнению Назаретяна, следует человеческую культуру считать более высокой ценностью, чем человеческую биомассу, так что, если придётся выбирать, лучше пожертвовать второй, чем первой.
С подходом Акопа Погосовича к прогрессу трудно не согласиться; но некоторые оговорки хочется сделать. Да, именно прогресс техники и технологии позволил людям размножиться и заселить всю Землю, достичь высот науки и искусства; но из этого не следует, что каждое достижение полезно и что польза от него превышает вред. Даже и рост безусловно полезных достижений, может быть, стоит замедлить, чтобы ещё раз подумать, как минимизировать нежелательные побочные эффекты. В целом разделяя прогрессистские идеи Назаретяна, можно в каких-то пунктах быть консерватором и ретроградом, вообще, желать перепроверить, все ли достижения прогресса действительно способствуют выживанию человечества. Велосипедист, чтобы не упасть, должен ехать; но и ехать слишком быстро - опасно.
Акоп Назаретян. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории
И.Миклашевский. Акоп Назаретян
И.Миклашевский. Философия Назаретяна - ключ к прошедшему и будущему